Бриттани Черри - Земля, о которую мы разбились

На секунду я поморщилась, возясь с лентой.

– Все очень сложно.

– Конечно, – согласился он. – В конце концов, мы говорим о Грэме, – он понизил голос и прижал шляпу к груди. – Милая, что бы он ни сделал, он сожалеет.

– Он был жесток, – прошептала я. Бант вышел кривоватым, и мне пришлось развязать ленту, чтобы начать все сначала.

– Конечно, – согласился Олли. – В конце концов, мы говорим о Грэме. – Он тихо хихикнул. Мне больше не хотелось поддерживать этот разговор.

– Итак, цветы стоят 44 доллара 32 цента, но я дам вам скидку на первую покупку. Получается 34 доллара 32 цента.

– Это очень любезно с твоей стороны, Люси. Спасибо. – Профессор полез в бумажник и протянул мне деньги. Затем он снова надел фетровую шляпу и повернулся, чтобы уйти.

– Олли, вы забыли свои цветы! – крикнула я ему вслед.

Он повернулся и покачал головой.

– Нет, мэм. Один мой друг попросил меня зайти и выбрать для тебя эти цветы. Я спросил его о твоих качествах, и вот что из этого вышло.

– Грэм сказал все это обо мне? – спросила я, уставившись на букет.

– Ну, он сказал одно из этих слов, и я просто выбрал остальные по своему усмотрению, основываясь на том, что я о тебе знаю, – он откашлялся и склонил голову набок. – Послушай, я не говорю, что ты должна вернуться, но если ты это сделаешь, то докажешь, что он ошибается.

– Докажу, что он ошибается?

– Грэм живет с твердой уверенностью, что люди всегда уходят. К сожалению, его прошлое только доказывает это убеждение. Так что отчасти он испытывает облегчение от того, что ты ушла. В конце концов, он с самого начала был уверен, что рано или поздно ты исчезнешь из его жизни. Вот почему он терпеть меня не может. Я упорно продолжаю появляться у него на пороге, и это сводит его с ума. Так что если ты хочешь каким-то образом отомстить Грэму за причиненную им боль – докажи ему, что он не прав. Скорее всего, он будет вести себя так, будто ненавидит тебя за это, но помни: правда кроется в его глазах. Его глаза будут беспрестанно тебя благодарить.

– Олли?

– Да?

– Какое слово он назвал? Как он меня описал?

– Чистой, моя дорогая. – Профессор в последний раз приподнял шляпу и открыл дверь. – Он назвал тебя чистой.

Он нахмурился и скрестил руки на груди.

– Ты вернулась, – удивленно произнес Грэм, обнаружив меня на его крыльце. – Честно говоря, я думал, что ты вернешься намного раньше.

– С чего ты взял? – спросила я.

– Профессор Оливер сказал мне, что ты получила цветы.

– Да.

Он поднял бровь.

– Это было четыре дня назад.

– Ага.

– Что ж, тебе потребовалось много времени, чтобы прийти и сказать спасибо.

Его суровый сухой тон меня не удивил, и все же он задел меня за живое.

– С чего бы мне благодарить тебя за цветы? Ты их даже не выбирал.

– Какая разница? – спросил он, почесывая затылок. – Ты все равно их получила. Не будь такой неблагодарной.

– Ты прав, Грэм. Я здесь самая большая грубиянка. В любом случае я пришла только из-за твоего сообщения о том, что Тэлон заболела.

Я вошла в дом без приглашения, сняла пиджак и положила его на стул в гостиной.

– Небольшая температура, но я не был уверен, что… – он замолчал. – Ты вернулась, потому что она заболела?

– Конечно, вернулась, – фыркнула я. – Я ведь не чудовище. Если Тэлон нуждается во мне – я буду здесь ради нее. Просто ты отправил сообщение только сегодня.

– Да, конечно, – он кивнул. – Послушай…

– Не извиняйся, я все равно не поверю.

– Я и не собирался извиняться. Я хотел сказать, что прощаю тебя.

– Что?! Это за что же?

Он повернулся, взял мой пиджак с дивана и повесил его в шкаф.

– За то, что ты вела себя по-детски и исчезла на несколько дней.

– Ты ведь шутишь, правда?

– Я не из тех, кто шутит.

– Грэм… – начала я, но тут же закрыла глаза и сделала несколько глубоких вдохов, чтобы не сказать чего-то такого, о чем потом пожалею. – Ты можешь хоть на секунду притвориться, что чувствуешь вину за свое поведение в музее?

– Вину? Я готов подтвердить каждое слово, которое сказал тем вечером.

– Каждое слово? – выдохнула я. – Так тебе совсем не стыдно?

Он выпрямился и засунул руки в карманы джинсов.

– Конечно, нет. Я сказал чистую правду, и мне очень жаль, что ты слишком эмоциональна для того, чтобы ее принять.

– Наши представления о правде сильно различаются. В твоих словах не было ни капли правды. Это просто твое субъективное мнение, о котором никто не спрашивал.

