Луиза Аллен - Запретная драгоценность

Конечно, она многое об этом знала. Однако близость оказалась для нее огромным потрясением. Ник снова поднялся к ее животу, проложил справа цепочку поцелуев и опять спустился вниз. У нее ныли руки от желания сильнее прижать его голову в том месте, где в ней пульсировало горячее желание.

Не вставая, Ник подался к ней и стал мягко подталкивать назад, пока она не уперлась ногами в гору ковров. Ануша не устояла и упала на спину, полностью раскрывшись перед ним на мягкой шелковистой поверхности.

Он осторожно развел ей ноги, она на мгновение испуганно приподнялась и застыла. Когда же он снова накрыл губами ее сокровенное местечко, она вновь откинулась на спину и полностью отдалась его воле, которая желала довести ее до сумасшествия медленными влажными ласками и поцелуями, с каждым разом все глубже проникая в жаркое трепещущее лоно, пока Ануша не взмолилась о пощаде. Вцепилась пальцами в ковер и выгнулась. Ник вновь осторожно развел ей ноги, лаская чувствительное местечко языком, пока она не содрогнулась и со стоном не потянулась к нему.

Он держал ее в объятиях и видел, как она постепенно возвращается к реальности. Его неудовлетворенное тело тоже постепенно приходило в норму. Как же она прекрасна, когда охвачена страстью, раскрепощенная, доверчивая и очень чувственная! Еще восемнадцать дней до того момента, когда она будет ему принадлежать. Целая вечность. Но он подождет. Ануша доверяет ему, кроме того, он хочет должным образом все для нее подготовить. Хоть в этом его второй брак не будет походить на первый.

Ануша желала его. Должно быть, к этому времени уже забросила все свои романтические мечты и, как он надеялся, большинство страхов. Пусть она выйдет за него лишь уступая взаимной страсти.

Он не будет за ней ухаживать и признаваться в любви. Она сразу почувствует ложь, к тому же ему известно: она не желает, чтобы сюда примешивались чьи-то чувства. Когда он мимоходом назвал ее любимой, уловил в ее голосе тревогу. Ей необходимо чувствовать себя самой собой и не связываться чувствами с человеком, которого она не любит. Он отлично это понимал.

И разумеется, для него это облегчение. Едва ли он смог бы справиться с удушающе зависимой любовью женщины. Достаточно боли, причиненной Миранде. Он, по крайней мере, никогда не проявит жестокости, помня, как маленьким мальчиком стоял у закрытых дверей материнской спальни и беспомощно слушал, как она рыдает.

«Почему ты не можешь меня любить, Фрэнсис? Мне ничего не надо, только чтобы ты любил меня…»

— Ник? — Настоящая, не из воспоминаний, женщина пошевелилась в его руках и сонно улыбнулась. Потом ее глаза прояснились, она подняла руку и коснулась его щеки. — В чем дело? Что-то не так?

— Ничего. Просто давнее воспоминание.

В этот момент в дверь постучали.

— Сахиб Николас? — Ручку задергали. — Сахиб Лоуренс просит вас зайти к нему в кабинет. Ему нужно с вами поговорить.

— Аджит, передай, что я буду через десять минут, — крикнул в ответ Ник. Потом наклонился и поцеловал Анушу, задержавшись достаточно, чтобы провести деликатное исследование языком. Она обняла его за шею и ответила с таким пылом, что его мужское достоинство мгновенно стало тверже стали. — Мне надо идти к твоему отцу, но сначала я помогу тебе одеться.

Он смотрел, как она идет к своей одежде, нисколько не смущаясь наготы. Отчего у него вспыхивают щеки, когда она смотрит на него своими потрясающими глазами, иногда они полны страсти, иногда смотрят по-женски оценивающе. Ведь это она должна робеть перед ним.

Он встал и, помогая застегнуть ей этот чертов корсет, заметил, что ее щеки порозовели и она на мгновение отвела взгляд. Где-то в глубине души Ник испытал болезненный толчок.

— Все, — быстро проговорил он. — Последняя пуговица.

— Ты вернешься к ужину?

— Нет, сегодня в форту официальный прием для офицеров. Я вернусь глубокой ночью, пьяный как лорд.

— Разве лорды напиваются сильнее, чем остальные? Почему так? — Ануша ползала на коленях по полу, собирая шпильки.

— Это просто такое выражение.

— Даже если и так, я все равно рада, что ты не лорд!

