Десять часов могли показаться возмутительно ранним временем, особенно учитывая то, что Гевин всю прошлую ночь не спал, расхаживая с бутылкой в руке по опустевшему дому, в котором теперь не было Киры. Только она могла довести его до такой крайности...

– Ты когда-нибудь думал, что этот день наступит? – произнес рядом с ним Брок.

Жалея, что шляпа плохо закрывает его глаза от яркого солнца, Гевин внимательно посмотрел на друга.

– Я знал, что ты сделаешь все для того, чтобы наши усилия привели к успеху, и поэтому с удовольствием трудился рядом с тобой.

Брок улыбнулся:

– А ведь бюрократы и фермеры Нортгемптона были против нас, а еще моя собственная небольшая баррикада в Уорикшире...

Он сжал руку жены.

– Я слышала это, – предупредила она, но тут же улыбнулась Броку с любовью, бережно держа руку на немного округлившемся животе.

Гевин отвернулся. Между ними было что-то действительно особенное. Любовь. Даже тогда, когда они несколько лет назад спорили из-за приобретения Броком земли в Уорикшире, Гевин видел, что узы между ними оставались узами сердца.

Не больше чем в десяти футах перед ними Корделия разговаривала с инженером, Робертом Стивенсоном. Стильная синяя шляпка закрывала от солнца ее прекрасное лицо. Несмотря на то что всего через неделю она станет его женой, между ним и Корделией никогда не будет ничего, кроме дружбы. А Кира... Теперь это не имеет значения. С ней все хорошо, и она действительно ушла.

Гевин заставил свое внимание переключиться на блестящий новый поезд, готовый умножить его состояние, а Брок, обведя взглядом толпу, заметил, как тетя Кэролайн помахала ему, и помахал в ответ.

Внезапно Мэдди повернулась к Гевину:

– Что случилось с мисс Мельбурн и ее братом? Я думала, что Джеймс привезет свою невесту...

– Несколько дней назад мисс Мельбурн разорвала помолвку, и они уехали.

Поезд засвистел, колеса начали медленно поворачиваться, и Гевин не услышал следующих слов Мэдди. Зрители наблюдали с платформы, как поезд набирает скорость, и закричали, когда он, отойдя от станции, рванулся вперед. Паровоз пыхтел изо всех сил, дым клубами поднимался в небо. Поезд набрал скорость и вскоре исчез из виду, чтобы в конце концов остановиться на станции Карсон-стрит в Бирмингеме.

На дальнем конце платформы оркестр играл бравурную мелодию, и все вокруг улыбались; один Гевин чувствовал себя жалким и несчастным. У него получилось удалить Киру Мельбурн, но слишком дорогой ценой – ценой своей души.

– Мэдди-пышечка, мы добились успеха! – воскликнул Брок, обернувшись к жене.

Рыжеволосая кузина Гевина обвила руками шею мужа и крепко поцеловала его.

– Я никогда в тебе не сомневалась.

Брок погладил жену по щеке и посмотрел на нее полным любви взглядом. Она улыбнулась ему в ответ, а затем прошептала:

– Я люблю тебя.

Гевин отвернулся, но Брок схватил его за руку и обернулся к жене:

– Ты извинишь нас, любимая?

Мэдди кивнула:

– Пойду поговорю с миссис Хауленд.

– Отличная идея. – Компаньон посмотрел на Гевина. – Давай-ка пройдемся, а?

– Нет.

Брок пожал плечами:

– Как пожелаешь. Но если мы останемся здесь, среди толпы, я все равно спрошу тебя, почему ты такой мрачный.

– Последствия прошлой ночи.

– Правда? – Брок подозрительно посмотрел на Гевина. – Как я слышал, мистера Дариуса Мельбурна считают героем после того, как он спас двух юных девушек из лап лорда Венса. Весь Лондон гудит, обсуждая незаконные дела этого мерзавца.

Гевин уже и сам прочел об этом в газетах. Само собой разумеется, его имя тоже упоминалось, но именно Дариус выследил лорда Венса, узнал о его намерениях и разработал план, как отдать его в руки правосудия.

– Полагаю, ты у нас тоже немного герой.

Гевин только хмыкнул.

– Нет, я не герой.

– Скромный и угрюмый. Ну надо же! – Брок посмотрел через плечо Гевина на платформу позади него. – О, вот и мисс Мельбурн.