– Он обращался с тобой как…

– Прекрати, Грэм. Никто не спрашивал, что ты думаешь о его отношении ко мне. Я просто пригласила тебя на выставку, потому что решила, что вам с Тэлон будет полезно выбраться из дома. Видимо, я ошиблась.

– Мне не нужна твоя жалость.

– Ты прав, Грэм. Как глупо с моей стороны предложить свою помощь и попытаться наладить хоть какие-то отношения с отцом моей племянницы.

– Это только твоя вина. Твоя потребность находить жизнь во всем и во всех просто смешна и лишний раз доказывает, насколько ты инфантильна. Ты позволяешь эмоциям брать вверх, и это делает тебя слабой.

Мои губы приоткрылись от возмущения, и я слегка покачала головой.

– Если я не похожа на тебя, это еще не значит, что я слабая.

– Не надо, – тихо сказал он.

– Что?

– Не заставляй меня жалеть о своих словах.

– Я тут ни при чем.

– Тогда что при чем?

– Не знаю, может, твоя совесть.

Он прищурил свои темные глаза, и в этот момент Тэлон начала плакать. Я двинулась в ее сторону.

– Не надо, – сказал Грэм. – Ты можешь идти, Люсиль. Твои услуги здесь больше не нужны.

– Ты ведешь себя нелепо, – ответила я. – Я за ней присмотрю.

– Нет. Просто уходи. Очевидно, что ты хочешь уйти, так что вперед.

Грэм был чудовищем, рожденным в самых отвратительных обстоятельствах. Он был болезненно красив в каком-то мрачном, трагическом смысле. Его слова убеждали меня уйти, а глаза умоляли остаться.

Я прошла мимо него, наши плечи соприкоснулись, и я выпрямилась, глядя в его темные глаза.

– Я никуда не уйду, Грэм, так что можешь не тратить время на уговоры.

Входя в комнату Тэлон, я ожидала, что Грэм вот-вот попытается остановить меня, но он так и не последовал за мной.

– Привет, милая, – сказала я, взяв Тэлон на руки и обняв ее. Я знала, что с нашей последней встречи прошла всего неделя, но я могла поклясться, что она стала больше. Ее светлые волосы отросли, а в шоколадных глазах светилась улыбка.

Она тоже улыбалась чаще, даже несмотря на легкий кашель и немного теплый лоб. Я положила ее на пол, чтобы сменить подгузник, тихо напевая себе под нос, пока она радостно улыбалась мне.

Интересно, будет ли улыбка ее отца выглядеть так же, если он позволит себе улыбнуться? Интересно, как будут выглядеть его полные губы, если их уголки вдруг поднимутся вверх?

Около получаса мы с Тэлон сидели в кресле-качалке, и я читала ей книжки, которые стояли в маленьком книжном шкафу. Она улыбалась, хихикала и издавала самые милые звуки в мире, морща свой крошечный носик. В конце концов она заснула, и у меня не хватило духу уложить ее обратно в кроватку. Она выглядела так мирно и умиротворенно, пока кресло раскачивалось взад-вперед.

– Мне нужно будет дать ей лекарство примерно через час, – сказал Грэм, заставляя меня оторвать взгляд от спящего ребенка. Он стоял в дверях с тарелкой в руке.

– Я… – Он переступил с ноги на ногу, стараясь не смотреть мне в глаза. – Мэри приготовила мясной рулет и картофельное пюре. Я подумал, что ты, возможно, голодна и не захочешь есть со мной, так что… – Он положил его на комод и кивнул: – Угощайся.

Грэм постоянно искажал мое мнение о нем, и я уже не понимала, кем он был на самом деле, а что было лишь маской для посторонних. За ним было трудно угнаться.

– Спасибо.

– Конечно. – Он все еще избегал зрительного контакта, и я видела, как он сжимает и разжимает пальцы. – Тем вечером ты спросила меня, что я чувствую. Помнишь? – спросил он.

– Да.

– Я могу ответить сейчас?

– Конечно.

Подняв голову, он посмотрел мне в глаза, и я могла поклясться, что он каким-то образом прожег мое сердце своим взглядом. Его губы зашевелились, и я жадно хватала каждое слово, слетавшее с его языка.

– Я почувствовал гнев. Я так сильно разозлился на него. Он смотрел на тебя так, словно ты не заслуживаешь его внимания. Он постоянно делал замечания по поводу твоего наряда, пока представлял тебя людям. Он говорил о тебе так, будто ты недостаточно хороша, и, ради всего святого, он пялился на других женщин всякий раз, когда ты поворачивалась к нему спиной. Он вел себя бесчувственно и грубо, как последний идиот. – На секунду Грэм опустил голову, прежде чем снова посмотреть на меня, только теперь его взгляд был мягким, нежным и заботливым. – Этот придурок так и не понял, что самая красивая женщина в зале – это ты. Да, ты хиппи-чудачка, громкая и странная, но кто он такой, чтобы заставлять тебя меняться? Ты редкое сокровище с лепестками роз в волосах, а он обращается с тобой, словно ты его жалкая служанка.