Она, как выяснилось, и не собиралась останавливать.

Парень ей сразу приглянулся. Правда, возможно, сначала из жалости: испуганный взгляд и шрам вполлица, предательски бледневший, когда щеки влюбленного спецназовца от смущения становились красными. Ведь недаром в русском языке слова «жалеть» и «любить» бывают синонимами. Потом, когда узнала поближе, интерес перешел в привязанность, а та – в любовь.

Родители обоих не были в восторге от их брака, отчего свадьба состоялась гораздо позже, чем могла бы. Однако оказались достаточно умны, чтобы не высказывать это вслух. В итоге, когда все устоялось и все смирились, два поколения не были разделены ненужными словами и поступками.

Ольга работала бухгалтером в крупном банке. Арик по-прежнему трудился высококвалифицированным (и высокооплачиваемым) охранником. Точнее, телохранителем, причем исключительно востребованным. За эти годы у Вейзера сменилось четыре клиента, а максимальный «безработный» перерыв не превысил двух недель.

Ольге никогда не нравилась профессия мужа, несмотря на более чем приличную зарплату. Однако она, как и мама Арика, тоже смирилась с текущим положением вещей.

Все было хорошо в молодой семье. Не хватало только детей.

В первый год это не волновало, даже сами хотели подольше остаться свободными, хотя и не предохранялись специально. Через три года отсутствие беременности стало беспокоить, а через пять – выросло в главную проблему жизни.

Врачи ничего неправильного в их здоровье не находили и советовали ждать, без радикальных, типа ЭКО, мер.

И оказались правы.

Хотя дело было вовсе не во врачах. Просто обе мамы посоветовали своим встревоженным детям одно и то же: поехать в святой город Иерусалим.

Дети не возражали.

Ольга должна была поклониться христианским святыням, Арик – иудейским. В Иерусалиме это было легко выполнимой задачей. Все три авраамические религии хранили здесь свои главные святыни.

За все время, проведенное в России, Арик еще ни разу не отдыхал больше недели – работа не позволяла. Теперь же его клиент улетал в Америку на целый месяц. А Вейзеры получили возможность аж трехнедельного тура – семь дней в Тель-Авиве, у мамы Арика, неделя на Красном море, в Эйлате, и еще столько же – в Святом городе.

И вот молодая пара возвращалась домой. Причем очень похоже, что втроем – Оля была в этом почти уверена.


…Иудейские горы не были серьезным препятствием для мощного автобуса.

Очень скоро паломники прибыли в аэропорт.

Бен-Гурион – так его кратко именуют в честь первого руководителя Израиля – казался оазисом прохлады в раскаленной вселенной летнего Леванта.

Все упорядоченно и точно. Однако не быстро. Служба безопасности работала скрупулезно, используя не только совершенные рентгены и газоанализаторы, но и не менее эффективные психологические технологии.

В итоге в самолет зашли умученные.

Впереди было четыре часа лета, и вот она, Москва.

К сожалению, эти четыре часа спокойными не оказались.

Все началось еще на земле, когда самолет только рулил на взлетную полосу.

Ольга очень хотела спать – последнюю ночь тура они провели на иерусалимских улицах. Но не тут-то было.

Ребята сидели на первых рядах салона эконом-класса. А в бизнес-классе дым стоял коромыслом. Казалось бы, всего-то восемь мест. Однако шесть из них были заняты крепкими, мордастыми людьми средних лет, похожими, как братья. Еще на трех сидели их женщины, расфуфыренные не по погоде.

Народ возвращался с отдыха, громко делился послеотпускными впечатлениями, причем матом разговаривали не только мужчины, но и дамы. Один из пассажиров, крепкий битюг с бритым затылком, закурил вонючую сигару прямо в салоне. Хотя по регламенту нельзя было курить нигде, даже в туалете.

«Бандюки, что ли?» – подумал Вейзер. И лет десять назад был бы прав. Сейчас же это было загадкой.

Бандюки вроде повывелись. Зато выросли их детки: уже в бизнесе, уже при деньгах в карманах и иногда знаниях в голове. Однако по-прежнему без десяти заповедей в сердце.

Хотя это, с тем же успехом, могли быть и не нагулявшиеся на курортах чиновники. Братия властной вертикали путинского набора не сильно отличалась от бандюков ни мотивацией, ни методами работы. Разве что разборки бейсбольными битами сменились разборками с помощью присланных «докторов» – в основном работников правоохранительных органов. Впрочем, иногда и биты по-прежнему прокатывали, как, например, в подмосковных Химках.