Умирая от желания хоть мельком увидеть ее, Гевин резко обернулся и стал искать Киру в толпе, собравшейся посмотреть на новейшее железнодорожное чудо, однако вместо нее увидел Корделию, надменно беседующую с лордом Дархерстом. Ни намека на элегантную фигуру Киры и никаких черных как смоль волос, выглядывающих из-под шляпки. Ничего.

– Возможно, я ошибся, – протянул Брок, на лице которого застыла понимающая улыбка.

Гевин выругался.

– Думаю, кто-то тут охвачен страстью.

– Только не я, – запротестовал Гевин.

– Отрицание – весьма распространенный симптом любви.

– Я не люблю ее. – Гевин стиснул зубы, желая только одного – чтобы Брок поскорее заткнулся. – Просто никак не заставлю себя держать руки подальше от нее. Она как лихорадка, болезнь, которую я не могу контролировать.

Брок рассмеялся.

– Почему ты считаешь, что это не любовь?

Гевин мрачно посмотрел на друга. Глупый вопрос!

– Тебе ведь нравится с ней разговаривать? – спросил Брок.

Гевин кивнул, и уголки его губ сами поползли вверх.

– С Кирой не надо догадываться о том, что она чувствует. Она такая... страстная во всем. Не думаю, что когда-нибудь в жизни я встречал кого-то, похожего на нее.

Брок продолжал улыбаться.

– Ты скучаешь по ней. Честно говоря, это написано у тебя на лице.

Гевин действительно скучал по ней – ужасно. Каждая минута тянулась словно год. Странная меланхолия высасывала всю его энергию и лишала сна.

– Этого я не могу отрицать.

– И она заставляет тебя чувствовать то, чего не бывает ни с кем другим?

– Да, это самое странное. Когда Кира рядом, даже солнце становится ярче. Она заставляет меня чувствовать то, чего я и представить не мог. – Он вздохнул. – Все так чертовски запутано...

– Понимаю. – Брок кивнул. – Ты желаешь ей счастья, даже если это означает, что она проживет остальную жизнь без тебя?

Гевин нахмурился.

– Разумеется, я не хочу, чтобы Кира была несчастлива.

Это единственная причина, по которой он отпустил ее после того, как она отказала ему. Гевин не сомневался, что Кира презирала бы жизнь, став его герцогиней и столкнувшись с его распутством и похотью.

– Но ты хочешь, чтобы она была с тобой?

Гевин вздохнул:

– Хочу и даже очень. Я пытался заставить ее остаться, предложил ей стать моей любовницей...

Брок снова улыбнулся.

– Без сомнения, она сочла это предложение не слишком лестным.

– Точнее, она дала мне пощечину.

Неожиданно Брок разразился громким хохотом, перекрывшим на мгновение звучавшую отовсюду музыку, отчего Гевин стал еще раздражительнее.

– Что-то я не нахожу это смешным.

– Ты просто не можешь связать все вместе, друг мой.

Гевин мрачно сдвинул брови.

– Что ты хочешь этим сказать?

– У тебя присутствуют все симптомы любви.

– Неужели? На самом деле каждый раз рядом с ней я как будто теряю рассудок, забываю, что правильно, а что нет...

– Это все прекрасно объясняет. Любви все равно, считается объект твоих чувств благородным или нет. Голова и сердце тут противоречат друг другу.

Гевин нахмурился. Неужели все так просто? Неужели любовь объясняет все?

– Но то, как сильно я хочу ее, не похоже ни на что. Это настоящее безумие.

– Влюбленный мужчина готов на что угодно, чтобы завоевать свою даму. Кажется, я уже говорил тебе это.

Действительно говорил. Вопрос лишь в том, как эта ситуация подходит к нему? Все мысли Гевина перепутались, превратившись в безнадежный клубок желаний и страхов. Смел ли он надеяться?

– Ах вот вы где! – окликнула молодых людей Корделия, которая, стоя неподалеку, опиралась на руку молодого мистера Стивенсона. Сияющий от радости отец инженера стоял рядом. Молодой человек благоговейно смотрел на Корделию, и она жеманно улыбалась ему.

Это зрелище удивило Гевина. На него Корделия никогда так не смотрела, и ему даже казалось, что она вообще не способна на кокетство.

Раздавшийся позади них смех заставил Гевина перевести взгляд на Дархерста, наблюдавшего за Корделией с насмешливой улыбкой. Он был ее поклонником, и Гевин понятия не имел, почему она постоянно отвергала графа.

Пожав плечами, Брок повернулся к Корделии:

– Миледи?

– Разве это не грандиозно? – спросила она. – Как быстро двигался поезд и какой он красивый! Ваш паровоз просто чудо, мистер Стивенсон!