Так получается?
Антон развернулся на кресле, посмотрел в окно, за которым стремительно темнело. На улице, перед входом в гостиницу «Чёртового колеса», было шумно. Шумно было уже минут двадцать, но Антон решил, что не станет спускаться вниз, чтобы самолично разобраться в происходящем. В конце концов, в клубе полно работников: с десяток менеджеров, три управляющих, и тьма-тьмущая мелких сотрудников и охранников. Нигде не сказано, что он должен заниматься всем сам. Встречать гостей, всем улыбаться, решать чужие проблемы… У него своих проблем выше крыши. И да, он прекрасно знает, что все его мысли о взбалмошности жены, по меньшей мере, несправедливы. И Лера не взбалмошная, скорее уж, чересчур доверчивая. На самом деле ему поверила, согласилась на брак, согласилась поверить ему, а он её разочаровал.
И её уход Антон считал обоснованным. Неправильным, с точки зрения семейных ценностей, но обоснованным. Разве он этого не предвидел? Делая ей предложение, даже в тайне надеялся на такой исход. Что она окажется настолько умной и неистеричной девочкой, что в какой-то момент попросту уйдёт от него, при этом ему представлялось, что довольны будут все. Каждому обломится по хорошему, жирному куску пирога. И обид и страданий он совсем не ожидал, ни Лериных, ни тем более своих. Нет, он не страдал из-за того, что его жена бросила. Нисколько. Он безумно злился на неё из-за этого. Потому что когда это случилось, когда он стоял на крыльце, их (как выяснилось уже «их» дома) и наблюдал за тем, как Лера суёт чемодан в багажник, а затем садится в машину и уезжает от него, он вдруг понял, что ничего не кончилось. Даже если он согласится на развод, на котором она из-за упрямства настаивает, ничего между ними не закончится. По одной банальной причине — он её хочет.
Это было непонятно, странно и абсолютно излишне, но он на самом деле её хотел, и желание это уже пару месяцев, как не вписывалось в рамки физиологии. Раньше родители время от времени заводили с ним осторожные разговоры о том, что пора бы жениться, или хотя бы выбрать себе постоянную женщину, с которой хотелось бы, если не детей рожать вот прямо завтра, то, по крайней мере, вместе жить. Антон лишь криво усмехался во время таких разговоров, и, грозя свести мать с ума, раз за разом пытался её заверить, что такой женщины, с которой удобно изо дня в день застилась кровать и выносить мусор, не существует. По крайней мере, в этом городе таких нет. Он проверял. А потом появилась Лера, и все вокруг обрадовались. Он женился на ней из-за наследства, а все радовались, и от этого было немного неудобно. Правда, она сама знала, по крайней мере, ту часть о наследстве, что он ей озвучил, но их договорённость совсем не мешала ей улыбаться ему вполне искренне и душевно, и о чём-то мечтать. Вот он и попал, поневоле включился в игру, в «семью», и стал мужем. Который старается возвращаться вовремя домой, каждый вечер ужинает с одной женщиной, засыпает с этой женщиной и просыпается с ней. И ему она улыбается, для него готовит, и ради него идёт на уступки, ищет компромиссы. Вот чего в его жизни никогда не было, так это того, что женщины ради него шли на компромиссы, и с собой, и с окружающими. А Лера шла, Антон это понимал, осознавал, и после периода настороженности, начал принимать это как данность. Она ведь его жена? Значит, так и должно быть.
Всё и началось с этой настойчивой мысли: она его жена. Это слово дурацкое в какой-то момент прицепилось, и некоторое время Антон мысленно даже по имени Леру не называл, только «жена, жена». Ну что в нём такого, в этом слове? А вот поди ж ты, зацепило. Оказаться женатым человеком было очень странно. Но приятно. Правда, скорее это относилось к кандидатуре его жены, к Лере тянуло, как магнитом, с первой встречи. И если поначалу Антон и напоминал себе о кратковременности их брака, да и сомнительности целей, то под давлением Лериной улыбки и стремлении о нём заботиться, начал забывать. И только хмурился, когда ему напоминали о его подлости и затеянном большом обмане. Марина очень любила об этом говорить. Появлялась каждый раз неожиданно, садилась напротив и впивалась в него взглядом. И принималась выспрашивать, как ему спится с нечистой совестью рядом с молодой женой.
— Вообще не спится, — радовал её Антон. — Рядом с Лерой разве уснёшь?
