— Тогда будем считать, что договорились. Когда вернемся, вместе поедем в Вайоминг.

Она засмеялась, и глаза ее засияли.

— Договорились!

Она внезапно оборвала разговор, и ее брови сошлись, словно она испытывала боль.

— Ты что?

— Мы все говорим о том, что будем делать, когда вернемся. Мы так уверены, что вернемся. Ты заметил, что мы не употребляем слово «если». Всегда говорим только «когда».

Джейк доел третий гамбургер, смял бумагу, в которую тот был завернут, и бросил ее в открытую урну в нескольких футах от столика.

— Я никогда не говорю «если». Это не мой стиль. Я даже не думаю так.

Тень неуверенности скользнула по ее лицу.

— А я иногда думаю. Случается, что я думаю: а что, если мы не вернемся? Я не сосредоточиваюсь на этом, но иногда эта мысль приходит мне в голову.

Он слегка улыбнулся, подмигнул ей и сказал:

— Мы все прошли через это. Нынешний полет отличается от моего первого полета. Тогда у меня было ощущение рока, судьбы гораздо более отчетливое, чем сейчас. Тогда я составил завещание и сказал своим брату и сестре, что им надлежит сделать… — Он усмехнулся. — Я заставил их так нервничать, что они с трудом пережили мой полет. На этот раз не тронул их. Не в моем характере думать: «если». Я кое-чему научился за первый полет.

— Чему же? — спросила она, когда он замолк.

— Я понял, что это стоит того. Как бы полет ни кончился, это того стоит. Ты сама поймешь это через несколько дней.

Она задумчиво подняла брови:

— Думаю, что я уже начинаю понимать. Я думала об этом годами.

Он поднялся со скамьи:

— Давай переменим тему. Нам предстоят эти разговоры в ближайшие дни, так что забудем о них сейчас. Ты не хочешь пройти куда-нибудь и выпить?

Он протянул ей руку и посмотрел на нее со странным выражением нежности. Она встала:

— А может, нам просто пройти по берегу? Мы ведь можем выпить, когда вернемся на базу.

Сжав ее пальцы, он кивнул и пошел вместе с ней к машине. Проехав несколько миль по главной дороге, он свернул в сторону и остановил машину.

Они пошли босиком: по белому песку, и у Джилл перехватило дыхание — невиданная красота окружала их. Воздух вокруг них, напоенный запахом соленой воды и летних цветов, казался недвижимым, а совсем неподалеку от них волны с шумом разбивались о берег.

Джейк наклонился и поднял кусок плавника.

— Хочешь, я разожгу костер?

— Это было бы очень хорошо, — сказала она.

Несколько минут спустя под треск огня они опустились на песок. Ее взор блуждал по звездному небосводу, потом вернулся к пламени костра. В этот момент она могла забыть обо всем, что ожидало ее в мире за пределами этого светлого круга огня.

Ее волосы рассыпались и упали на плечи. Она почувствовала, как пальцы Джейка стали перебирать ее волосы. Она ощутила, как он коснулся ее кожи на голове, а потом стал гладить ее плечи. Она обернулась и посмотрела на него, испытывая ужасное стеснение в груди.

Он коснулся ее лица, нежно улыбнулся и сказал хрипловатым шепотом:

— Я просто пытался привести твою прическу в порядок.

Она уклонилась от его прикосновения, и губы ее задрожали.

— И тебе это удалось?

Слабая улыбка играла на ее губах.

— Думаю, что да.

Его глаза были так полны чувством, что казалось, он испытывает муку. Она не могла больше смотреть на него без того, чтобы не ощущать такую же муку, поэтому снова повернулась к огню и попробовала сжечь на нем свои мысли.

Джейк придвинулся к ней, и его губы коснулись ее волос.

— Джилл, ты боишься меня?

Она слабо улыбнулась, не отводя глаз от огня, и сказала:

— Да. Боюсь.

Он повернул ее лицо к себе и стал смотреть на него.

— Почему? Разве ты не знаешь, что я не причиню тебе вреда?

Она глубоко вздохнула и наконец обрела способность говорить.

— Я не знаю этого, Джейк. Похоже, что я страдаю.

Он смотрел на нее и видел, как появляются в ее глазах слезы, как повисают они на ее длинных ресницах. Он смотрел на нее не отрываясь, с тревогой, с переполняющими его чувствами.

— Джилл, сегодняшняя ночь наша. Я не должен заниматься с тобой любовью, но я должен держать тебя в своих руках. Я должен. Честно.

