Элиза вдруг вспомнила, что в ее сумочке лежат ежегодные астрологические альманахи. Может быть, искусство тети поможет ей найти выход из создавшегося положения. Из гороскопа лорда Лайтнинга она же видела, что он совсем не такой человек, каким его рисует молва. Об этом забывать ни в коем случае нельзя. Пусть со стороны он выглядит ужасным и страшным, но она будет думать о нем только одно хорошее.
Она просунула в сумку руку и стала на ощупь искать гороскоп лорда Хартвуда. Наткнувшись на бархатный лист бумаги, она аккуратно вытащила его и астрологический альманах. Однако в спальне было так темно, что нельзя было ничего разглядеть. Свет от свечей падал лишь на столик и на кровать. Элиза, словно на горячие уголья, осторожно присела на край постели поближе к свечам и принялась бегло просматривать годичный астрологический альманах.
Хотя у нее не было времени, для того чтобы произвести точные расчеты положений планет в данный час, она решила воспользоваться одним особым способом, позволявшим быстро и почти без всяких расчетов составить астрологический прогноз. Этому ее тоже научила тетя Селестина. Но едва Элиза начала прикидывать и соображать, как дверь в темной стене открылась, она тут же обернулась на шум. В светлом проеме виднелась мужская фигура.
Лорд Хартвуд вошел в спальню, следом за ним шел слуга с подносом, на котором стояли графин с бренди, бокалы и блюдо с легкой закуской. Поставив поднос на столик, слуга поклонился и молча вышел.
Лорд Лайтнинг и она остались наедине.
Вместо щегольского наряда, застегнутого на все пуговицы едва ли не до подбородка, теперь на нем была одна, лишь рубашка, причем верхние две-три пуговицы были расстегнуты, и короткие бриджи, обтягивающие его длинные и мускулистые ноги. Сапоги он тоже снял, переобувшись в мягкие домашние туфли. Он почти бесшумно пошел к Элизе.
Отблески свечей переливались золотыми искрами в его светлых волосах. Благодаря высокому росту — Элиза только теперь увидела это он служил наглядным воплощением уверенности и силы, причем очень притягательной силы. Элизу словно маленькую планету увлекло и захватило притяжение мощного и яркого светила. Она понимала, что ей надо сопротивляться, чтобы не упасть, но приближавшееся светило было слишком великолепно. Ей следовало быть в ужасе, находясь наедине с известным на весь Лондон повесой, и где, в его спальне, но вместо ужаса она испытывала одно лишь восхищение.
Однако времени для этого оставалось очень мало. Хартвуд, в свою очередь, тоже внимательно оглядывал ее. Его красивые карие глаза загадочно поблескивали, однако по их выражению трудно было догадаться, о чем он думает. Когда его взгляд задержался на альманахе и листах бумаги, разложенных на постели, по его губам проскользнула усмешка.
— Итак, даже ложась в постель, вы берете с собой ваши книги?
Стремясь как можно быстрее выйти из глупого положения, Элиза принялась торопливо собирать разложенные на постели бумаги и складывать их в сумку, но от волнения уронила один из листов на пол. Она было нагнулась но Хартвуд, первым поднял его. Посмотрев на него, он улыбнулся и отдал бумагу хозяйке.
— Что же говорят вам звезды, моя маленькая прорицательница? Удастся ли вам вырваться из замка Синей Бороды или нет?
Хартвуд грациозно оперся рукой о столбик кровати, и клубки мышц заходили и заиграли на его плече и обнаженной груди.
Инстинктивно Элиза отпрянула чуть назад.
— Не знаю. Вы прервали мои размышления, прежде чем я успела прийти к каким-нибудь выводам, — ответила она, хотя ее голос слегка дрожал от волнения.
— А что именно вы хотели выяснить? Ведь я у вас как на ладони, вы читаете мои мысли словно открытую книгу.
Элиза пропустила мимо ушей колкость в свой адрес.
— У вас очень сложный характер, милорд. В вашем гороскопе есть противоречивые точки напряженности. Оставшись наедине, я решила кое-что еще раз проверить. Если вы предоставите мне две-три минуты, я смогу закончить свои вычисления.
