Екатерина Риз - Зефир в шоколаде

— Не зли отца.

Я тогда ещё над любимым посмеялась, и совсем не удивилась, когда вскоре после того, как свет во всех окнах дома погас, он пробрался ко мне, и, недолго сомневаясь, полез под одеяло. А в ответ на мой вопрос, решительно головой качнул.

— Ничего подобного. В том смысле, что фатального. — Посмотрел на меня в полумраке и улыбнулся. — Фатальная тяга у меня только к одной блондинке.

Я, конечно, не поверила его заверениям, но спорить не стала. Устроилась у него под боком, положила голову ему на плечо, а его руку, бесстыдно забравшуюся мне под футболку (кстати, его футболку), поспешила оттолкнуть.

— Антон, не зли отца, — повторила я слова его мамы. Он только выдохнул. Руку не убрал, но ладонь остановилась у меня под грудью.

— Это глупо. Мне же не семнадцать, как мальчишкам.

— Всё равно это неприлично.

— Что? — Он удивлённо на меня взглянул. — И ты туда же?

Его тон меня удивил.

— Это дом твоих родителей. По крайней мере, мне неловко.

Антон обхватил ладонью мой подбородок, не позволяя отвернуться, и поцеловал. Я не возражала, но дальше поцелуя заходить не собиралась. Поэтому после невинно посмотрела ему в глаза, губы облизала и предложила:

— Давай спать?

Антон недовольно выдохнул.

— Уснёшь тут, как же.

— Тогда иди к себе. Раз там тебе спокойнее будет.

Он не ответил, дышал, как бык, затем на подушке сполз, увлекая меня за собой. А я, спустя минуту, в тишине и темноте спросила:

— Мы всерьёз про свадьбу?

Антон осторожно пошевелился, обнял меня рукой за плечи, и я уткнулась носом в его грудь.

— Мы всерьёз, Снежинка.

Две недели в предсвадебных хлопотах пролетели незаметно. Я даже о своих профессиональных обязанностях думала постольку поскольку. Экзамены шли полным ходом, я присутствовала на каждом, готовилась, старалась не выглядеть отстранённой и занятой своими мыслями, но ждала момента, когда можно будет отставить работу в сторону, в конце концов, у меня через неделю свадьба! Кто бы меня упрекнул? И не упрекали. Смотрели с любопытством, даже поздравляли, а я в ответ лишь кивала и сдержанно улыбалась, намекая на свою занятость на работе. Всячески её демонстрировала, особенно когда по близости появлялся Станислав Витальевич. Он без сомнения знал о моих планах на ближайшее будущее, хотя я сама ему ни о чём не говорила и не сообщала, мы вообще ни разу после того дня, когда он столкнулся с Антоном в дверях учительской, не общались. Он глазами в мою сторону стрелял, но всякий раз, когда я его взгляды перехватывала, гордо отворачивался. Не знаю, что я чувствовала в такие моменты: и грусть, и непонимание, и даже лёгкое возмущение. Но злилась, как на близкого, будто не сомневалась, что придёт время, и мы со Стасом сможем друг друга понять. А разве сможем? И разве мне это нужно? Не настолько мы близкие, да и не были никогда. Сплошной самообман с моей стороны. И думать перед свадьбой с Антоном о Станиславе Витальевиче, чересчур странно, поэтому я приказала себе эти мысли из головы выкинуть. А уж когда осталась неделя, и я, измотанная экзаменами, осталась посреди бардака в своей квартире, из бантов, тафты, новых платьев и уймой свадебных каталогов из свадебных салонов, то и вовсе растерялась. Мама из деревни ещё не вернулась, собиралась это сделать за пару дней до знаменательного события, и мне почему-то казалось, что она намеренно не торопится, всё ещё пытаясь свыкнуться с моим решением. Поэтому я нервничала в одиночку. Зоя Павловна, которая звонила мне через день, в желании обсудить список гостей, потому что родственников у семьи Бароевых оказалось на порядок больше, чем у нас, и это при договорённости, что свадьба будет без особого шума и веселья, старалась долго моё внимание не занимать. Говорила чётко и по делу, спрашивала: согласна ли я с этим, согласна ли я с тем, а следом заверяла, что устроит всё сама, мне волноваться абсолютно не зачем. Видимо, из-за моей занятости во время экзаменов, распорядитель нашей свадьбы (а у нас и такой был, потому что нам с Антоном было некогда), общалась в большей степени с Зоей Павловной. Моего мнения спрашивали лишь по телефону, а Антону и вовсе было не интересно, чем будут потчевать гостей, и какую музыку будут играть приглашённые музыканты. Не понятно как, но наша свадьба всё же перешагнула за масштаб скромной, тем более фиктивной. Нас женили!

— Ты костюм себе купил? — вспомнила я о потребностях жениха за пару дней до церемонии. Антон за полчаса до этого приехал ко мне домой, голодный и чем-то взбудораженный, начал мне рассказывать о непонятной встрече и долгосрочном контракте, который, судя по всему, готов был сорваться, и на вопрос о костюме лишь отмахнулся.

— У меня есть.

Я повернулась к нему от плиты, руку в бок упёрла.