Они смотрели друг на друга как загипнотизированные, охваченные таким всепоглощающим желанием, что в эту секунду почувствовали себя отделенными от всего мира. Море исчезло вместе с его звуками. Огонь догорал, но редкие языки пламени еще взвивались в воздух. Все вокруг исчезло, хотя каждая деталь, каждый поворот, каждый контур лица западали в память.

Губы Джилл слегка раздвинулись.

Джейк наклонился вперед и, не притрагиваясь к ней, прикоснулся губами к ее губам. Его нежный поцелуй вызвал в ней горячую волну крови, пробежавшую по всему телу. Он отпустил ее, и она встретилась с ним глазами; в ее глазах были смятение и страсть, в них был очевидный для него вопрос.

Она хотела заговорить, но не смогла, так остра была мука от ощущения его рук, обнимающих ее тело, от того, что она чувствовала его тело так близко, от того, что она понимала, что принадлежит ему. Она любила его. Она хотела его. И в его глазах она видела нескрываемое желание, она слышала его взволнованное, затрудненное дыхание. И его желание было ничуть не меньше, чем ее. Его глаза оказались так близко к ее глазам, что ресницы их почти соприкоснулись. Она ощутила, как его пальцы сжались на ее руке. Трепещущие пальцы на трепещущей руке.

Его глаза не отрывались от ее лица ни на одно мгновение. Он вновь поцеловал ее, на этот раз с такой силой, что ее зубы коснулись его зубов, ее язык дотронулся до его языка. Он целовал ее еще и еще — ее волосы, шею и все бормотал:

— Джилл, я люблю тебя… я люблю тебя… я так люблю тебя.

Она обняла его за шею, дотронулась до его затылка, ласкала его черные, коротко остриженные волосы, касалась его ушей, его плеч. Она услышала сдавленный плач и не сразу поняла, что этот плач вырывается из ее горла.

Они прижимались друг к другу, безнадежно, бессильно, принадлежащие друг другу и затерянные друг в друге. Он крепче прижал ее к себе и вдруг резко отодвинулся. Еще через секунду он встал и пошел к кромке воды.

Она смотрела на него, ее сердце бешено стучало в груди, глаза расширились от нахлынувших переживаний.

Не доходя до воды, он обернулся и посмотрел на нее.

— Я… я не должен заниматься с тобой любовью, — с горечью произнес он. — Не должен. — Он вскинул обе руки и пошел к ней обратно. — Никто не получает в наследство такую твердость, ее надо воспитывать в себе. — Он показал на свою грудь. — Но я человек дисциплинированный. — Он отвернулся от нее. — И я знаю, — сказал он через плечо, — ты думаешь, я привез тебя сюда, чтобы заняться здесь с тобой любовью. А я не собирался. И не буду.

В глазах Джилл отсвечивали последние огоньки костра, когда она смотрела, как Джейк ходит по песку у края воды.

Он протянул руку и ткнул пальцем в ее сторону.

— Ты видишь, что здесь нет одеяла? Если бы я хотел использовать эту ситуацию, я бы захватил одеяло. Так ведь? — Он нервно взмахнул руками. — Заниматься любовью на песке все равно что заниматься любовью под душем. Кажется очень романтичным, пока не попробуешь, и только тогда понимаешь, почему Господь Бог придумал постели.

Она рассмеялась:

— Что с тобой происходит, Джейк?

Он вновь приблизился к ней, упал на колени и обхватил ее лицо ладонями.

— Я умираю, умираю от тебя, Джилл. — Он смотрел на нее в отчаянии. — Я так хочу тебя, что мне действительно кажется, что я умираю.

Улыбаясь, она обняла его.

— Не умирай, — сказала она, теребя его волосы. — Если ты умрешь, кто доставит меня в космос?

— Джилл, я так хочу тебя, что не могу думать ни о чем другом.

Она легла на спину и притянула его, чтобы он лег рядом.

— Скажи мне, — пробормотала она, — это правда насчет душа… и песка?

— Только насчет душа. — Он посмотрел ей в глаза. — Я лгал насчет песка. Я не знаю. Я никогда не занимался любовью в моей песочнице, а когда я вырос из нее, у меня не было возможности узнать это.

— И сейчас ты не хотел бы испытать этого, старый летчик-испытатель?

Ее рука лежала на его груди, и она могла ощущать сладость биения его сердца. Она притянула его лицо к своему и поцеловала его в губы, потом ее губы отправились в путешествие к его подбородку, перекочевали к уху.