– Ну, попробуй творить с закрытыми глазами. Я скоро вернусь.
Свернув на подъездную дорожку Грэма, я была поражена размерами его дома. Конечно, все здания в Ривер-Хиллз были ошеломляющими, но от его особняка просто захватывало дух. Дом Грэма отражал его личность: постройка была как бы изолирована от остального мира. Фасад дома был окружен деревьями, в то время как к заднему двору прилегал большой участок земли. На нем белели выложенные галькой дорожки, отмечавшие участки, предназначенные для цветов, но эти места целиком заросли дикой травой. Здесь можно было бы вырастить прекрасный сад. Я сразу же представила редкие цветы и виноградные лозы, которые могли бы украшать этот огромный участок, за которым виднелись другие деревья, уходившие вдаль.
Солнце еще не взошло, но даже в полутьме было видно, как красив этот дом. Перед крыльцом стояли две огромные статуи львов, а на крыше – три горгульи.
Я подошла к двери с двумя чашками кофе, и как раз в тот момент, когда я собиралась позвонить в дверь, Грэм возник на пороге, торопливо подталкивая меня внутрь.
– Она не перестает кричать, – сказал он, даже не поздоровавшись. Внутри царила кромешная тьма, если не считать лампы, стоявшей на столе в гостиной. На окнах висели тяжелые бархатные шторы, отчего в доме становилось еще темнее. Он привел меня в комнату Тэлон, где в кроватке лежала крошечная девочка с красным от слез лицом.
– У нее нет температуры, и я положил ее на спину, потому что, ты и сама знаешь… – он пожал плечами. – Я много читал о СВДС[2], и я понимаю, что она не может поворачиваться с боку на бок, но вдруг она все-таки это сделает? И она почти ничего не ест. Я не знаю, что делать, и поэтому решил попробовать метод кенгуру[3].
Я чуть не рассмеялась, слушая его торопливое объяснение, но, похоже, Тэлон и в самом деле была в бедственном положении. Оглядев комнату, я отметила, что спальня маленькой девочки примерно в два раза больше моей собственной. На полу были разбросаны книги для родителей, некоторые из которых были открыты на определенных страницах, а другие – сложены таким образом, чтобы он мог вернуться к ним позже.
– Что такое «метод кенгуру»? – спросила я.
Оторвавшись от книг, я увидела, что Грэм стоит передо мной без рубашки. Мои глаза скользнули по его подтянутой груди и карамельной коже, прежде чем я заставила себя отвести взгляд. Для писателя он был пугающе красив и слишком атлетичен. По его левой руке тянулась татуировка, обвивавшая часть лопатки.
На мгновение я задумалась, действительно ли он писатель, а не Дуэйн Джонсон.
Он снял с Тэлон ползунки, оставив ее в одном подгузнике, и поднял плачущего ребенка на свои мускулистые руки, раскачиваясь взад и вперед, пока она прижималась головой к его груди, прямо в том месте, где билось его сердце.
– Это когда родитель и ребенок соприкасаются «кожа к коже», образуя между собой невидимую связь. Думаю, это предназначено для матерей, но медсестры сказали, что я тоже должен попробовать. Кажется, это бессмысленно, – проворчал Грэм, когда понял, что плач не прекращается. Он держал Тэлон так, словно она была футбольным мячом, и отчаянно раскачивался туда-сюда, словно от этого зависела его жизнь.
– Может, попробуем покормить ее еще раз? – предложила я. – Хочешь, я приготовлю смесь?
– Нет, – он покачал головой. – Ты не знаешь, какой она должна быть температуры.
Я улыбнулась, ничуть не смущенная его недоверием.
– Ладно. Отдай ее мне и приготовь смесь сам.
Грэм нахмурил брови, а в его сердитом взгляде промелькнуло сомнение. Я села в гладкое серое кресло и вытянула руки.
– Обещаю ее не ронять.
– Ты должна следить, чтобы она не ударилась головой, – сказал он, медленно – очень медленно – передавая Тэлон в мои руки. – И не двигайся, пока я не вернусь.
Я рассмеялась.
– Даю тебе слово, Грэм.
Прежде чем выйти из комнаты, он оглянулся, как будто ожидал увидеть ребенка на полу или еще что-нибудь в этом роде. Я не могла его винить. Похоже, у Грэма были проблемы с доверием, усугубившиеся после того, как моя сестра ушла от него.