Марина злилась на него, опасно прищуривалась, и Антон знал, что ей приходится прикладывать немалое усилие, чтобы не бросить ему в лицо какое-нибудь чисто женское обвинение или упрёк. Но проявления чувств она стеснялась. Никогда и ни за что бы ни призналась в ревности или зависти, считала это недостойным. Сейчас Антону уже трудно было поверить, что их отношения с Мариной могли продлиться два года. Два года — это большой срок, и Антон сколько не пытался, не мог припомнить, чтобы любовница его раздражала или он мечтал бы от неё избавиться. Нет, отношения были достаточно ровные, и без сомнения страстные, и пока Марина сама не заговорила о выгодах и не стала подбивать его свести знакомство с Давыдовым, Антон ни о чём таком и не помышлял. Марине тогда ещё и сорока не было, а выглядела лет на тридцать с небольшим, и то, так ослепляла при своём появлении, мужчинам долго не приходило в голову приглядываться и интересоваться её возрастом. И Антон был одним из многих, кто потерял дар речи от её блеска и лоска, и его абсолютно не интересовало, кто у неё муж и есть ли он вообще. И его подпустили на непозволительно близкое расстояние, Антон знал, что до него Марина мужу не изменяла. Возможно, ещё на что-то надеялась, а скорее всего, побаивалась, но перед ним не устояла. Гордится ли он собой по этому поводу? Когда-то гордился, когда для него самого это казалось важным. Марина его прельщала, она его манила, она была соблазнительна и в то же время с капелькой горечи от не сложившейся семейной жизни, и Антон чувствовал себя если не героем, то вполне мог рассчитывать на звание её спасителя и утешителя. Иначе кому бы достались все её усилия во имя неувядающей красоты, вся нерастраченная страсть? Досталась ему, и он не постеснялся всё это взять. Любовь? Нет, он не любил, не чувствовал острой привязанности, не имел желания заботиться о ней. То ли слишком молод был и оттого не проникся, то ли, как понял позже, не его Марина человек. Ведь если бы захотел, забрал, увёз, спрятал, вот как Леру хочется спрятать ото всех и приберечь только для себя. А Марина, не смотря на свою затаённую горечь, всегда была человеком сильным, зависимым от своих материальных желаний и потребностей. И именно поэтому Антон совсем не удивился, когда спустя полгода их тайных и страстных встреч, она предложила ему познакомиться с Давыдовым. И если в первый момент Антон решил, что она шутит и даже рассмеялся, то выслушав и кое-что обдумав, понял, что план совсем недурён.
Наверное, если бы Марина была более предусмотрительным человеком, если бы могла предположить, чем знакомство мужа и любовника закончиться может, она бы сделала всё, чтобы Антону не стало места в её жизни, даже в этом городе. Он всего лишь хотел продать Давыдову участок с никому ненужным гостиничным комплексом. Антон хотел от него избавиться, потому что сама по себе гостиница ничего не стоила, и купил он её за гроши, правда, сдуру вбухав в эту затею все свои деньги и влез в долги. Не знал, не понимал, сколько нужно инвестиций, чтобы отстроить хотя бы здание самой гостиницы. Планы были наполеоновские, хотелось шика и блеска, и по молодости верилось в удачу. У него не было денег, ему даже кредиты уже не давали. И кто бы мог подумать, что Давыдов, солидный, известный в городе человек, заинтересуется идеей «Чёртового колеса», что не просто выкупит половину участка, но ещё и решится вкладывать и вкладывать деньги в развитие? Никто не мог подумать. Ни Антон, ни тем более Марина. Они хотели лишь продать подороже, даже не сам комплекс, а идею, «мечту», как говорил Антон, а в итоге, он приобрёл партнёра по бизнесу и, можно сказать, что друга, а Марина окончательно потеряла мужа и его внимание.
Вот за что она его ненавидела последние три года. И Антон принимал её ненависть. Но как он мог отказаться? Отказаться построить свою «мечту», поучаствовать в самом грандиозном проекте в своей жизни, а теперь и сохранить его, не дать распродать по кускам после смерти Бориса.
Из окна были видны огни на крыше ночного клуба, гравиевые дорожки вокруг и кроны деревьев на территории. А если встать, ещё и пристань, с пришвартованными катерами и яхтами, кусок песчаного пляжа и, конечно же, залитая электрическим светом стоянка перед главным зданием, под завязку забитая автомобилями. И люди, люди… Шумные, весёлые, желающие и мечтающие попасть на территорию «Чёртового колеса». Как он мог отказаться от всего этого? Боря тоже не мог, он так любил «Колесо», настолько, что даже умер здесь. Наверное, если он осознавал всё происходящее, он был доволен, что останется здесь навсегда. Вот только Антону в последние дни душу жгло понимание того, что «Колеса» ему уже мало. Ему стало мало осознания владения, мало этого номера, большой постели за стеной, застеленной руками вышколенных горничных. Появилось кое-что важное и нужное за пределами клуба, и номер — это не его дом, и постель пустая и холодная, кого в неё не положи. В последние месяцы он уезжал из «Чёртового колеса» каждый вечер с чувством выполненного долга, с удовлетворением от проделанной работы, но он ехал домой, где его ждала жена, ужин и постель, застеленная ею. Простынями, что купила Лера, подушками, что взбила Лера, и одеялом, зазывно ею откинутом.