Они долго говорили о богах и вере, прежде, чем князь перешел к главному. Она была искренна с правителем, как и со всеми, признавшись, что не чувствует никакого трепета перед деревянными истуканами, но при этом испытывает благоговение, когда христианин Фотий читает вслух свои молитвы.
– Я оказалась здесь лишь благодаря тому, что поверила старцу. А он верит в своего Бога… – сказала девушка князю, – Старик Фотий предсказывает все мои желания, еще до того, как я поделюсь ими сама с собой, и этот дар у него от Бога.
– У меня есть волхв Деница, он предугадывает события не хуже твоего византийского святого. Тот еще пройдоха! – посмеялся Олег.
– Я хочу узнать Бога, в которого верит старец хотя бы в знак признательности за мое спасение. И за то, что его вера привела меня к доброму княжичу, который не выдал меня убийцам моих родных и моего наставника. – с огнем в глазах выпалила девушка.
– Вижу, нравится тебе наследник… И даже больше невидимого бога Фотия, – высказал свое предположение князь. – Игорь, вот твой истинный идол, на которого ты молишься со всем усердием. Он твердит мне день и ночь, что ты царевна и хочет на тебе жениться, говорит и ты не против. Но он наследник трона, а принцу соответствует только принцесса! При этом твой предполагаемый дядя и слышать не хочет о родственнице.
– Я знаю, и оттого мне печально. Мне рассказали, что окажись я в Плиске немного раньше, меня бы отправили в Византию заложницей. А теперь я не нужна моему дяде даже в этом ничтожном качестве, и он вовсе меня не признает.
– Да уж, – почесал затылок князь, – Но нет худа без добра. Теперь я точно знаю, что царь Болгарии боится русов. Верно боится! Ну да ладно, тяжко наверное тебе живется без имени-то?
– Теперь у меня появилось имя!
– Да ну!? И какое же?
– Я попросила княжича придумать мне новое имя. Он долго не мог, но потом я попросила его вспомнить самого дорогого его сердцу человека из ныне живущих на земле и назвать в меня в его честь.
– Интересно…
– Меня зовут Хельга, мое славянское имя Ольга. Мне даровано имя в честь вас, добрый князь…
Еще спустя несколько месяцев начались приготовления к свадьбе. Свадебным подарком от княжича было венчание в специально выстроенной в Киеве первой христианской церквушке.
Олег, благословивший этот брак и заявивший во всеуслышание, что Ольга происходит из венценосного рода булгарских ханов, проявил всю свою толерантность к вычурным обрядам, атрибутам и помпезному одеянию византийца Фотия.
Фотий же , облачившийся в епитрахиль и вооружившись кадилом с благовониями, как никогда скрупулезно подошел к таинству бракосочетания, приняв на веру обещание Ольги креститься в ближайшем будущем в самом Царьграде. К Игорю с таким предложением обращаться было бесполезно, для него вся эта церемония казалась развлечением. Главным было другое: они любили друг друга всей душой.
С этого времени на Киевской Руси христиане перестали быть изгоями. И никто больше не бросал в огонь написанную моравскими книжниками для славян Библию…
Глава 13. Наследник.
– Наследник родился! Да не изгладиться имя и дом Рюрика! Родился здоровый мальчик! Княже, у тебя сын! Сын! – захлебывался от счастья оруженосец, которому князь Игорь строго-настрого велел стоять за дверью в опочивальню и ловить ухом каждый шорох, каждый стон и любой возглас.
Младенец появился на свет, и повитуха сжалилась над княжьим слугой, толкнула дверь и сказала: «Беги! Скажи князю, что у него здоровый малыш! Сын!»…
Оруженосец застал своего хозяина за праздной забавой – на соколиной охоте. Князь в миг позабыл об ускользнувшем зайце, отдал своего любимого белого кречета слуге, сбросил охотничью перчатку и поскакал из леса в город. Ловчая птица расширила зрачки от удовольствия, видно тоже поняла, что ей по такому случаю причитается мясо без труда.
Пир, что устроили князь-регент и его соправитель стал для стольного града Киева невиданным по размаху. Народу из всех погребов выкатили хмельной мед и южные вина, князья не поскупились на угощения: раздавали хлеб, сладости и осыпали толпы звонкой монетой.
На капищах жгли костры и курили фимиам на каменных алтарях во славу всех богов: и старых, и новых. Восхваляли княгиню Ольгу, жену Игоря Рюриковича. Она разрешилась легко и допустила в свои покои монаха Фотия, попросив прочитать молитву во славу Господа. Муж не возражал. Прихоть любимой жены не отвлекала его от безумной радости, наполнившей их палаты и все дворы.
