Джейн Фэйзер - Завороженная

Ливия довольно энергично постучала по двери бронзовым молотком. Александр удивился – стук разнесся на всю площадь.

– Мой дворецкий глуховат, – пояснила она. – И не слишком скор на подъем. – Она снова принялась колотить по двери.

Дверь приоткрылась, и Моркомб высунул голову.

– А, это вы!

– Кого еще ты ожидал увидеть, Моркомб? – Ливия пошире распахнула дверь, и слуга невольно отступил. – Пожалуйста, возьми у князя Прокова перчатки, хлыст, шляпу, все, от чего он сочтет нужным освободиться.

Ливия вошла в холл, и Алекс, почувствовав, что надо действовать быстро, пока дверь перед его носом не захлопнулась, поспешил следом.

Дворецкий в выцветшем суконном фартуке и мягких домашних тапочках, по мнению Прокова, довольно необычном для дворецкого облачении, окинул гостя придирчивым взглядом. Молча протянул скрюченную подагрой руку, взял хлыст и касторовую шляпу с высокой тульей и стал ждать, пока Алекс стянет тонкие кожаные перчатки.

– Леди Фарнем в гостиной, Моркомб? – спросила Ливия.

– Насколько я знаю, нет, – ответил дворецкий, бросив подозрительный взгляд на гостя.

– Попроси кого-нибудь найти ее и передать, что у нас гость, – сказала Ливия. – Может быть, ты принесешь в гостиную хересу?

Моркомб что-то пробурчал и, шаркая, отправился на кухню. Александр последовал за Ливией в просторную красивую гостиную.

Мебель и обивка были далеко не новыми и изрядно потертыми, да и цвета турецкого ковра на полу и бархатных портьер поблекли, но Александру показалось, что это лишь добавляет помещению очарования.

– Какой необычный слуга, – заметил он. – Если это действительно слуга.

– Как сказать, – ответила Ливия. – Моркомб, его жена, а также сестра его жены – сестра-близнец, находились в услужении у прежней владелицы дома, моей родственницы. Я называю ее тетя София, но думаю, что она мне не тетя, а просто дальняя родственница. Как бы то ни было, она завещала мне дом, при условии, что Моркомб и близнецы останутся здесь и будут жить столько, сколько пожелают. – Ливия рассмеялась. – У них есть кое-какие странности, конечно, но по-своему они милы. Надо просто к ним привыкнуть.

– Понимаю. – Александр обернулся, когда дверь за его спиной открылась и в комнату вошла женщина с подносом, на котором стоял графин и бокалы. Она выглядела чуть старше Ливии, ее светло-русые волосы были заплетены в косу и уложены вокруг головы. Карие глаза струили теплый свет.

– Моркомб сказал, что у нас гости, и я решила сама принести херес. – Женщина поставила поднос на буфет.

– Элли, позволь представить тебе князя Прокова. Князь, это леди Фарнем, моя подруга и компаньонка. – Ливия подмигнула Элли, и та засмеялась.

– Должность чисто номинальная, – сказала Аурелия, протягивая руку посетителю. – Князь Проков, рада с вами познакомиться.

– И мне приятно, леди Фарнем. – Он поклонился и поднес ее руку к губам.

– Херес, князь. – Ливия передала ему бокал, как только он отпустил руку Элли. – Или вы предпочитаете воду? – Она приподняла густые черные брови, в серых глазах заплясали озорные огоньки.

– Херес вполне меня устроит, благодарю, – сказал Алекс, принимая бокал.

Он обвел взглядом гостиную и прошел к величественному камину, стараясь ничем не выдать своей заинтересованности. Как ему хотелось облазить здесь каждый уголок! За годы он успел выучить наизусть расположение комнат, всех, включая чердачные помещения, по планам, которые так старательно изучал, и теперь наконец увидел дом воочию.

Потягивая херес, он смотрел на портрет над камином. Молодая женщина, одетая как придворная дама со всеми регалиями, с перьями в тщательно уложенных припудренных волосах, смотрела на него с высоты каминной полки. Казалось, она следит за тем, что тут происходит.

– Что ты можешь о нем сказать? – спросила Ливия у Аурелии, вернувшись в гостиную после того, как проводила князя до дверей.

Аурелия не спешила с ответом, тщательно подыскивая слова.

– Он очарователен, учтив, хорош собой – спору нет.

Ливия нахмурилась.

– Ты говоришь так, словно осуждаешь его за это.

– Он пробыл здесь всего десять минут, слишком мало, чтобы составить о человеке определенное мнение.

