Лора Бальс - Здесь я устанавливаю правила

— То есть ты хочешь сказать, что сейчас она заперта в твоём жутком подвале?! — потрясённо проговорила она, когда Феликс закончил объяснять текущий расклад дел.

— Вообще-то я не хотел этого говорить, — он натянуто усмехнулся, тщетно стараясь разрядить обстановку. — Ты у меня выпытала.

— Перестань! — Инга нахмурилась, категорически не желая перейти на лёгкий тон. — Ты прекрасно понимаешь, о чём я.

— Понимаю, — не стал он спорить. — Но неужели это единственное, что тебя сейчас волнует?

— Нет! Нет. Меня волнует вся эта ситуация, которая становится всё хуже. Ещё больше волнует, что будет теперь, закончится это всё наконец или твой враг поймёт, что вы разоблачили эту Римму, и станет действовать по-другому! Но… — она запнулась, подбирая слова. — Но это другое. Да, я беспокоюсь, но… это внешние обстоятельства, морально они не задевают настолько сильно. Ты не создавал эту ситуацию, оказался в ней из-за чьей-то злобы. Мы вынуждены бороться. А с этой женщиной… Тут всё зависит только от тебя. И я не понимаю, чего ты добиваешься? Хочешь её наказать, запугать? Это ведь совершенно бессмысленная жестокость, Феликс, закрывать её в подземелье!

— Ты жалеешь особу, которая без малейших сомнений отдала бы тебя на растерзание?!

— Я не могу понять, как ты? так можешь! Ладно ещё, когда речь идёт о равном противнике, или о враге, с которым изначально связывала только ненависть. Но вы ведь ещё недавно были близки!..

— Мы с Риммой никогда не были близкими людьми, — решительно оборвал он, желая поскорее закрыть скользкую тему. — Я просто периодически занимался с ней сексом. Это разные вещи.

До этого они стояли напротив друг друга, глядя глаза в глаза, теперь же Инга вдруг резко утратила весь запал, отвернулась, словно ей вдруг стало неприятно его видеть, отошла к окну.

— А со мной ты чем занимаешься?

Прозвучало так тихо, что он едва расслышал.

— А тебя я люблю. Я ведь уже говорил. Ты не веришь?

— А если я сделаю что-то, что тебе не понравится?

Феликс бессильно выругался, понимая, что утрачивает не только контроль над ситуацией, но и понимание этой самой ситуации. Нет, он отдавал себе отчёт, какие ассоциации возникают у Инги при мысли о подвале, был готов к острой реакции на сегодняшние события, но… Но не могла же она всерьёз сравнивать себя и Римму? Думать, что для него они находятся где-то на одной ступени? И предполагать, что он по-прежнему способен представлять для неё угрозу? Что если не пожалел предательницу, то и с ней однажды может снова не церемониться?

Он подошёл, осторожно обнял Ингу сзади. Не встретив возражений, уже увереннее огладил плечи, поцеловал в висок и хотел спуститься ниже, но она отстранилась.

— Перестань. Перестань вести себя так, будто всё нормально. Я не могу радоваться жизни, нежничать и… всё прочее, когда в это же время совсем рядом по твоему произволу страдает человек!

— Не преувеличивай. Проводит время в не слишком комфортных условиях — и только.

— Что?! Серьёзно? Ты вот так к этому относишься?!

— Чёрт… Да, Инга, так! Не надо, пожалуйста, сравнивать. Поверь мне, Римма прекрасно знает, что ничего страшного я с ней не сделаю. И не переживает никакого смертельного ужаса. И я не вижу никакого смысла делать скорбное выражение лица и сокрушаться из-за собственного решения, поскольку положения дел это всё равно не изменит. Пойми, что отпускать её сейчас — вообще не вариант. Тогда про нашу провокацию можно сразу забыть, а ведь мы уже почти у цели. Мы ещё обсудим с Глебом, как лучше поступить, но придётся или заставить её помочь нам или хотя бы придержать здесь, пока всё не закончится.

Инга невесело усмехнулась.

— Как у тебя всегда всё логично. Не подкопаешься.

Кажется, она не собиралась больше спорить. И даже приняла его объяснения, согласилась с ними. И всё равно настроение Инги ему не нравилось.

Инга едва дождалась решающего дня. К его наступлению она чувствовала себя совершенно измотанной в моральном плане.

