Жасмин Майер - Замуж за дракона

Не могу поверить, что, имея в распоряжении целый дом, мы решили сделать это в гараже, выбрав для этого мотоцикл, что явно было не самым удобным местом, но с другой стороны — не сделай мы этого здесь и сейчас, много бы потеряли.

И все-таки это было не очень удобно, так что Алекс вышел из меня и сказал:

— Раздвинь ноги и сядь на него.

— Ты шутишь? — посмотрела я на него через плечо, стягивая с себя остальную одежду: трусики и юбку.

— Нет, — улыбнулся Алекс. — Садись вперед, я буду сзади.

Он уже перемахнул через сидение, поставил мои руки на руль и, надавив на спину, сделал так, что я почти легла на мотоцикл грудью.

— А теперь немного магии, — сказал он и завел мотоцикл на слабом обороте.

И металл между моих ног завибрировал.

— Не смотри на меня, — прошептал Алекс, — нагнись вперед, а я сделаю остальное.

Я едва дышала от возбуждения. Соски обожгло холодом металла, а рука Алекса скользнула по влажной киске.

— С ума сойти, какой вид… Детка, ты прекрасна. Еще чуть-чуть нагнись, чтобы я мог войти в тебя.

Я опустилась на работающий вхолостую мотоцикл всем телом. Врум-врум стал медленным огнем, поджаривающем мои точки возбуждения.

Алекс заполнил меня, накрыл мои ладони своими и стал двигаться, вжимая низ моего живота в вибрирующий мотоцикл.

Удовольствие сконцентрировалось в легкой стимуляции клитора, и в купе с постоянным проникновением это дало невероятный результат.

Я содрогалась под ним, сильнее прогибаясь в пояснице. Сильнее при этом вжимаясь клитором в мотоцикл и одновременно с этим позволяя Алексу проникать как можно глубже. Не знаю, как мотоцикл устоял. Кажется, там были какие-то крепления для колес в полу, но мне и до этого было не досуг разбираться, а во время и вовсе.

Я вспыхнула и расплавилась, перестав существовать в этом мире, растворившись в его ласках. Единственное, что было важно, это его сокрушающая любовь.

****

Не могла не поддержать и во второй книге традицию "врум-врум" :)

А в одном павильоне Голливуда сценаристы продолжали изгаляться в том, как еще должна страдать жена главного героя. Для героя, как и для меня, наступили действительно черные денечки, поскольку Ройс испытывал нездоровую тягу не только к лакричным конфетам, но и пыткам на экране.

Беременность сделала меня невероятно чувствительной к теме насилия. Я только и могла думать, что всех этих замученных на экранах людей кто-то зачал, выносил, родил и потом любил всем сердцем. Меня не останавливало даже то, что они были вымышленными.

Оказалось, что во многих фильмах главные героя на пути к достижению цели, убивают невероятное количество невинных людей. Например, всех этих безымянных охранников. А те, может быть, просто устроились на работу к злодею, который, знаете, явно лучше платит, чем хорошие парни, и может, у них семья большая, а тут вышел не вовремя из-за угла — и нет больше единственного кормильца.

С другой стороны, наш сценарий и был своеобразным ответом замученных героев. Наш главный сценарист нес наказание за то, как безнаказанно он управлялся с человеческими судьбами на экранах. Но мне казалось, должен был быть иной выход, но все эти смакования переломов, избиений совершенно не оставляли шансов для того, чтобы отвлечься и подумать о чем-то другом.

В общем, когда в один из дней мы стали просматривать нарезку мрачных сцен из всех когда-либо снятых в Голливуде в нашем жанре, чтобы не повторяться и лучше понять, в чем именно нуждается наш герой, я не просидела и пяти минут. Вышла вон из павильона.

Ройс вышел следом.

— Что не так, Воловиц?

— Я считаю, что мы не до конца понимаем персонажа.

Ройс потянулся к карману рубашки, но вовремя остановился, вспомнив, что конфет больше нет.

— Ты создала его таким.

— Я знаю, — тихо ответила я.

Но я изменилась. А герой остался прежним, и теперь он как будто и не был моим героем. Сейчас я никогда не создала бы что-то подобное, в отличие от того времени, когда доводила до ума этот сценарий в автобусе по дороге из Флориды до Калифорнии. Тогда я собиралась пробиваться наверх, стиснув зубы. А сейчас?

