Что касается Семеновых, то Шеметова не обиделась.
Было бы странно, если б родственники, едва-едва наладив свою спокойную жизнь, снова решили бы ею рискнуть.
Да и Ольгу, по трезвом размышлении, не тянуло на серьезные жизненные перемены. Однако она так и не смогла забыть ту внутреннюю дрожь и то внутреннее напряжение, когда Борис мгновенно сменил личину сутулого арестанта на благородный облик идальго.
Примерно через пять часов она была в Москве. Усталая, легла спать.
Чуть позже пришел Олег Всеволодович. Жизнь снова стала ощущаться красивой, светлой и полностью наполненной.
Для возвышенных и благородных идальго в ней явно не оставалось свободного пространства…
Вместо эпилога. О простом человеческом счастье
…С утра – прохладного, уже глубоко осеннего – все собрались в конторе.
Все – это Гескин, работавший ныне по четыре часа в день, а когда и больше. Багров и Шеметова, приехавшие на ее «жуке». Приковылявший на костыле Волик. Теперь на одном костыле, а не на двух, как раньше. Валентина Семеновна прибыла с различными пирожками: капустная начинка, яйцо с зеленым луком, говяжий фарш с жареным белым луком и просто с картошкой.
Чай кипятили сразу в двух чайниках, потому что список гостей на этом не исчерпывался: прибежал Антон, выбравший все-таки адвокатуру. Он очень понравился Гескину. Уже пошел процесс натаскивания, Багров даже ощущал иногда некую ревность.
Приехали Ариэль и Ольга Вейзеры. Оля – с заметным животом, Арик – с двумя огромными тортами.
Последними прибыли Марина с Муной.
Марина теперь лежала в ЦИТО, в отделении реконструктивной хирургии кисти. Разумеется, «под прикрытием» веселой таджички. Перенесла уже семь операций, на кистях рук и пальцах. Еще несколько предстояло. Зато в качестве приза впереди неясно замаячила виолончель.
Муна же, тепло улыбнувшись Гескину, сразу подсела к Валентине Семеновне – им было что обсудить в области кулинарии.
Похоже, все свои были в сборе. В хорошем настроении, добром здравии и с большими планами на будущее.
Это и есть простое человеческое счастье.