– Хорошо не в старческий маразм, – ляпнула Эля и вдруг закричала: – Жак! Ко мне! Ну на кой черт тебе сдалась эта старая тряпка! Жак!
– Эля, ты не так, – откровенно смеялся над ее дрессировкой Сотый. – Зачем ты за ним бежишь? Он принимает это за игру и убегает, ему так даже нравится! Ты, наоборот – убегай. Или присядь. Ну, садись!
Он взял Элю за руку, присел на корточки и усадил ее рядом. Эля чуть не рухнула возле него от избытка чувств – такая теплая была у Игоря рука, такая крепкая, надежная… И совершенно не хотелось, чтобы подбегал Жаконя – пусть бы носился, а они бы вот так сидели и ждали щенка целую вечность.
Наверное, что-то такое почувствовал и Игорь, потому что заговорил каким-то глухим, незнакомым голосом:
– Я когда тебя первый раз увидел… Ну там, в автобусе… Я тогда такой злой на тебя был, прямо разорвать готов. Представляешь – у меня встреча с солидным клиентом, я дома целый час себя в порядок приводил – мылся, брился, наряжался, а ты меня по морде рыбой! И ведь что обидно – я тебя усаживаю, а ты ни в какую! Будто бы специально!
– Да какое там специально… – не могла сдержать улыбки Эля. – Я и не видела тогда, что я тебя хвостом… Думаю – надо же, какой привередливый дядька! Мало того что меня чуть ли не бабкой обозвал…
– Женщиной я тебя назвал!
– А надо было девушкой, что ты – не понимаешь разве! – обиделась Эля. – И потом еще эта авария…
Игорь помолчал, а потом снова заговорил:
– А когда я тебя в больнице увидел, ну так прямо сердце сжалось! Жалкая такая стоишь…
– Я помню, – скривилась Эльвира. – Страшненькая, уродливая и никому не нужная!
– Так я ж тогда тебя еще не разглядел! А потом уже, когда понял, что не могу без тебя… Тогда ты куда-то уехала…
– А я… – пыталась объяснить Эля, но у нее не получалось.
Что и говорить – у Игоря был богатый стаж собаковода, он знал, что советовал. Потому что маленький Жак уже давно прибежал и тыкался хозяйке мордой в лицо, в шею, в колени, а та отчего-то все никак не хотела подниматься.
– А я… – снова начала Эля, но малышу наконец удалось свалить ее, и девушка опрокинулась на спину в сухую траву.
– Так ее, Жаконя! Валяй! – весело поддержал щенка Сотый и присыпал бедолагу яркими опавшими листьями. – Жаконя, наседай, я помогу!
– Не смей называть моего пса обезьяньей кличкой! – верещала Эля, отмахиваясь и от собаки, и от листьев.
– А я не твоего, я своего называю! Имею право! Давай, Жаконя, помогай!
– Это ты так красиво говоришь своей псине «фас»?! Ужас какой! – уже визжала Эля и закрывала лицо руками.
Игорь перестал засыпать ее листьями, замер и осторожно отвел от лица ее руки…
Ну что ж, целуются адвокаты точно так же, как артисты в кино. Элька, конечно, с артистами не целовалась, но видела на экране. Правда, в жизни это получается куда волнительней!
– Почему ты тогда так ушел? – спрашивала Эля, прижавшись спиной к спине Сотого. – Поверил, что я могу наплести такую ересь? Или тебе жалко до слез стало того тракториста?
– Его не жалко… Мне тебя было жалко потерять… Я же столько по роду профессии подлости всякой вижу. Вот, кажется, такой милый мужчина, такая душевная женщина, а как до денег дело дойдет, так что только не льют друг на друга… И эти ваши «домыслы» про всякое избиение, прочая лабуда, ну так хлестнули… я не выдержал и сбежал. А потом только сообразил – чего ж я тебя-то не выслушал? Профессия, черт ее побери…
Эля поелозила затылком по его спине:
– А зачем тогда работу такую выбрал?
– Чтобы слабых защищать, – признался Игорь. – Думал, у меня получится только слабых… А приходится… Но, слава богу, теперь я имею возможность выбирать себе дела.
– Возможность имеешь, а на работу ездишь в автобусе…
– Это потому что я машину себе новую покупал – объяснил Игорь. – А старую продал уже, вот так и получилось… Хочешь, я тебя завтра прокачу по вечернему городу на своей новой машине, а?
– Я, честно говоря, не знаю, как надо вести себя на первом свидании. Наверное, надо отказаться, – принялась жеманничать барышня. Но тут же резко переменилась. – Но ты даже не надейся – конечно хочу!
– Ой, как хорошо-то! – выдохнул Игорь. – А то я так переживал – в кои-то веки встретил девушку своей мечты, а у нас с ней какой-то собачий роман получается.
