Феликс настолько свыкся с подобным положением дел, что оно уже давно казалось нормальным, даже естественным. И вот теперь та единственная, с кем он хотел бы разделить оставшуюся жизнь, смотрит на всё это с ужасом и неприятием. И даже достаток, который многих убедил бы примириться с определёнными неудобствами, для неё ничего не значит.
Упоминание о детях впечатлило больше всего остального. Феликс даже в мечтах не представлял, что у них с Ингой могут быть дети. Просто не задумывался о таком. Давно привык к мысли, что эта часть жизни должна обойти его стороной.
Лара после похищения потеряла возможность когда-нибудь родить. До этого они не задумывались о ребёнке, были молоды и считали, что вся жизнь ещё впереди. И потом примирились с изменившейся данностью достаточно безболезненно, решили, что это даже к лучшему — не с их образом жизни растить детей. Те всегда были бы первой мишенью, самой беззащитной и заманчивой. Слишком большой риск.
Но Инга, уже очевидно, захочет ребёнка. И… Следующая мысль оказалась неожиданной для него и потрясла до глубины души. Он тоже этого хочет. Не абстрактного ребёнка, наследника и родную кровь, а именно их общего с Ингой. И хочет видеть Ингу в новой роли, округлившуюся, счастливую и капризную одновременно…
— Я тебя люблю, — слова сорвались сами собой, и только когда они прозвучали, Феликс сам осознал, что это правда. Очевидная и неоспоримая.
Инга улыбнулась так, словно уже это знала.
— Поцелуй меня.
Он бы охотно провёл весь день с Ингой в гостиной, а ещё лучше в спальне. Но неугомонная и не умеющая долго пребывать в меланхолии девушка засобиралась в сад.
— Ты так и не помог мне подружиться с собаками! — вспомнила она, стараясь придумать хоть какое-нибудь развлечение в пределах участка. — А обещал.
Идея энтузиазма не вызывала, но отказать представлялось мало возможным. Феликс надеялся, что увидев животных вблизи, Инга откажется от мысли продолжать знакомство, однако её решимость не померкла.
— Они же тебя слушаются, — с удивлением отозвалась она на вопрос, куда снова подевалось её чувство самосохранения. — Что мне может угрожать?
Это безусловное доверие приятно отозвалось в душе. Впрочем, псы отреагировали на приближение малознакомого человека спокойнее, чем ожидалось.
— Артём уже говорил им, что на меня нельзя нападать, — довольно призналась Инга, видя его недоумение.
Новость не обрадовала. И не столько из-за самого факта возмутительного своеволия, сколько потому, что в памяти всплыла прогулка Инги с охранником, её любезность и заразительный смех, адресованные не ему.
— Артём, значит…
— Перестань, — Инга засмеялась, разгадав его недовольство. — Феликс, ты не можешь меня ревновать к охраннику, которого сам же приставил!
— Не аргумент.
— Мы общались всего один раз, — Инга продолжала веселиться, нисколько не впечатлённая его хмурым видом.
— Тоже не аргумент, — упрямо возразил он. Сам понимал, что ревновать нечего, но нравилось слышать уверения в этом от Инги.
Она забежала вперёд, становясь перед ним, крепко обхватила за шею.
— А так? — дразняще поинтересовалась между поцелуями. — Аргумент?
— М-м, возможно… Надо получше разобраться… — он снова потянулся к ней.
А потом они сидели под яблонями на шерстяном пледе, и Инга с искренним интересом наблюдала, как резвятся и послушно выполняют команды огромные сторожевые псы. Иногда, оказываясь поблизости, Джек угрожающе порыкивал в её сторону, но Инга вместо того чтобы испугаться только обиженно фыркнула в ответ:
— Между прочим, мне тоже было больно! Но я же тебя простила.
Идиллию нарушил телефонный звонок. Инга мигом насторожилась, в одно мгновение утрачивая всю беззаботность.
Звонил Молотов. Сухо сообщил, что направляется вместе с матерью в особняк, и отбился, не дожидаясь ответа.
— Что-то случилось? — нетерпеливо выпалила Инга, едва дождавшись, когда он закончит говорить — точнее, слушать.
— Нет. Это Глеб. Сказал, что скоро будут здесь. У матери неожиданно отопительный котёл взорвался, а у него ремонт, в своей квартире не может приютить — это легенда для неё, не забудь.
