Сола Рэйн - Заткнись и улыбнись!

Когда Эйден осторожно взял малыша на руки, я с интересом наблюдала за тем, как быстро сменяются эмоции на его лице. От полного замешательства до абсолютного восторга. Он ласково провел своей огромной лапой по крошечному пушистому клубочку, и посмотрел на меня, как ребенок на Санту.

– Ты… Боже, он такой теплый, – Эйден моргнул, а затем еще раз. – Я не знаю, что сказать…

– «Спасибо» вполне подойдет, – улыбнулась я.

– Как его зовут? Или это она?

– Это мальчик, и у него пока нет имени.

– Думаю, его будут звать Техас. Что скажешь?

Проклятье.

Мои глаза моментально увлажнились. Я не смогла выдавить ни звука, лишь коротко кивнула, сражаясь с целым океаном эмоций, бушевавшим в моей душе.

Эйден бережно уложил сонного котенка обратно в корзину, а затем, не говоря ни слова, крепко обнял меня, зарываясь носом в волосы.

Спасибо, – пробормотал он, отстраняясь и с обожанием глядя на меня. – Он невероятный! А этот дом… В тех бумагах, которые лежат на камине, написано, что этот дом мне подарила Рут…

– Так и есть.

Эйден тихо опустился на кровать, запуская пальцы в свои волосы. Я расположилась рядом с ним, на полу, и положила руку ему на колено.

– Знаю, у тебя никогда не было настоящего дома, – неуверенно начала я, продолжая бороться с подступающими слезами. – Ну знаешь, такого, в котором пахнет домашней едой, где тепло и уютно, и обязательно есть кто-то, кто всегда тебя ждет…

– Мой дом – это ты, Хейли, – я впервые увидела, как глаза Эйдена заблестели. Он наклонился и нежно погладил мою влажную щеку большим пальцем. – Если ты согласишься жить здесь, со мной, то это место я назову своим домом. Если решишь остаться в Твин Палмс, то моим домом станет он.

– А если захочу вернуться после съемок в Техас? – хитро прищурилась я.

– Значит, я куплю самую крутую ковбойскую шляпу, сапоги из воловьей кожи и вылечу к тебе первым же рейсом.

– Неужели это любовь?

Бакли притворно поморщился и покачал головой.

– Вряд ли.

– Ты уверена, что мы должны рассказать им об этом прямо сейчас? – я с опаской покосился на висящее над камином охотничье ружье.

– Разве мы не за этим сюда прилетели? – зашептала Хейли, нервно выкручивая себе пальцы. – Или ты хочешь, чтобы мои родители узнали об этом из газет? Будь смелее, Бакли…

Ее большие серые глаза оживленно заблестели, и я зачарованно уставился на Хейли, как влюбленный болван, мечтая лишь об одном – поскорее оказаться с ней наедине. За ту неделю, что я провел вдали от нее, на унылых съемках музыкального клипа в Монреале я успел охренительно соскучиться.

Экранизация книги «Наши смелые движения» получила фантастический кассовый успех, и на нас с Хейли, как из рога изобилия, посыпались новые контракты. Я заполучил роль обаятельного супергероя киновселенной «Marvel»14, а на Хейли обратил внимание сам Кристофер Нолан15, с которым она уже приступила к переговорам. Минусом этой внезапно обрушившейся на нас славы стало лишь то, что из-за плотных графиков съемок мы с Хейли стали гораздо реже видеться.

Но это ни на грамм не испортило наши отношения.

Наша потребность друг в друге была настолько сумасшедшей, что ни одна проблема, с которой нам приходилось сталкиваться, не выдерживала этого напора. Знаете, Хейли – это двойная радуга. Стоит ей только появится где-нибудь на горизонте, как все остальное вокруг становится неважным.

– Почему ты так на меня смотришь? – смущенно спросила она.

Не сдержавшись, я наклонился и поцеловал ее.

– А вот и мы! – в гостиную неожиданно ворвался ураган по имени Оливия, держа в руках дымящеюся тарелку с фаршированным гусем.

Думаю, если бы Спенсеры заранее узнали цель нашего визита, то они бы не гуся начиняли яблоками, а мою задницу – свинцом.

Когда в комнату вошел отец Хейли, который больше походил на свирепого северного гризли, у меня резко пересохло в горле. Я окинул беглым взглядом накрытый стол и потянулся к кувшину с водой.

– Мне страшно, – шепнула на ухо Хейли.

