Сильвия согласилась и отправилась к кузену Клайву. У него произошел с ней самый замечательный разговор, какой этот молодой человек вел когда-нибудь в жизни. Сильвия заявила ему, что хочет узнать всю правду относительно Роджера Пейтона, и после перекрестного допроса, который сделал бы честь любому судебному защитнику, она добилась, наконец, истины. По-видимому, все молодые люди в городе знали, как обстоит дело, и трепетали от страха с той минуты, как узнали, что майор Кассельмен призывал к себе Роджера и отказался выдать за него свою дочь, пока тот не представит ему некое медицинское свидетельство. А он не мог его представить! Да и нашелся ли бы во всем городе хоть один молодой человек, который мог бы получить такое свидетельство? Что же оставалось делать бедному Роджеру? Он напился и решил пить до тех пор, пока Селеста сама не откажется от него.
После этого Клайв, в свою очередь, решил высказаться откровенно.
– Послушай, Сильвия, – сказал он, – раз уж ты заставила меня говорить об этом…
– Ну, что же, Клайв?
– Знаешь, что говорят люди?.. Я хочу сказать, как они объясняют, почему майор поставил такое условие Роджеру?
– Я думаю, Клайв, что это имеет некоторое отношение к Илэн, – спокойно ответила Сильвия.
Вот именно! – воскликнул Клайв. – Они говорят… – он вдруг смутился и замолк, не решаясь повторить то, что слышал. – Наверно, Сильвия, тебе не доставит удовольствия говорить об этом…
– Разумеется, Клайв, я предпочла бы избегать таких разговоров, но страх перед ними не заставит меня пренебречь интересами сестры.
– Но, Сильвия! – воскликнул юноша. – Ты не можешь понять этого! Женщины вообще не могут разбираться в таких вещах…
– Ты ошибаешься, мой дорогой кузен, – возразила она, и голос ее звучал твердо и решительно. – Я прекрасно понимаю все.
– Ну, хорошо, – воскликнул Клайв, придя в отчаяние. – Так я скажу тебе следующее: Селесте будет очень трудно найти другого жениха.
– Ты хочешь сказать, Клайв, что большинство молодых людей…
– Да, если ты так ставишь вопрос.
Несколько минут длилось молчание, потом Сильвия заговорила снова:
– Попробуем подойти к этому вопросу практически, Клайв. Не кажется ли тебе, что со стороны Роджера было бы гораздо благоразумнее, если бы он, вместо того чтоб напиваться пьяным, попробовал полечиться.
Клайв взглянул на нее с глубоким изумлением.
– Ты думаешь, что тогда Селеста могла бы выйти за него замуж?
– Ведь ты говоришь, Клайв, что все молодые люди более или менее находятся в таком положении. Не можем же мы требовать, чтобы все молодые девушки стали монахинями. Отчего же кто-нибудь из товарищей не указал на это Роджеру?
– Сказать правду, – ответил Клайв, – мы пробовали говорить с ним об этом.
Он говорил теперь гораздо более дружественным тоном, почувствовав внезапное уважение к Сильвии.
– Ну? – спросила она. – И что же?
– Он не хотел ничего слушать.
– Потому что был пьян?
– О, нет, нам удалось почти совсем отрезвить его, но, видишь ли… – Клайв остановился в замешательстве. – Дело в том, что Роджер был у доктора, и тот заявил ему, что для полного излечения потребуется год, а то и два.
– Клайв! – воскликнула Сильвия. – Клайв! И, несмотря на это, он хотел жениться?!
– Видишь ли, Сильвия… – Молодой человек снова запнулся. Он весь побагровел от смущения, но наконец, собравшись с духом, выпалил.
– Видишь ли, доктор сам посоветовал ему жениться. Он сказал, что для него это единственная возможность вылечиться.
– О! О! – вскричала Сильвия, пораженная его словами. – Я не могу поверить этому!
– Именно так говорят доктора, Сильвия. Ты не понимаешь этого. Ведь я же говорил тебе, что женщина не способна понимать такие вещи. Это касается особенностей мужской природы.
– Но, Клайв… а как же жена и ее здоровье? Разве жена не пользуется в этом отношении никакими правами?
– Дело в том, Сильвия, что люди не считают эту болезнь такой серьезной. Ты понимаешь, это не та болезнь, которой все боятся. Она не причиняет большого вреда…
– Посмотри на Илэн. Разве это не ужасно?