Инга понуро кивнула. Видно, снова задумалась о переходящей все границы аморальности происходящего. Но он не жалел о сделанном. Сейчас не до церемоний, безопасность важнее всего.
Впрочем, стоило увидеть невольных гостей, как уверенность в собственной правоте притупилась, уступив место неприятным уколам совести. Матушка Глеба, ни на мгновение не усомнившаяся в преподнесённой ей легенде и не заподозрившая неладного, рассыпалась в благодарностях за предоставленный приют. Инга слушала всё это, опустив глаза, и явно чувствовала себя не в своей тарелке. Глеб хмуро отмалчивался, не собираясь приходить на выручку и сглаживать ситуацию.
Только когда Феликсу удалось перепоручить гостью горничной, начальник охраны по-прежнему сухо бросил:
— После ужина нужно обсудить подробный план действий. Нужны вы оба, так что, принцесса, в этот раз можешь не подслушивать, а сразу приходить в кабинет.
Глеб продумал план, и сейчас излагал его тоном, не предусматривающим возражений.
— Помнится, пару недель назад тебе прислали приглашение на вечер в честь юбилея какой-то газетёнки…
На самом деле речь шла о вполне солидном издании, но Феликс всё равно поморщился. Он терпеть не мог журналистов, как и любых людей, которые на профессиональной основе суют нос в чужие дела. Впрочем, это не имело значения. В отличие от того, что мероприятие действительно подходило для их затеи.
— Лучше всего будет, если у нас получится спровоцировать противника на попытку похищения именно тогда. А получиться должно. Судя по тому, с какой скоростью вас едва не обложили возле дельфинария, шанса наш враг не упустит. Самое главное, не попасться в ловушку преждевременно. До званого вечера две недели, за это время вам придётся пару раз где-нибудь мелькнуть, чтобы потом не вызвать подозрений. Если она будет безвылазно отсиживаться в особняке, а потом как ни в чём не бывало появится на вечеринке, противник в свою очередь может догадаться о подвохе. Так что всё должно выглядеть так, словно вы просто недооцениваете опасность.
Пока возразить было нечего. Конечно, необходимость неоднократно подвергать Ингу риску энтузиазма не вызывала, но позволить противнику догадаться, что они готовят контрудар, было бы гораздо хуже.
Появившаяся в их плане определённость принесла некоторое облегчение.
— А почему нужно затевать всё именно во время торжества? — чуть нахмурившись, поинтересовалась Инга. — Там же наверняка будет много народу, кто-то может случайно пострадать…
— Вот именно, — по-деловому кивнул Молотов. — Очень много очень разношерстного народа. Охране будет проще затесаться в толпе. К тому же мероприятие официальное, поблизости обязательно будет болтаться полиция, а это даёт надежду, что в критический момент получится обойтись без перестрелки и ты, принцесса, вернёшься в наши руки с неподпорченной шкуркой. Вряд ли похитители рискнут открывать огонь прямо там, даже когда поймут, что дело не выгорело.
На словах о перестрелке Инга побледнела, но больше ничем не показала испуга. Молча кивнула, показывая, что принимает объяснения.
— До завтра определитесь, когда и куда вы будете выезжать в эти две недели. Кроме меня, никому заранее об этом не сообщать. Совсем никому — это ясно?
Начальник охраны обращался скорее к Инге, видимо, полагая, что та от скуки может разоткровенничаться с домработницей или ещё с кем-нибудь из обитателей дома.
— Разумеется, — отозвалась она, на удивление не обидевшись на такой подробный инструктаж и не сочтя нужным указывать, что об этом она догадалась бы и сама.
— Теперь о мерах безопасности.
Молотов расстегнул объёмную кожаную папку, которую принёс с собой. Вместо документов, для которых та была изначально предназначена, внутри обнаружилось несколько разнообразных вещиц, которые в сочетании больше всего напоминали набор бродячего торговца.
— Вот это, — Глеб извлёк довольно объёмную, явно дорогую, но от этого не менее безвкусную заколку и протянул Инге. — Будешь надевать каждый раз, когда выезжаешь из дома.
Судя по тому, как скривилась Инга, она тоже не оценила результат ювелирного искусства.