Санек действительно шел от Лерки взбудораженный. Он пришел к ней в номер, присел на постель, глотнул как следует водки, нашел какой-то кусок ветчины и сказал:
— Наташка тут. Ее эти двое встречали — Алик, муж бывший, и мой сынок… Вся из себя — пальто до пят, рожа перекошенная, будто уксусу напилась… Что делать-то, Лерк?
— Во б…! — Другого слова у нее для Наташки не находилось.
Санек тоже был не в настроении: за что ему такая судьба? Он первый поимел эту цацу, а что с того? Шиш! Сынок ходит гусем лапчистым, и эта поганка заграничная…
И когда Лерка обозвала Наташку, Санек покивал и подтвердил, что Лерка права, другого чего про Наташку и не скажешь!
Они с Леркой еще выпили, и она сказала:
— Кровь с носу, а завтра поговори! Кто его, этого Сандрика, знает — свалит сразу после Рождества — только мы его и видели! Говори все, как я сказала, — подтвердила она и вдруг махнула рукой, — слушай, да пошло оно все хоть на день!
Лерка разлила по рюмочкам коньяк, сделала по бутерброду с ветчиной, сыром, огурцом — все вместе — на кой, когда можно вместо одного три слопать? И торжественно сказала:
— Ну, выпьем за завтрашний твой разговор с Сандриком. Ни пуха ни пера!
— К черту, — сказал по присказке Санек, и они хлебнули до дна.
А дочь его Катька уже собрала свой рюкзачок, засунула его под раскладушку, чтобы папаньке не попался на глаза. Она решила с папкой поговорить, а если он не согласный, она уедет сама, одна. Не будет она здесь жить!
Папанька ввалился пьяней вина, куда уж говорить; хотя Катька по совести попробовала.
— Папк, — заныла она, когда он бухнулся на тахту, но сидел еще, не валился, — поедем домой… Мамка заждалася. А тут ничего такого не будет. Поедем, папк, не дадут нам ничего… Ну их!
Санек вскинул голову, мутно посмотрел на дочь и подтвердил:
— Верно ты, Катюх, сказала… — и внезапно, как подстреленный, повалился на бок и захрапел.
Катька горестно смотрела на отца и думала, что, может, завтра он оклемается… Но на это надежда плохая. Похмелится с утра, дадут ему расчет, и он пойдет к этой Лерке пить. Нет, Катька сама уедет, рано, чтоб никто не остановил — невмоготу ей. Она вздохнула и села в свою любимую позу.
Светлана и Наташа вошли в дом, и Наташа тут же хотела пойти наверх, куда уже мрачный Алек принес ее вещи, чтобы раздеться, залечь в постель и подумать обо всем… Но Светлана остановила ее довольно твердо:
— Наташа, мне надо с тобой поговорить…
«Господи, — подумала Наташа, — опять эти мамины разговоры! Не надоело ей?» А Наташе так хотелось до ужина полежать, расслабиться… Она вдруг подумала, что Гарька отказался прилететь, а она, его мать, даже никак не отреагировала на это… Не было у нее любви особой к младшему сыну, все взял первый. Вообще — все. Жизнь, любовь, счастье… Она вспомнила, как они сидели за столом, боясь взглянуть друг на друга, как побоялись прикоснуться друг к другу там, в аэропорту. И Алек это заметил.
Светлана видела, что дочь совершенно не расположена к беседе, что мыслями она где-то… Где только? Светлана никогда этого не узнает. Как не знала никогда.
— Я не задержу тебя, Наташенька, — сказала она мягко, — но я обязана предупредить тебя…
— О чем? — удивилась Наташа. — Что еще за предупреждения?..
— Сначала ответь мне, — начала самое трудное Светлана, — зачем ты сказала Алеку о… — Светлана замялась, — о Сандрике?
Наташа четко ответила:
— Это получилось совершенно случайно, не буду тебе голову морочить рассказом как, потому что это роли не играет… Совершенно случайно у меня в разговоре вырвалось. Алек прицепился… Ну и что мне оставалось? В конце концов, Алек мне никто и мне нечего перед ним оправдываться. А что? В чем дело?
Светлане, конечно, очень хотелось узнать — как это «случайно вырвалось», но она сказала:
— Ну ладно, вырвалось так вырвалось. Но вырвалось и полетело. Алиса узнала, правда, Алек ей только недавно сказал, не знаю уж почему, она тут же прискакала. Но между прочим, очень доброжелательно, отмечаю. Алиса подумала, что ты это сказала Алеку специально… Понимаешь, как всякая мать Алиса болеет за сына и хочет, чтобы воссоединилась ваша семья, бывшая такой красивой, благополучной, престижной… И ей показалось, что ты сказала Алеку неспроста. Что, возможно, ты тоже этого хочешь.