Я взял ее руку и положил к себе на колено, переплетая наши пальцы. Еще вчера этот жест казался для нас таким обыденным, но сегодня все ощущалось иначе.

Хейли опустила глаза.

Я знал, на что она смотрит.

– Оливия, Хью, нам нужно вам кое-что сообщить… – откашлялся я, поднимаясь с дивана.

Отец Хейли задумчиво почесал густую бороду, разглядывая побелевшее от волнения лицо дочери, а Оливия неожиданно громко застонала, откидываясь на спинку деревянного стула.

– Святые угодники… Я так и знала! Помнишь, я говорила тебе, что все этим кончится? – она нервно подергала Хью за рукав выцветшей клетчатой рубашки. – А ты тогда сказал: «Брось, Лив. Эйден – приличный парень, он сначала женится на ней».

Она идеально передразнила громоподобный голос своего супруга, и мы с Хейли одновременно стиснули губы, чтобы не расхохотаться.

– Чертов Бакли… Ты снова обрушиваешься мигренью на мою голову, как проклятая магнитная буря, – Лив окинула меня тяжелым взглядом, а затем перевела его на Хейли. – Давайте, вываливайте уже…

Я услышал, как Хейли громко втянула носом воздух, и попытался вспомнить речь, которую мы заготовили в самолете. Но… бла-бла-бла-бла. В дурной голове лишь эхом звучала бессмертная песня группы «Aerosmith» о поезде, который мчит меня домой.

Браво, придурок.

Наши отношения с Оливией только начали налаживаться, и посмотрите кто тут у нас? Да это же пустоголовый я, готовый в очередной раз все испортить.

Когда ситуация с Кейт и Давидом получила огласку, разъяренная Оливия тут же прилетела в Лос-Анджелес, с твердым намерением уговорить свою дочь порвать со мной. В те дни СМИ обрушили на нас с Хейли столько грязи, что мы едва не захлебнулись в ней.

Журналисты писали, что я одновременно крутил роман с обеими девушками и именно поэтому Кейт покушалась на жизнь Хейли, взяв себе в сообщники бразильского танцора. Лишь только когда суд признал Кейт невменяемой и приговорил ее к принудительному лечению, а Морейра депортировали обратно в Бразилию, нас, наконец, оставили в покое.

Мне потребовался целый год на то, чтобы полностью реабилитировать себя в глазах родителей Хейли.

За это время они стали мне настоящей семьей.

Именно Хью уговорил моего отца отправиться в Швейцарию на лечение от алкоголизма, где Шейн уже третий месяц благополучно проходит реабилитацию, а мятежная Оливия заменила мне мать, которой у меня никогда не было.

Черт, я любил этих людей.

Но еще больше я любил их дочь.

И поэтому я сейчас стоял здесь и держал ее за руку, уверенно произнося два самых главных слова в своей жизни:

– Мы поженились.

В подтверждение своих слов я поднял вверх наши сплетенные руки и продемонстрировал обручальные кольца, которыми мы обменялись всего несколько часов назад в одной старенькой часовне Лас-Вегаса.

– Вот, молодцы! – громоподобно прорычал Хью, пожимая мне руку.

Черт, мне показалось или глаза гризли реально увлажнились?

Он выпустил мою руку и сгреб раскрасневшуюся Хейли в свои медвежьи объятия. Рядом с этим великаном она походила на Алису в Стране Чудес, которая выпила эликсир уменьшения.

Лив обниматься не спешила. Она продолжала сидеть за столом, скрестив руки на груди, и обиженно наблюдала за нами.

– Свадьба, значит… И без нас.

– Мам, у нас не было времени на церемонию, – поспешила оправдаться Хейли, усаживаясь рядом с Лив. – Завтра Эйден улетает на две недели в Лондон, а через шесть дней я на целый месяц лечу в Нью-Йорк.

Оливия обиженно шмыгнула носом.

– Я пропустила самое важное событие в жизни моей единственной дочери…

– Ну что ты, – Хейли сжала ее руку. – Самое важное событие у нас еще впереди.

Лив резко повернула голову в ее сторону и свободной рукой схватилась за сердце.

– Иисусе, ты все-таки беременна?

– Нет! – воскликнула Хейли.

– Пока нет, – встрял я.

Раздался хохот Хью, напоминающий раскат майского грома, и Лив облегченно выдохнула, поднимаясь со стула.

– Иди сюда, милая.

Они, наконец, обнялись. И спустя вечность Лив выпустила дочь из объятий, смахивая бегущие слезы радости.