– Да, но такие вещи случаются редко, и доктора говорят, что их можно предупредить. Во всяком случае, мы, молодежь, ничего не можем с этим поделать! Если бы это было в наших силах, то мы, конечно, постарались бы избавиться от такого «удовольствия».
Сильвия на минуту задумалась и снова вернулась к интересовавшему ее вопросу.
– Для меня ясно, что должен сделать Роджер. Он молод, а Селеста еще моложе. Они могут подождать года два, пока Роджер полечится, и все устроится к общему благополучию.
Но Клайв, по-видимому, не особенно обрадовался такой перспективе, и Сильвия, хорошо знавшая Роджера Пейтона, сейчас же догадалась, почему он так холодно отнесся к ее предложению.
– Ты думаешь, что у него не хватит силы воли воздерживаться год или два? – спросила она.
– Сказать тебе по правде, мы уже толковали с ним об этом, и он сказал, что не может связать себя никакими обещаниями.
– Хорошо, Клайв, это решает дело, – ответила Сильвия. – Ты должен помочь мне найти для Селесты человека, который любил бы ее немного больше, чем Роджер.
Днем приехала тетя Пенни, жена епископа, в шуршащем коричневом шелковом платье, соперничавшем по цвету и блеску с коричневой мастью ее лошадей. Как оказалось, многие интересовались историей Роджера Пейтона и разузнали всю правду. Тетя Ненни устроила спешное совещание, на которое вызвали Сильвию, совершенно так же, как в тот достопамятный день, когда на семейном совете разбиралось дело Франка Ширли.
«Мисс Маргарет» и тетя Варина были настроены не менее торжественно, чем тогда, и имели такой же испуганный вид. И точно так же, как тогда, тетя Ненни первая обратилась к Сильвии:
– Сильвия, знаешь ли ты, что говорят о тебе люди?
– Да, тетя Ненни, – ответила Сильвия.
– Ах, значит, ты знаешь?
– Конечно. И знала заранее, что они будут говорить. Что-то в лице Сильвии, еще больше облагороженном перенесенными страданиями, заставило миссис Чайльтон принять более сдержанный гон.
– Подумала ли ты, какое это унижение для твоих родных? – сказала она.
– Я убедилась, тетя Ненни, – ответила Сильвия, – что на свете существуют большие огорчения, чем те, которые могут доставить пустые толки.
– Я не представляю себе, – заявила тетя Ненни, – что может быть неприятнее, чем сделаться предметом таких сплетен и разговоров, какие происходят теперь вокруг нашей семьи. У нас считалось до сих пор традицией скрывать от посторонних всякие неприятности и огорчения.
– В этом случае, тетя Ненни, молчание навлекло бы еще больше горя, много больше. Я подумала о своей сестре и о других девушках из нашей семьи, которых тоже могут принести в жертву ради честолюбия их родных. Сильвия замолкла на минуту.
– Сильвия, мы не можем взять на себя задачу спасать мир от последствий его греховности! – воскликнула тетя Ненни. – Господь сам карает виновных, и пути его неисповедимы.
– Может быть. Но Господь вряд ли желает, чтобы наказание падало на невинных девушек. Подумайте хотя бы о своих собственных дочерях, тетя Ненни!
– О моих дочерях! – перебила ее миссис Чайльтон.
– Но затем, овладев своим негодованием, добавила:
– Надеюсь, ты позволишь мне самой позаботиться о моих детях.
– Я заметила, дорогая тетя, что Люси Мэй сильно покраснела, когда Том Олдрич вошел в комнату прошлый раз вечером. А вы заметили что-нибудь?
– Да… Что ж из этого?
– Это значит, что Люси Мэй неравнодушна к Тому.
– А почему бы ей не влюбиться в него? Я нахожу, что он вполне подходящая партия.
– Но ведь вы знаете, тетя Ненни, что он принадлежит к компании Роджера Пейтона. Вы знаете, что он шатается в пьяном виде по городу вместе с самыми бесшабашными друзьями? И несмотря на это, вы допускаете, чтобы ваша дочь имела на него виды? Вы не предприняли никаких шагов, чтобы разузнать, может ли он жениться, и не предостерегли свою дочь…
Миссис Чайльтон побагровела от гнева:
Предостерегать мою дочь? Слыханное ли это дело! Верю, что вы никогда не слыхали об этом, но вы скоро услышите, – спокойно возразила Сильвия. – Я говорила прошлый раз с Люси Мэй…
– Сильвия Кассельмен! – воскликнула миссис Чайльтон, но, вспомнив, должно быть, что она имеет дело с опасной сумасшедшей, заговорила более сдержанным тоном.