На вертела насаживали диких вепрей, зайчатину и белок, а так же домашних свиней для жарки, общипывали куриц и голубей. Гусляры заводили песнь, прославляющую князя Игоря и княгиню Ольгу. Жонглеры и кукольники веселили детей, подбрасывая разноцветные шары и гримасничая. Столы накрывали в светлицах боярских хором и в хатах с камышовой кровлей.
Гуляния проходили и за околицей, и во дворах, и прямо на площади перед деревянной церковью, первой в Киеве. Все время подносили новые кувшины и меха с медом. Нарядные жены в платьях, шитых из привозной заморской паволоки, не обращали внимание на пьянство мужчин. Повод был великий.
Карлики, дерущиеся на мечах, скоморохи на ходулях и шуты в несуразных шапках с колокольчиками расступились, когда трубы возвестили о приближении князя. Молодой князь появился на крыльце княжьих палат с сыном на руках.
Собрался весь люд: и знать, и чернь, и воины из дружины князя. Игорь Рюрикович стоял в свете солнечных лучей в окружении знаменосцев. Он поднял младенца и величественно произнес:
– Это мой сын! Ваш Повелитель по рождению! Любите и чтите его, и он ответит вам любовью и милосердием. Он будет править Русью от имени дома Рюрика! Он Царь Болгар по праву! В нем конец хазар по желанию возмездия и праведной мести его матери княгини Ольги, на чей царственный род посягнул каган! Этот мальчик продолжит дело и умножит славу вещего князя Олега, славного моего опекуна, а теперь и деда новорожденного княжича и царевича. Я нарекаю его Святослав! Да будет он свят в глазах русов! И славен пред лицом дружины и всех племен, пусть восхищаются его удалью даже враги!
Народ выкрикивал имя новорожденного княжича в исступлении, желая ему здравия, а его родителям долголетия. При этом люди не вспоминали об Олеге.
Олег же находился рядом со своим соправителем, он чувствовал, что власть ускользает словно вода сквозь пальцы. Но воспринимал это, как неизбежное. Он видел как возмужал Игорь, сын Рюрика и его сестры Умилы, и он не предпринял бы ничего, чтобы помешать прямому наследованию.
В глазах подданных Игорь все более приобретал черты властителя, который созрел на выход из-под опеки и единоличное правление. Это могло опечалить лишь человека тщеславного, завистливого и одержимого иллюзией своей значимости. Вещий Олег не был таковым, и с самого начала действовал в интересах своего племянника. Он не сомневался, не взирая на предостережения своего полоумного Деницы, что Игорь не упрекнет его во властолюбии, не оставит на обочине, когда воссядет на законный трон, и не посмеет воспрепятствовать в осуществлении его заветной мечты.
Для ее реализации все уже было готово. На носах-таранах уже стояли драконы, а на бортах соорудили сходни для коней. На флагманской ладье уже закрепили череп Локи! Паруса натянули на мачты. Кормчие ждали команды. Посадники собрали ополчение. Воеводы раздали обмундирование. Варяги обучили рекрутов битве на копьях, мечах, рогатинах, топорах, показали, как смыкаются щиты и что бывает, когда неприятель разрывает строй. В кузнях стучали день и ночь, выковывая славный на весь мир русский булат…
Волнение пьянило Олега больше хмеля. Он почти не спал эти дни. Ведь лазутчики доложили, что василевс Лев Философ увел войско и флот-непобедимую армаду Византии из Царьграда для защиты своих островов от агарян. Удобнее случая для нападения и осады не представится. Настала пора выйти из «матери городов Руських» и исполнить мечту, дойдя «из варяг в греки»: покорить Царьград, сбросив с его стен византийские штандарты…
Не все отреагировали на рождения наследника династии с радостью…
Волхв Деница, был недоволен, что Ольга прислушивается к проповеднику из Константинополя и внимает его учению, а князь Олег потворствует ее увлечению «слабым богом», дозволив построить в столице часовню, где все время горели свечи и где собиралось все больше простолюдинов.
Еще Денице не нравилось, что князь-регент так пренебрежительно относится к своей единоличной власти, ослабляя свою опеку над Игорем. Игорь с каждым годом обретал все больше самостоятельности, а теперь, с женитьбой на царевне и рождением сына, он мог пренебречь дядей и узурпировать власть. А это грозило волхву изгнанием или казнью. О том, что княжич и его гриди-телохранители воспринимают волхва лишь за шута, Денице было неведомо.