Хозяева этой мрачной таверны, Гилберт и Элеонора Лэнгтоны, хотя и были добрыми и щедрыми людьми, имели дело с самыми грубыми обитателями Гаттер-лейн. Без них это заведение было бы еще более жалким.
Криспин углядел Элеонору, которая орудовала метлой из прутьев утесника и громко распекала слугу, уронившего поднос.
Криспин подошел поближе.
— Надеюсь, я не помешал.
Элеонора круто развернулась.
— О, Криспин! Какая неожиданность.
Она улыбнулась и обняла его. Волосы женщины были полностью убраны под белый полотняный вимпл[5], уложенный складками и сборками и оставлявший на виду только гладкий овал лица. Лица без возраста. Криспин подумал, что ей, наверное, лет тридцать, как и ему самому, неточно не знал.
— Да я вот объясняла этому мошеннику, — пояснила она, метлой указывая на слугу, — какой он никудышный, если роняет хорошую еду на пол.
Слуга поднял виноватый взгляд. Он собирал осколки и загубленную еду на поднос.
— Она ужасно громко мне «объясняла».
Криспин кивнул:
— Мне этот сердитый взгляд тоже хорошо знаком, Нэд.
— Поторопись, Нэд, — буркнула хозяйка и разгладила свой не слишком чистый фартук.
Она только теперь заметила Лайвит и Грейс, стоявших за спиной Криспина, и нахмурилась — ее головной убор опустился и превратил лицо в маленький горизонтальный овал.
— А это что такое?
Криспин отвел Элеонору в сторону:
— Нэлл, я хочу попросить тебя об одолжении.
— О нет, Криспин. Больше никаких одолжений. Почему ты превращаешь наше несчастное заведение в пристанище ненужных тебе женщин?
Криспин расправил плечи. Второй раз за утро его обвиняли в распутстве. Конечно, основания для этого есть, но не сегодня, а его искренние протесты, похоже, пропускают мимо ушей.
— Они не мои «ненужные женщины», — объяснил он. — Они мои клиентки. Им нужна моя помощь, а мне — твоя.
Элеонора закатила глаза и сложила руки на груди.
— Что скажет Гилберт? Говорю тебе, Криспин, ты слишком много себе позволяешь.
— Может, и так, но дело не терпит отлагательства.
Нэлл опять взялась за метлу и несколько раз, примирительно, провела ею по полу, заметая пыль.
— Как всегда.
Криспин хотел было предложить денег, но мысль эта надолго не задержалась. В данный момент денег у него не было, а он и так уже много задолжал Гилберту и Элеоноре.
— Нэлл. — Криспин улыбнулся. Нечестный прием, но обычно он срабатывал. — Их будет искать шериф, и им надо где-то спрятаться. У тебя доброе сердце, и ты не откажешься нанять их и подержать здесь. Я был бы очень тебе признателен. Это всего лишь на время, пока они не смогут вернуться в свое жилье и к своей прежней жизни.
— Ой, ладно, Криспин. — Она сердито глянула на женщин. — Ну, разве что назло Уинкому. Но только на время, ясно? Любому заведению за глаза хватит неприятностей в лице Нэда. Цены высокие, а платят — мало, — многозначительно заметила она, потерев пальцы характерным жестом.
Криспин официально поклонился.
— Спасибо, Элеонора.
Лайвит выступила вперед и гордо вздернула острый подбородок.
— Вы назвали нас вашими клиентками. Это означает, что мы должны вам платить. Сколько стоят ваши услуги?
У Криспина мелькнула мысль поступить благородно и от платы отказаться, но он уже давно не мог позволить себе роскоши быть благородным.
— Шесть пенсов вдень. И на расходы.
Лайвит тяжело вздохнула, но взялась за висевший у нее на поясе кошелек и высыпала на ладонь его содержимое. Четыре пенса один фартинг. Она посмотрела на Криспина.
— Это все, что у меня есть.
Но она многозначительно посмотрела на сумку на плече сыщика.
Криспин взял три монетки, чтобы отвлечь Лайвит.
— Я возьму сейчас три пенса. Вы сможете расплатиться со мной позже. Здесь вы будете работать за еду и жилье, поэтому сумеете кое-что сэкономить. — Опустив монеты в собственный кошелек, он откашлялся. — Стало быть, с вами решено. Я буду время от времени наведываться и сообщать, как идут дела.
— А когда мы сможем вернуться в «Голову короля»?
— Может, и никогда.
Сестры посмотрели на Элеонору. Криспин представил их.
— Это ваша новая хозяйка, Элеонора Лэнгтон. Нэлл, это Лайвит и ее сестра Грейс.
Элеонора нахмурилась.