Несмотря на желание завершить все как можно быстрее, Хартвуд отдал должное ее выдержке и самообладанию. Появившись перед ней в домашней одежде, он сразу заметил признаки страха и тревоги на ее лице. Однако в ее зеленых глазах просматривалась странная решительность. Ничего подобного до сих пор он не видел в лицах тех дам, которых приводил к себе в дом. С некоторым запозданием и растерянностью он понял, что скорее всего подобная реакция вызвана ее полной невинностью.
— Продолжайте свои вычисления, — неожиданно сказал Хартвуд и сам удивился своему ответу. Он прошел в угол спальни и уселся в большое кресло.
Щеки у Элизы раскраснелись, пальцы дрожали. Однако она совладала с волнением, взяла один из астрологических альманахов и, быстро пролистав, нашла нужное место. Затем она пристально взглянула на гороскоп и с нахмуренным видом принялась что-то сверять. Хартвуда забавляло данное представление.
Увлеченная своим занятием, она забыла о страхе и смущении, ее лицо приобрело удивительно мягкое очарование, и вообще ее поведение заметно отличалось от поведения женщин, с которыми Хартвуд сближался. Он вспомнил, что должно последовать вскоре, и его настроение сразу ухудшилось. Оставшись с ней наедине в спальне, он чувствовал странную нелепость предстоящего сближения, такого с ним никогда не было раньше. Глядя на нее, он все больше проникался мыслью, что такую непосредственность и невинность следует сохранить нетронутыми, пусть первые обманчиво сладкие плоды любви с ней вкусит более достойный и честный мужчина, а не сын проклятого Черного Невилла, унаследовавший холодную и жестокую натуру отца.
Но было уже поздно о чем-либо сожалеть. Она сделала выбор, и они заключили сделку. Он уже оплатил долги ее отца, спас ее астрологические книги. Хартвуду стало неприятно от этих путаных мыслей. Он подошел к столику, налил себе бренди, поднес бокал к пламени свечи и принялся любоваться теплым янтарным цветом напитка, пока она продолжала что-то изучать в его гороскопе.
Наконец она подняла голову и радостно улыбнулась:
— Все в порядке. Уран удачно располагается между Венерой и солнечной дугой, тогда как Юпитер соединяется вместе с Луной и Марсом. Ваш гнев будет укрощен любовью, а на ваши судьбу и счастье больше всего будет влиять Марс.
Мисс Фаррел сконфуженно покраснела, отчего ее лицо стало в два раза привлекательнее.
— Бог войны?
— Не только войны. В астрологии Марс — покровитель железа, огня, гнева и… — она запнулась, — и мужской страсти.
Маленькая прорицательница вся зарделась от смущения.
Гм, гм, мужская страсть! Она девственница — это несомненно.
Хартвуд встряхнул бренди, жадно втянул его пряный аромат и залпом осушил бокал, чтобы побыстрее успокоиться. Он опять взглянул на девушку, которая поспешно убирала книги и бумаги в сумку, и впервые увидел, что у нее удивительно красивые округлые руки. Их красота приятно удивила его. Но вдруг он заметил, как сильно дрожат у нее руки. Она была явно напугана.
Будь он добрее, он от жалости отпустил бы восвояси эту трясущуюся от страха девушку. Но он был лорд Лайтнинг, и он не был добрым человеком. Не ему, а ей следовало бы проявить благоразумие, чтобы не попадать в такое положение. Зачем быть сентиментальным только из-за того, что кто-то невинен?
Но даже подобные размышления не могли ожесточить его сердце. Ее искренность охладила его пыл. Не важно, что говорили звезды. Вместе с ним она никогда не обрела бы любви. Нет, он не способен любить. Только глупая девственница могла наивно признаться такому повесе, как он, что в их приближающемся сближении скрывается любовь.
Это сразу отрезвило его: именно поэтому он избегал девственниц.
Однако все зашло слишком далеко. Останавливаться было поздно, да и кому хочется выставлять себя в глупом виде. Больше не стоило тянуть, пора было все заканчивать.
Эдвард наполнил другой бокал бренди и пошел к ней, застывшей на краю постели.
Она покорно взяла бокал. На миг их руки соприкоснулись. Ее пальцы были холодны как лед. Эдвард хотел было посоветовать пить бренди смакуя и не торопясь, но она, наверное, беря с него пример, сразу выпила все до дна.
Бренди, видимо, обожгло ей горло, она поперхнулась, а затем раскашлялась. Эдвард ласково похлопал ее по спине.
— Бренди надо пить не спеша, маленькими глотками, не хлестать его, как матрос хлещет ром.