Когда Ник подошел к кабинету Джорджа, на его губах все еще играла улыбка. Он постучал в дверь и вошел. При одном взгляде на лицо названого отца все его веселье как ветром сдуло.

— Что случилось?

— Корабль из Англии только что пришвартовался. И для тебя есть почта. — Сэр Джордж потянулся через стол и положил перед Ником пачку писем. — Они также привезли британские газеты, и я первым делом глянул колонку смертей — ужасная привычка. Ник, умер твой дядя.

— Какой именно? — Нику припомнилось, что у матери было три брата, но он вряд ли смог бы вспомнить их лица.

— Гренвилл. Виконт Клер.

Ник не сразу осознал сказанное. Первой его мыслью было то, что отца это не волнует. Между ним и его братом никогда не было особой любви. Но потом понял.

— Мой отец теперь единственный наследник титула. Бог мой, заменить моим отцом Гренвилла, деда от такой новости хватит удар!

— Судя по всему, твой дед держится молодцом. Он определенно жив и в добром здравии. Хотя в каком настроении, можно только предполагать. — Джордж кивнул на письма. — Рискну предположить, в них могут найтись кое-какие ответы.

— В них? — Ник взял верхнее послание, все в пятнах, под грязной матерчатой оберткой явно бугрилась печать. — Но почему?

— Ты явно где-то витаешь, Николас. Подумай, ты второй в очереди на титул маркиза Элдонстоуна. Полагаю, здесь письма от твоего деда и адвокатов. И возможно, от твоего отца.

Неужели ему придется вернуться в Англию? К деду, который им никогда не интересовался, к отцу, который его ненавидит, к удушающей жизни английской аристократии и массе сопутствующих обязанностей. Он не хочет возвращения в тот мир, тот теперь ему совершенно чужд. У него новая жизнь в Индии, и он не собирается ее ни на что менять.

— Нет. — Сам того не заметив, он вскочил и ударил кулаком по письмам, они разлетелись по всему столу. — Ни за что. Будь все проклято. Я не могу… не могу с этим сейчас разбираться. У меня помолвка… и офицерский обед.

Ник распахнул дверь и стремительно вышел из кабинета. Он слышал, как позади скрежетнуло по полу кресло Джорджа. Направляясь к себе в спальню, он заметил в холле Анушу, она смотрела на него широко раскрытыми глазами, в которых читался вопрос. Он молча прошел мимо. Как судьба могла с ним так поступить, черт возьми?

— Папа? — Ануша проскользнула в кабинет через открытую дверь. — Что случилось с Ником?

— Ты подслушивала? — Тот улыбнулся, но взгляд его был серьезен.

— Я еще из коридора слышала его голос и потом встретила в холле. Я никогда его таким не видела, как будто сама Кали[32] гналась за ним по пятам. — Обычно опасность заставляла Ника еще сильнее концентрироваться и добавляла энергии, но сейчас, казалось, из него выпустили жизненную силу. Ануше стало страшно даже более, чем когда Ник увозил ее из дворца. — Папа, скажи мне, что не так.

— Большинство сказало бы, что, напротив, все так. — Отец поморщился. — Он сам тебе расскажет, когда отойдет от шока. Умер старший брат его отца. И это означает, что Николас, с Божьей помощью, однажды унаследует титул маркиза.

— Но ведь это для него хорошо, разве нет? — Не договорив, Ануша почувствовала, что земля уходит у нее из-под ног. Маркиз — аристократический титул, один из самых высоких. Нику предстоит жениться на достойной леди, по воспитанию и от рождения. Сердце ушло в пятки, она оперлась о край стола. «Женой маркиза не может стать такая, как я, — осознала она. — Незаконнорожденная полукровка, дочь простого торговца, даже такого богатого и могущественного, как отец».

— В общем-то да, хорошо, если он захочет становиться наследником. Титул маркиза означает много денег, обширные владения, пять-шесть особняков и большую политическую власть на высоте сливок общества.

— А если он не захочет? — Возможно, он откажется. Он не любит своего отца и явно не тоскует по Англии. Слабенькая надежда подняла хрупкие крылышки.

— Это ничего не изменит. Он может отказаться от титула только посмертно, — сухо ответил отец. — Если он не примет наследство, позже понесет ответственность за пренебрежение своими обязанностями, с ним через посредников свяжутся официальные лица. Не думаю, что Николас на это пойдет. Здесь затрагиваются судьбы сотен людей.