Римма провела в неволе только сутки. Феликс с Молотовым всё же решили использовать её в своих целях. Её временное исчезновение могло насторожить врага, поэтому было решено вернуть Римму в её квартиру — конечно, под присмотром. Теперь рядом с ней постоянно находился человек из охраны Ветрова, на мероприятие её должно было доставить подставное такси, опять же со своим человеком за рулём. У Риммы не оставалось ни малейшего шанса предупредить сообщника о готовящейся облаве.

Её телефон пока оставался у Молотова — на случай, если незнакомец объявится. Перед началом вечера мобильник возьмёт Феликс. Он увидит номер, по которому Римма должна была бы связаться с сообщником, и в нужный момент подаст ложный сигнал.

Самым опасным и пугающим моментом плана было то, что Инге всё-таки придётся на миг показаться перед похитителями. Выйти с Риммой с чёрного хода и пару мгновений постоять у двери. Молотов был уверен, что без этого похитители себя не проявят, догадаются о ловушке.

— Наши люди будут за вами на чёрной лестнице, — спокойно, словно речь шла о прогулке в ближайшую булочную, а не о смертельно опасном предприятии, инструктировал он. — Я сам там буду. Как только увидишь, что в вашу сторону кто-то направляется, падай на землю. Конечно, им ты тоже нужна живой, но мало ли — вдруг, поняв, что нападение провалилось, тебя захотят просто пристрелить.

Наверное, при этих словах она сильно изменилась в лице, потому что всегда непробиваемый Молотов вдруг поспешил успокоить.

— Это маловероятно. Да и по времени риск получается чисто гипотетический. На оценку ситуации и принятие решения нужно хоть пару секунд, а мы выступим сразу же, как только увидим цель. Ты вздохнуть не успеешь, как окажешься недосягаемой за спинами охраны. Не бойся, принцесса.

Вряд ли начальник охраны действительно о ней беспокоился. Скорее, опасался, что она в последний момент откажется во всём участвовать и нарушит его продуманный план.

Феликс не стал бы возражать, вздумай она пойти на попятную. Пожалуй, наоборот был бы рад. Его волнение было видно невооружённым взглядом. Однако Ингу настолько вымотала неопределённость и ощущение нависшей над ними дамокловым мечом угрозы, что, несмотря на страх, она была готова на всё, чтобы от этого избавиться.

А ещё их отношения с Феликсом стали вызывать у Инги всё больше сомнений. Внешне после их небольшой размолвки ничего не изменилось. Феликс оставался предупредительным и заботливым, и смотрел на неё с такой почти физически ощутимой теплотой во взгляде, что невозможно было заподозрить его в неискренности или непрочности чувств.

Себя же Инга перестала понимать. Её по-прежнему влекло к этому человеку, она с удивлением и некоторым недоверием к самой себе осознала, что душой готова оправдать и простить ему очень многое. С каждым днём — всё больше и больше. Но это было абсолютно неправильно!

Так она скоро и сама утратит все нормальные представления о допустимом и запретном. Начнёт считать, что можно похищать людей, держать в подвалах, пугать и пытать. Ничего страшного, главное, самому не подставиться. А так кто победил, тот и прав. Простые исполнители — разменная монета.

Нельзя ведь надеяться, что текущие проблемы — последние в жизни Ветрова. При таком бизнесе, с такой биографией крупные неприятности будут преследовать всегда. Пусть не ежечасно, но периодически — наверняка.

И что тогда будет с ней? Из самостоятельного живого человека она превратится в спутницу бандита, которая должна вечно находиться под присмотром охраны? И ладно ещё она… Правда, пусть это дико и ненормально, но Инга готова была всерьёз задуматься о подобной судьбе, если бы дело касалось лишь её. Она уже поняла, что готова вслед за Феликсом повторить признание в любви. Что хотела бы разделить с ним жизнь. Что способна смириться даже с его тёмной стороной. Но это она. А если у них с Феликсом будут дети?

Обречь их на жизнь в клетке? Или притворяться нормальной семьёй, отпускать их в детский сад и в школу, на встречи с друзьями и детские утренники, не держать на домашнем обучении, а самой каждый день дрожать от страха, что однажды вместо вернувшегося домой ребёнка войдёт лишь один охранник и сообщит, что того похитили или убили враги Феликса?

А если вдруг у них самих что-то не заладится между собой? Раньше Инга думала, что люди для Феликса делятся на своих и чужих, и если с последними он способен вести себя, как чудовище, то первым никогда ничего не грозит с его стороны. Случай с Риммой разбил это предположение в прах. Да, он всё объяснил, и это даже звучало убедительно, но…