«Ты еще скажи – собачья свадьба», – чуть было не ляпнула Элька, даже уже губами шевельнула, но вовремя спохватилась – приличным девушкам про такие вещи знать не полагается.
Сотый же развернул ее к себе лицом и хитро уставился в глаза.
– Ну? Чего ты там такое думаешь, пошлячка? «Еще про собачью свадьбу скажи», так?
– Знаешь что?!! – вспыхнула Элька. – Знаешь!.. Я вот к тебе в мозги не лезу! И мысли твои не подслушиваю! Это все равно… все равно как в чужой карман залезть!
Сотый весело гоготал, запрокинув голову.
– Я же говорю – пошлячка.
Домой Элька летела просто на крыльях.
– Ну и как он тебе? – пытала она щенка-подростка. – Мне так очень нравится. А ты в следующий раз, как только завидишь, что он близко ко мне стоит, так сразу и удирай, понял, я тебя не буду ругать, обещаю…
Возле двери Элькиной квартиры, на ступеньках, сидел Толик, понуро опустив голову.
– Ой, Жак, ты посмотри, кто к нам пришел! – весело воскликнула Элька. – А ты чего так поздно, Толик?
Толик привычно посмотрел на нее глазами нашкодившего и страдающего по этому поводу сенбернара и проронил:
– Я ведь могу подумать, что ты от меня хочешь отвязаться.
– Проходи давай, – Эля открыла двери ключом и пригласила незваного гостя.
Жак шмыгнул в квартиру, следом за ним устремился Толик. Эле ничего не оставалось, как позвать его на кухню.
– Толик, а зачем я тебе нужна? – за кружкой традиционного кофе спросила Толика Эля.
– Ну как же… Ну я же говорил! – вспыхнул тот. – У всех там всякие семьи, собаки, матери разные, друзья-подруги, а я – один, как журавль в небе! Мне же тоже хочется любви, ласки, понимания, собаки хочется!
– А я тебе тоже говорила, – повысила голос Эля. – Зачем тебе собака, если можно завести обычную нормальную жену!
Толик обалдело захлопал глазами, потом зашлепал губами и наконец выдал:
– Это я так понимаю… Я так понимаю, ты за меня замуж хочешь?
– У-у-у-у-у! – устало взвыла хозяйка дома. – Хочу! Но не за тебя! А ты мне прямо весь кислород перекрываешь.
– Вот! – торжествующе вскинул толстый палец ветеринар. – Я и говорю – получается, что я снова один. У меня не то что собаки, даже жены завалящей нет!
Эля сложила руки замочком, устроила на них подбородок и ласково, как с ребенком, заговорила:
– Толик, а ты вообще женщин видишь? Вот сегодня с тобой была замечательная женщина, добрейшей души человек, она тебе и сварит, и постирает, и ждать тебя будет, как… как второго пришествия, она же для тебя уже сейчас готова наизнанку вывернуться! И ведь сама работает, сама себя содержит, ей только и нужно-то, чтобы у нее семья была. Ну и прописка, конечно. Тебе ведь даже ребенка рожать не придется, у нее уже все есть. Чего ты морду-то воротишь, а?
Толик слушал Элю со всем вниманием, даже голову набок склонил:
– Это ты сейчас про какую женщину, я не понял…
– Это я сейчас про Наденьку, – как дурачку пояснила Эльвира. – Ты что – сегодня ночью был не у нее?
– У нее, но… А что – она так вся прямо в меня уже влюбленная? – губы Толика расплылись в довольной улыбке.
– Ну а как же! Разве я тебе когда-нибудь врала? Она только вошла, тебя увидала и все! Инфаркт миокарда! Говорит – познакомь, а то не выживу. Вот я и познакомила вас, – скромно пожала плечиками Эля. – И чего ты к ней никак присмотреться не можешь?
– Да когда же мне присматриваться! – вскипел Толик. – Я же только вчера ее увидел! А ты тоже хороша – знает, что из-за меня кто-то сохнет, а сама молчит! Мне, наверное, надо домой бежать, вдруг эта Наденька позвонит… Ой, Эля, она ведь у меня номера всех телефонов выпросила! Точно влюбилась, пропала девка…
Толик умчался домой дожидаться Надиного звонка, а Эля порхала по комнате и просто не могла заставить себя сесть за компьютер. Хотелось повторять каждое слово, которое ей сказал Игорь Сотый, хотелось вспоминать каждый его взгляд, каждую черточку на лице. Господи! И как же это она могла на него тогда в автобусе подумать, что это какой-то дядька! А потом еще называла его противным, мерзким типом! Руки бы себе за это оторвать… Нет, лучше язык! И вообще – кто ему дал такую фамилию? Никакой он не сотый, он у нее, у Эльки, единственный!