— Ты с ума сошёл? Моё платье стоит непомерных денег, а ты собираешься надеть костюм, который у тебя «есть»?

— Лер, ну он новый. Дорогущий, ещё ни разу не надевал. Маме я сказал, что я его купил два дня назад.

Я немного недоверчиво нахмурилась, разглядывая его. Потом вздохнула.

— У меня такое ощущение, что мы женимся как-то неправильно. В суматохе. Я даже понять ничего не успеваю. Будто и не я замуж выхожу.

Антон всё-таки улыбнулся.

— Ничего, в медовый месяц оторвёмся. — Прожевал и тише добавил: — По крайней мере, выспимся.

— Ты думаешь, нам стоит уезжать?

— Да. Чтобы всё было правильно.

Я присела за стол напротив него, ладонью по столу провела.

— Марина Леонидовна на наше приглашение ничего не ответила. Или мне не ответила?

Антон плечами пожал.

— Мне ничего не говорила. Хотя, Зарубин со мной связывался пару раз, он теперь её официальный представитель, Марина вещает через него. — Он как-то странно усмехнулся, и я нахмурилась.

— Что?

— Мне кажется, Марина нашла отдушину в своём недолгом вдовстве.

Я обдумала его слова.

— И что это значит?

— Понятия не имею. Возможно, и ничего. В конце концов, кому какое дело кто с кем спит, да?

— Да, — сказала я, но при этом не скрывала иронии. — Особенно, никому не было дело до того, спим ли мы с тобой.

Антон кивнул.

— Принимаю твоё негодование и понимаю.

— Но если честно, я бы предпочла, чтобы она наше приглашение проигнорировала, — созналась я.

— Я бы тоже, — не отстал от меня Антон. После чего хитро прищурился. — Снежинка, я уже морально готовлюсь. Увидеть тебя в свадебном платье.

— О, это нечто. — Я даже скрывать своего удовольствия не стала. — Я сама в восторге.

— От себя?

— От платья, Антон! Не считай меня настолько тщеславной. — Я потянулась к нему, поцеловала в щёку. — Доедай. Я маме позвоню, хорошо?

Он кивнул, вернулся к еде, а я, выйдя из кухни, вдруг подумала о том, что, не смотря на мою внутреннюю растерянность и лёгкое недоверие по поводу скорого замужества, я совсем не думаю о том факте, что наш брак с Антоном — договорной. Этого — ни в моём, ни в его отношении к происходящему, точно не чувствовалось. И это была та мелочь, которая беспокоила и саднила в душе. Я не понимала, чего мне ждать и как реагировать, если всё вдруг вернётся к договору. А пока мы разговаривали друг с другом обо всём, у нас были совместные планы и секреты, каждую ночь мы проводили в одной постели, занимались любовью, я просыпалась по утрам в его объятиях, а потом готовила ему завтрак. Не знаю, как бывает у других, но мне перенести всё это на финансовую плоскость не получалось. Тайные сговоры, будущие выгоды, какие-то условия… Проживая каждую минуту этих двух недель, я жила с мыслью, что я выхожу замуж. За мужчину, которого почти люблю. Ведь влюблённость, это ещё не настоящая любовь? Или уже любовь? С этим я путалась, а вот влюблена была стопроцентно.

И единственное, что сумело испортить мне настроение, серьёзно так испортить, это встреча с Алисой. Она так на меня взглянула, когда увидела, что я заподозрила, что давно встречи искала, а я не появлялась нигде, кроме школы и дома, и, увидев сестру, я вдруг удивилась этому факту. Антон меня ни разу за это время никуда не пригласил. Ни в ресторан, посещать которые любил, ни в «Колесо». Конечно, я была занята экзаменами, но потом… И вот тогда я и подумала о том, что он был в курсе настроений Алисы, и просто ничего мне не говорил. Ещё неделю назад в газетах напечатали объявление о нашем предстоящем бракосочетании, словно эта новость кого-то, кроме заинтересованных лиц, могла заинтересовать. Скорее уж, это и было своего рода опровержением той мерзкой статейки, клеймящей меня и моё аморальное поведение. Мне и без того пришлось объясняться с родителями будущего мужа из-за этого. Не то чтобы они этого ждали, а уж тем более требовали, но я знала, что статью они читали, и поэтому, смущаясь и путаясь в словах, я попыталась оправдаться в их глазах. В конце концов, их сын меня в жёны берёт, а он, можно сказать, кавказский мужчина, для которого репутация его женщины очень важна. То есть, Антону точно плевать, кто и что обо мне думает, а вот его отцу важно, и я, как примерная невестка, перед Аликом Тимуровичем и Зоей Павловной тихонечко повинилась. Оправдания мои были больше похожи на сбивчивые объяснения того, как сильно я влюбилась в их сына, настолько, что потеряла голову, всего на несколько минут. И больше такого не повториться. Это я произнесла уверенно, потому что уже давно это для себя решила. А получив родительское прощение, вздохнула с облегчением. Правда, в очередной раз напомнила себе о том, что могу так не стараться, брак-то у нас с Антоном не по чистой любви, и в очередной же раз поспешила от этой мысли отмахнуться.