— Ты знаешь, Воловиц, что я не беру фэнтези. Твой сценарий не совсем реалистичен, но смесь больного воображения героя и реальности делает его лучшим. Поэтому я выбрал его. И поставил ставку на тебя.

— Они хотят убить героя, Ройс, — указала я на павильон. — После того, как он растерзает собственную жену и младенца, ему, конечно, ничего не остается, кроме как повеситься в финале. Но это не то, о чем я хотела написать.

— Но ты написала. Они доработали лишь детали.

Написала, но в другой жизни.

Я промолчала об этом. Ройсу необязательно было знать о моей беременности, поскольку контракт по доработке сценария будет продолжаться еще месяц. И беременность никак не должна помешать этому.

Или она уже мешает этому?

Поскольку я молчала, Ройс продолжил:

— Мне известно, что ты переписала финал «Короля драконов» в последний момент, — сказал Ройс. — Может быть, у тебя именно такой подход к работе. Отвлекись, займись «Драконом», вы вроде как встречаетесь через неделю с ребятами Кевина. Это твой сценарий и у тебя решающее право изменить его. Но если ты не успеешь, я сниму его так, как посчитаю нужным. Ясно? А теперь можешь идти.

И я ушла от него по широкой дороге между павильонами, в которых почти в каждом снимали фильмы. Десятки новых фильмов выходили в свет ежедневно. Сотни снимались одновременно.

Конечно, режиссерам приходилось делать все, чтобы перещеголять друг друга. Каждая деталь должна была быть если не лучше, то хотя бы иной, чем у других. И в то же время обнажать нервы и чувства зрителей, держать на пределе. Я понимала, почему Ройс согласился, и не знала, как теперь собиралась превратить жестокий кровавый фильм в миленькую историю со счастливым концом. За такую историю Ройс никогда бы не взялся.

Не знаю, как с таким настроением браться за «Дракона». Первая часть также была мрачной и темной, король драконов обрек на смерть тех людей, кого любил с юношества, а всего одна ночь с любимой женщиной привела к ее бегству. Пожалуй, все мои истории были мрачными. Я вспомнила короткометражки, выполненные в черно-белых цветах, даже сценарии рекламных роликов, за которые я бралась, все они были далеки от типажа «счастливое семейство ест плавленые сырки с улыбкой».

А теперь из-за беременных гормонов меня тянет именно к таким сценам. И я никак не могу повлиять на это. Только надеяться, что после родов я вернусь к нуарным картинам, которые были моей фишкой.

* * *

В февраля я стала работать из дома, не появляясь в павильоне Ройса. Оставалось всего ничего до тех пор, пока сценарий не примут в работу.

Я также побывала на встрече для сценаристов по второму «Дракону», где и отдала свои наработки Кевину. Мне казалось, стоит ему только прочесть сценарий, он сразу поймет, что это не я написала его, а мои беременные гормоны. В сценарии не было ни одной батальной сцены и никто не умирал по-настоящему. Разительный контраст с прошлым.

Может быть, он и знал о беременности от Эдварда, но виду не подал. А почуяв запах свежесваренного кофе, я бежала оттуда так, что пятки сверкали. Хотя токсикоз и отпустил, подспудно я все еще опасалась его возвращения и избегала резких ароматов.

У Алекса как раз закончился самый напряженный период съемок, когда он появлялся ночью только глубокой ночью и снова уходил под утро. В его расписании оставались только незначительные сцены или те, которые требовалось переснять.

Я переписывала концовку сценария для Ройса по десять раз на дню, но все было не то.

Безумие, напоминала я себе, Ройсу понравилось именно нотка безумия в этом сценарии, но чрезмерно реалистичная в своей жестокости кульминация, предложенная другими, сводила на нет мои игры разума и безумства, превращая сценарий в суровую прозу жизни.

Так медленно, но верно настала моя тринадцатая неделя беременности, а на четырнадцатую мы были записаны на повторное УЗИ из-за того, что уровень моих гормонов нуждался в постоянном контроле, а с ними и развитие плода. Одного или нескольких. Нам с Алексом все еще предстояло это выяснить.