Ливия вздохнула.

– Судя по тому, что ты мне рассказала, князь Проков добивается тебя с одной-единственной целью. Должно быть, ты произвела на него сильное впечатление с первого взгляда, в тот самый момент, когда он увидел тебя на балу.

– Здравомыслящий мужчина не станет добиваться женщины лишь потому, что она понравилась ему с первого взгляда.

– Как бы то ни было, ты наслаждаешься игрой.

– Пожалуй, – согласилась Ливия. – В любом случае вреда от этого не будет, и как только эта игра перестанет нравиться, я выйду из нее. В любой момент. – Она вскочила на ноги. – Кстати, вспомнила! Теперь, когда ты вернулась, мы можем вместе сходить в оперу, а перед оперой устроить маленький ужин. Пора ответить гостеприимством на гостеприимство, тебе не кажется?

– Конечно, – согласилась Аурелия. – А князя пригласим?

– Почему бы и нет? – Глаза Ливии снова блеснули, и она вышла из гостиной.

Аурелия покачала головой. Последние несколько месяцев у Ливии отбоя не было от женихов. Аурелия подозревала, что Ливия успела получить не одно предложение руки и сердца. Но ни к одному из этих предложений не отнеслась всерьез. Ливия часто говорила, что не ищет брака по любви или блестящей партии, что ее вполне устроит брак с порядочным человеком со средствами, позволяющими жить комфортно и не волноваться о будущем. Но что бы ни говорила Ливия, Аурелия знала, что Ливия не этого ждет от брака. Она не сможет жить с человеком, к которому ее не влечет. Похоже, этот русский князь сумел произвести на Ливию впечатление.

Ливия не глупая, не наивная. Она вполне может о себе позаботиться и принять решение самостоятельно. И тем не менее Аурелия подумала, что следует навести о князе справки. Возможно, муж Корнелии, виконт Бонем, может это сделать. У Гарри много связей в Лондоне, как в дипломатических, так и в политических кругах, да и в прочих тоже.

И Аурелия решила написать Корнелии. Хотя бы потому, что Нелл сама захочет быть в курсе событий.

Алекс покинул дом на Кавендиш-сквер, не догадываясь о том, на какие размышления навел обитателей этого дома. Он ехал по направлению к Гайд-парку, погруженный в свои мысли. Перед глазами стоял портрет женщины над камином. До сих пор он видел лишь миниатюрный портрет Софии, портрет, который едва ли, как сейчас осознавал Александр, отдавал ей должное. Ум, светившийся в кристально чистых синих глазах Софии, смотревшей на него с холста, поразил его. Кожа ее, гладкая, кремовая, казалось, светилась изнутри. В ее осанке, горделивой и властной, сквозили и уверенность, и сила. Из того немногого, что ему удалось узнать о ней у отца, никак не следовало, что София Лейси умная, состоявшаяся женщина.

Впрочем, отец Александра не отличался словоохотливостью. Он мало говорил с сыном, а некоторые темы вообще обходил молчанием. Давняя обида на отца сжала сердце. Отец сообщил Александру основные факты, касающиеся его происхождения. Одни голые факты и никаких эмоций, ничего, что могло бы помочь Александру понять его мать и простить ее. Отец Александра умер семь лет назад, и обижаться на него было бессмысленно и глупо – тем более что Александр Проков давно уже не ребенок. Служба при царе Александре I и политическая карьера удерживали Прокова в России все эти семь лет, но, как только ему представилась возможность получить ответы на мучившие его вопросы, Александр отправился в Англию, ибо все о матери он мог узнать только там.

Александр заехал во двор дома на углу Гайд-парка, где располагалась контора известного в Лондоне торговца лошадьми, и спешился, передав своего черного жеребца заботам конюха, поспешившего выйти навстречу джентльмену, который вполне мог оказаться богатым покупателем. Тут же из дома вышел мужчина, одетый в кожаные бриджи и кожаный жилет, с клетчатым шарфом вокруг шеи и надвинутой на лоб кепкой. Он не походил на человека, владевшего одним из самых респектабельных торговых предприятий в Лондоне, однако Алекс давно научился не делать скоропалительных выводов и не судил о людях по их внешнему виду.

Мужчина поприветствовал покупателя лишь наклоном головы, уделив куда больше внимания коню Прокова.

– Великолепный экземпляр, – сказал торговец, окинув черного жеребца профессиональным взглядом. Одной рукой он провел по шее коня, другой погладил бархатный нос. – Вы продаете его, сэр?