Вейзер, как и все сильные, бойцовски подготовленные люди, чрезвычайно редко применял свои умения «на улице». Ведь один из аспектов боевой подготовки как раз и заключается в победе без боя.

Пока ничто не предвещало жесткой схватки. Стюарды оценили возможную проблему, из кабины вышел второй пилот и сделал гражданам внятное замечание. Те, недовольно побурчав, сдали назад, понимая, что в противном случае самолет остановится, на борт поднимутся израильские полицейские, а им бабло не сунешь.

«Обошлось», – подумал Арик, стараясь не шевелиться: уставшая Оля все-таки прикорнула на его могучем плече.

Аэроплан, взрычав двигателями, пошел на взлет.

Весь полет пассажиры бизнес-класса пили: коньяк, водка, виски. При этом громко говорили про какие-то транзакции и блокирующие пакеты. Все-таки бизнесмены. Хотя и депутаты тоже вполне могут общаться с помощью подобных терминов.

Пили, похоже, крепко. Даже до Вейзера, сидевшего в другом салоне, долетал запах перегара, когда кто-то проходил по самолету. Ему это не мешало – бывший спецназовец знавал и гораздо более неприятные запахи. Ольга же просто спала, счастливо улыбаясь во сне.

Арик еще подумал, глядя на жену, что съездили не зря. И ночи были счастливые. И есть обоснованная надежда, что бесследно они не пройдут: о крошечном младенчике глыбоподобный Вейзер мечтал давно и трепетно.

Время прошло незаметно. Реактивный лайнер благополучно приземлился на ВПП Шереметьево и покатил на стоянку. Все были настроены радостно и благодушно, даже откровенно нажравшиеся пассажиры бизнес-класса.

Только один из них, плотный, крепко сбитый – тот, что курил сигару, – был чем-то недоволен.

Для начала он поругался с женщиной, с которой, по-видимому, был на отдыхе. Мужчина доходчиво объяснил даме, чем она отличается от законной жены. Женщина в долгу не осталась, объяснив спутнику, чем он отличается от полноценного мужчины. Друзья заржали, лишь увеличив гнев битюга. Он даже попытался ударить бывшую – а может, и будущую – подругу, но не удержался на ногах и снова плюхнулся в кресло. Дама же предусмотрительно выпорхнула из салона в крытый рукав-коридор.

«Вот же свинья», – подумал Арик о скандалисте. Тем не менее, ввязываться не собирался, это была не его война.

А мужик раскочегаривался на глазах, сменяя пьяную браваду на пьяный же гнев. Пихнул стюардессу, когда та сделала ему замечание. Она смолчала; Вейзер ее понимал: за лишний шум и проблемы девушку не похвалят.

Битюг, сочтя себя всесильным, толкнул пассажирку из экономкласса, которая, поспешив, собиралась выйти раньше его. Она больно стукнулась о поручень противоположного кресла, но тоже не стала поднимать шума.

«А ведь все боятся», – с сожалением подумал Арик.

Никто не знает, чем может кончиться любой конфликт, – даже после победы над самим дьяволом, – в стране, где полностью девальвирован закон. Точнее, законы-то есть, и неплохие. Просто правоприменители, при молчаливом содействии вертикальных властей, сделали старинную мудрость про дышло универсальной. Своим – все, чужим – закон: примерно так сегодня осуществляется правосудие в Российской Федерации.

Сам Арик не боялся. Он профессионально привык преодолевать страх. Но это по-прежнему была не его война. Пусть хулиганом полиция занимается.

Уже в коридоре, ведущем к постам пограничников, Вейзеру все-таки пришлось вмешаться.

Отставший битюг ускорил шаг, догоняя друзей, и его болтавшийся чемодан на колесиках прошел в опасной близости от Ольгиных ног.

– Поаккуратнее, уважаемый! – не выдержал Арик.

– Это ты мне? – остановился пьяный.

– Вам, – спокойно ответил Вейзер.

– Арик, не связывайся! – буквально умоляла Ольга, повиснув на могучей руке мужа.

– Ты, б…, контроль пройдешь, б…, там поговорим! – пообещал битюг, наливаясь кровью. Даже бритый затылок порозовел.

– Поговорим, – согласился Ариэль. Похоже, отсидеться в стороне не удавалось.