– Привет, красавица, – сказала я, усаживаясь в кресло и прижимая Тэлон к себе. Она была прекрасна, почти произведение искусства. Несколько недель назад она была крошечным орешком, но с тех пор, как я видела ее в последний раз, она набрала не меньше пяти фунтов. Она выжила и стала маяком надежды. Чем больше я покачивала ее, скользя по мягкой обивке кресла, тем больше она успокаивалась. Когда Грэм вернулся в комнату, Тэлон уже мирно спала в моих объятиях.
Он приподнял бровь.
– Как тебе это удалось?
Я пожала плечами.
– Наверное, ей просто очень нравится это кресло.
Он поморщился и потянулся к Тэлон, забирая ее из моих рук и укладывая в кроватку.
– Уходи.
– Что? – спросила я в замешательстве. – Прости, я сделала что-то не так? Мне казалось, ты хотел…
– Теперь ты можешь идти, Люсиль. Твои услуги больше не требуются.
– Мои услуги? – переспросила я, ошеломленная его холодностью. – Я пришла, чтобы помочь. Ты сам меня позвал.
– А теперь я говорю тебе уйти. До свидания.
Он торопливо проводил меня к выходу и выставил на улицу, не сказав ни слова. Никакой благодарности – только громкий хлопок двери, закрывшейся прямо у меня перед носом.
– Не забудь выпить кофе, который я принесла! – крикнула я, ударив в дверь. – Он черный, как твоя душа.
– Он позвонил тебе в три часа ночи? – спросила Мари, отпирая магазин на следующее утро. По воскресеньям мы не работали, но нам нужно было подготовиться к следующей неделе. – Конечно, я была счастлива, когда ты не пришла будить меня в пять утра, чтобы пойти на йогу, но мне было интересно, где ты. Как ребенок?
– У нее все хорошо. – Я улыбнулась, думая о Тэлон. – Она само совершенство.
– И он… справляется со всем этим в одиночку?
– Старается как может, – сказала я, заходя внутрь. – Кажется, ему приходится несладко. Он даже переступил через собственную гордость, чтобы позвонить мне.
– Так странно, что он решил позвонить. Он ведь почти тебя не знает.
– Думаю, у него не было своей семьи, кроме покойного отца. К тому же я дала ему свой номер, на случай, если понадобится помощь.
– И он выгнал тебя взашей?
– Ага.
Мари закатила глаза.
– Выглядит как поступок прекрасного стабильного родителя для новорожденного ребенка. Когда Грэм пришел в магазин, я сразу поняла, что он полностью порос шипами.
– Да, к нему не подступишься, но я думаю, что он правда хочет лучшего для своей дочери. Он вынужденно оказался в непростой ситуации, а жена, на чью помощь он рассчитывал, сбежала в закат.
– Мне все еще сложно это представить, – сказала моя сестра. – Не могу поверить, что Лирика его бросила. Я-то думала, что моя ситуация с Паркером чему-то ее научила.
– Она оставила своего новорожденного ребенка в больнице, Мари. Вся рациональность Лирики покинула ее.
Просто уму непостижимо, как можно знать человека всю свою жизнь, а потом понять, что он все еще остался для тебя незнакомцем.
Время было проклятием: оно медленно превращало некогда крепкие отношения в туманные воспоминания.
Мари покачала головой.
– Какая неразбериха. Но, говоря о хорошем, у меня есть сюрприз.
– Это зеленый смузи?
Она приподняла бровь.
– Я сказала «сюрприз», а не отвратительное измельченное растение. Мы официально нанимаем еще одного флориста! В ближайшее время я проведу несколько собеседований.
С момента открытия нашего цветочного магазина мы не раз говорили о найме новых сотрудников, но у нас не было достаточно прибыли, чтобы выплачивать зарплаты. Поэтому сам факт того, что мы могли позволить себе нанять персонал, казался захватывающим. Нет ничего более волнующего, чем наблюдать за тем, как растет твоя мечта.
Только я собралась ответить, как над входной дверью зазвонил колокольчик, заставив нас обеих поднять глаза.
– Извините, мы закрыты… – я даже не смогла закончить фразу, потому что увидела, кто стоит в дверях, сжимая в руках букет роз.
– Паркер, – выдохнула Мари, и сила покинула ее, как только его имя слетело с ее языка. Ее тело буквально ослабло: плечи опустились, а ноги подогнулись.
– Ч-что ты здесь делаешь? – к моему большому сожалению, ее голос дрожал, выдавая тот факт, что Паркеру удалось произвести впечатление, на которое он рассчитывал.