— Очень хорошо. Ступайте на кухню.
Сестры пошли в указанном направлении, но Лайвит оглянулась на Криспина.
— А что будет с тем ящичком, а? За него можно получить столько золота, сколько тут никогда и не заработаешь.
Криспин крепче сжал ремень сумки.
— Повторяю: это не ваша собственность и не моя. По правде говоря, если ее найдут при ком-то из нас, это скорей всего будет означать нашу смерть. Вы этого хотите?
Лайвит еще раз посмотрел на сумку на плече Криспина и поежилась.
— Ну да, я понимаю, что вы имеете в виду.
Повернувшись, она исчезла в проходе под аркой. Прищелкнув языком, Элеонора покачала головой.
— Ты иногда поступаешь, как велит сердце, а не ум. Я знаю, что ты не признаешься, но ты мягкий как воск.
Криспин ничего не ответил. Учитывая, как мало потяжелел его кошелек от полученных монет, он понимал, что Нэлл права, но признаваться в этом ему действительно не хотелось.
— Ты посидишь у нас, Криспин? — Отставив в сторону метлу, Элеонора взяла кувшин с вином и обтерла фартуком его запотевший носик. — Выпьешь со мной?
Криспин еще раз посмотрел в сторону арочного прохода и подумал, что задержаться здесь было бы приятно. Но оттягивавшая плечо курьерская сумка не давала ему покоя. Как и внезапное появление и поспешное исчезновение этим утром Джека Такера.
— Я бы с огромным удовольствием, — сказал он, — но, боюсь, мне нужно заняться другим делом. — Возможно, тепло и знакомая обстановка подействовали расслабляюще, а быть может, ясные глаза Элеоноры и искреннее участие вырвали у Криспина признание. — У Джека неприятности. Не знаю, что делать.
— Опять? Ох уж этот мальчишка. Ему нужна твердая рука, Криспин. Ему так долго приходилось самому о себе заботиться, и он не разбирает, что хорошо, а что плохо. Все зависит от тебя. Он тебе как сын. Настало время так с ним и обращаться.
— Чепуха. Ему двенадцать лет. Он достаточно взрослый, чтобы о себе заботиться. В его возрасте я уже начал обучаться искусству боя и надзирал за лондонскими мельницами Ланкастера.
— Герцог был добр к тебе и вел себя как приемный отец, не так ли?
— Да.
Джон Гонт, герцог Ланкастер[6], постоянно присутствовал в мыслях Криспина. Он едва помнил родного отца — тот умер, когда Криспину было семь. При слове «отец» перед глазами у него вставало лицо Ланкастера, даже если теперь они и стали чужими друг другу.
— Говоришь, мне следует уделять этому мальчишке больше внимания?
— Я говорю, что ему нужен наставник. А кто лучше тебя?
Затылок Криспина сдавила боль.
— Я об этом не просил. Я никогда не хотел иметь слугу.
— Однако же сейчас он у тебя есть. — Нэлл положила руку ему на плечо. — Но разве юный Джек не больше, чем просто слуга?
Элеонора улыбнулась своей улыбкой почтенной женщины. Улыбка эта иногда раздражала, иногда успокаивала. Сейчас Криспин так и не определил, какое именно действие она на него оказала.
Что он мог ответить? Он не хотел себе признаваться, что все же отвечает за Джека Такера. С этим двенадцатилетним мальчишкой он познакомился всего несколько месяцев назад, когда юный воришка пытался украсть у Криспина кошелек. Это Джек втерся в жизнь Криспина в качестве слуги, а не Криспин ему навязался. Даже после многочисленных обещаний Джека покончить со своими делишками доверия ему не было.
Криспин поблагодарил Элеонору, но насчет Джека не обнадежил. Не хотелось бы, конечно, чтобы парня повесили, но если он не откажется от своих привычек, ничем другим дело не кончится.
Под мелким моросящим дождем Криспин потащился назад, в Шамблз. Поднявшись в свою комнату, он запер дверь и осмотрелся. Джека, как обычно, нет. Он положил сумку на стол и долил вина в кубок, который предлагал Грейс. Вино обожгло горло приятным теплом, и Криспин облизал губы. Он уже чувствовал себя лучше.
Не выпуская кубок из рук, Криспин подошел к столу и откинул верхний клапан сумки. Золотой ларчик, казалось, просвечивал сквозь деревянный футляр. Криспин поставил кубок и вынул золотой реликварий. Помимо инкрустации из драгоценных камней, его украшал шедший по кругу рельефный фриз, изображавший путь Христа на Голгофу, — все из чеканного золота. Криспин поднял крышку и уставился на лежавший внутри странный предмет.