Наташе будто по голове дали.
— Как это — я тоже хочу? А Инка, Лизка? Они тоже хотят? Или их в расчет не берут?
Светлана опять замялась:
— Ну, там свои сложности. Не все так хорошо и просто. Но сначала о главном. Мне надо сказать тебе… Собственно — предупредить. Мне пришлось придумать целый роман…
И Светлана, как могла, мягко, обходя углы, рассказала об их беседе с Алисой и скорее — о своем «варианте» Наташиной судьбы и судьбы Сандрика.
Наташа мертво молчала. Ну вот. Вот и все. Все всё знают. И как она покажется на глаза… Как? Уже показалась. Все знали, а она крутила из себя благополучную светскую даму, а все всё знали…
— Почему ты мне не сказала об этом по телефону? — набросилась она на Светлану.
И Светлана как можно спокойнее ответила:
— Но неужели ты не понимаешь, что я не могла рассказывать все это по международной связи! С тобой, послом! Очнись, Наталья! Ты готова обвинить всех!
И Наташа утихомирилась: как ни крути — мать права. Она должна была узнать, а узнать она могла, лишь приехав сюда.
Видя, что Наташа убито скрючилась в кресле, Светлана облилась жалостью — надо что-то предпринимать! Не так уж все страшно.
Главное — как она к Алеку? И если никак, то пусть пока явно не показывает этого. Не надо обижать Алису… В общем, вести себя естественно и спокойно.
Сейчас она посмешит и, может быть, обрадует Наташу, рассказав о Лизке и Сандрике. И Светлана рассмеялась. Наташа удивленно посмотрела на нее. Светлана, отсмеявшись, сказала:
— А теперь я тебя повеселю! Хочешь?
Наташа кивнула. Чем это мама собирается ее веселить?
— Понимаешь, я тут оказалась свидетельницей… Случайно, конечно, честное слово! В общем, в этой комнате, где ты сейчас, вчера ночевал Сандрик. Я долго не могла заснуть и лупила глаза в темноту (Наташа не могла взять в толк, что же такое веселое вытанцуется из этого малосвязного начала), хотела уже встать и принять снотворное, но слышу какой-то разговор наверху. Я, честно говоря, испугалась — подумала, что кто-нибудь решил Сандрика трясти насчет вашей истории… Ну и решила подслушать, хотя понимаю, что некрасиво, но нам надо знать все. И что ты думаешь? Лизка, эта малышка, явилась к Сандрику, признается ему в безумной любви с первого взгляда и требует, чтобы он лишил ее девственности… — Начав рассказывать, Светлана поняла, что «шагает не в ногу». Зачем ей надо было это раскрывать? Все вспомнится… Наташка расстроится! Ну не дура ли Светка, ну не дура?! Однако замахнулась. — Сандрик, конечно, этого не сделал, но, по-моему, отнесся к ней с нежностью и благородством… Пришлось Лизке уйти, но они до чего-то там все же дошли, не до самого конца… и договорились, что он будет ждать или что она будет ждать — это я не поняла. Так что, может быть, скоро у нас появятся старые новые родственники… Кем тогда тебе будет приходиться Алек? Сватом? Ну не забавно ли?
Наташа только и сказала:
— У тебя есть чего-нибудь выпить?
— Есть, есть, — заспешила Светлана и достала бутылку виски (Алиса всем ставила в комнаты спиртное и какую-нибудь легкую закуску — орешки, сухарики, вяленые фрукты…), налила Наташе. — Ты что, расстроилась? Тебе не нравится Лизка? Ты знаешь, она девочка неплохая, взбалмошная только, современная чуть больше, чем надо, но и романтическая — ты бы слышала их…
Наташа перебила ее:
— Мама, мне совершенно неинтересно, что там они говорили друг другу. Сандрик — взрослый, и я решать за него ничего не буду. Пусть разбирается сам. А Лиза еще маленькая девочка для такого, как он… Не надо повторений… — Наташа выразительно посмотрела на Светлану, будто это она, Светлана, толкнула когда-то свою дочь… Светлана даже в мыслях не хотела продолжать. Все-таки характер у Наташки ужасный: всех вокруг обвинит, а сама как бы и ни при чем…
Наташа медленно встала с кресла, сняла платье, надела халат, этим она давала понять, что хочет остаться одна. Ладно, Светлана уйдет, пусть сидит одна!