Александра Лимова - Земля-воздух

— А ремонт большегруза? — хрипло спросила я, с неверием глядя в его изображение на экране.

— Чего? — удивился Женька. — А-а-а… папа сказал, чтобы я эту машину продавал вообще, она на днях должна была и так развалиться, много на ней не срубишь. Поэтому я Коваля и уговаривал на аренду. И этот лошара согласился. — Женька радостно расхохотался, довольно глядя на меня. — Ну как? Здорово я придумал?

Я тщательно контролировала лицо, изображая улыбку, отрепетированную сотни раз для неловких моментов на работе. Излучая доброжелательность и одобрение. Как механизм защиты при любом состоянии грозящим срывом нервной системы. И это был именно такой момент. Мне хотелось заорать на Женьку, уебать его по морде через экран. За что, понять не могла. Женька и прежде в аферисты ударялся, правда, суммы были на несколько нулей поменьше. А здесь прямо царский размах…

— Маш? — недовольный отсутствием оваций позвал меня Женька. — Ты чего?

— Жень, связь барахлит. — Соврала я. — Я тебе потом позвоню.

Вырубив скайп я откинулась на спинку кресла, задумчиво глядя в окно. Пашка его в порошок сотрет, если вскроется, почему-то думалось мне. Если вскроется. А если нет? Под кожей разлилось непонятное зудящее чувство, именно оно побуждало меня минуту назад накричать на довольного Женьку. Именно оно отчего-то пускало сердце в галоп и требовало немедленно позвонить Ковалю. Дурацкое чувство. Не оправданное нихера.

Не оправданное. Не оправданное чувство.

Только щемит все внутри, сжимает и перемалывает под полным хаосом неопределенности. Вот тебе, Машка, задачка, возьми и подавись ей.

Давлюсь. Смотрю на разводы кофе в бокале и давлюсь. Ноготки правой руки отчего-то нервно постукивали по фаянсу, пока мой взгляд бессмысленно блуждал по улице за окном ресторана. Коваль его убьет. Определенно. Женька не понимает, куда лезет. Если Паша такие серьезные схемы мутит, а Женька пытается ему в карман залезть… Не поздоровится. Только Петров не понимает. Он думает, что Паша деньги по мановению волшебной палочки создает, что, мол, взмахнул и вот тебе лям, еще раз — еще один. И, конечно же, волшебник Коваль забьет на то, что Женька его деньги увести пытается, ради которых Коваль готов на бабке жениться, а потом ее грохнуть. Конечно, Коваль забьет. Женьку.

Если узнает.

После аферы узнает, то Женьке пизда. А если прокатит?..

Моя долбанутая голова услужливо подбросила свежее воспоминание о Пашином темном торжестве, когда он рассказывал о тендере. Мне кажется, это не самый пик того, что может выдать его мозг. Он сам зарабатывает. У него нет папы, снабжающего его работой и деньгами. Сам начал и сам продолжает. И то, чего он достиг, действительно вызывает уважение.

Я прикусила губу, стремясь увернуться от колющего довода разума, что на фоне Паши, Женькина идея чисто с человеческой точки зрения не правильная. Идиотский какой-то вывод. Не первая его афера, и мой мозг прежде не выдавал никакой попытки осуждения. Лоханулся — сам виноват, думала я про Женькиных жертв. Но тогда у Петрова и запросы поменьше были, и там был не Коваль.

Взяв бутылку хорошего виски с бара я поднялась в номер все еще в неопределенности и удивлении от своего нового русла рассуждения. Коваль был уже там и обувался у порога, чтобы отправиться на мои поиски.

— Кис, какая ты заботливая. — Фыркнул он, забирая у меня бутылку и мягко притягивая рукой за талию к себе. — Такая прям… ух! Красивая, умная и заботливая.

И было что-то эдакое в его взгляде, что подтолкнуло меня к решимости, которую я очень боялась потереть если отведу взгляд от насыщенно-зеленых улыбающихся глаз.

— Есть разговор. — Глухо произнесла я пересохшими губами.

Паша приподнял бровь, заинтересованно глядя мне в глаза и его фирменная полуулыбка сошла с губ. Он почему-то довольно хмыкнул и отстранился и кивнул в сторону балкона, где был плетенный стол с двумя стульями.

Господи, какой у меня может быть с ним разговор? Я мрачно смотрела на красивую, освещенную улицу, свесив кисти с перил и кроме напряжения внутри, распирающего, заставляющего отчего-то нервничать, не ощущала больше ничего.

Он вернулся чуть позже с двумя стаканами и пледом. Лицо спокойно и непроницаемо, словно бы на деловую встречу пришел. От этого я напрягалась еще больше. Села в кресло и подобрала под себя ноги, пока он разливал виски по бокалам. Прежде чем подать мне алкоголь, накинул плед мне на плечи, вызвав легкую дрожь в пальцах рук. Движения его были плавными, неторопливыми, без претензий на ухаживания, нежность, заботу. Механические, без эмоций. Лицо непроницаемое. Красивое. Неуместно будоражащее кровь, в которой растворена досада от своего грядущего предательства.

Он сел в кресло, положив щиколотку правой ноги на колено левой и чуть склонив голову, подпер пальцами с бокалом висок, задумчиво глядя на меня.

Глубоко вдохнув запах алкоголя, я перевела взгляд в стол и тихо, но твердо произнесла:

— Прежде чем я начну, хочу, чтобы ты пообещал одно — ты не тронешь Женьку.

В теплом Барселонском воздухе повеяло арктической прохладой. Такое странно ощущать физически, но это ощущалось. Холодное напряжение волнами исходящее от него морозило тактильные рецепторы и запускало мурашки по рукам. Утверждая меня во мнении, что не такая я и умная, как себе казалась, а поступок мой вообще дебильный.

— Я не могу пообещать то, в чем не уверен.

Ну да. А я чего ожидала? Что Коваль радостно и покорно покивает головой? Дура, блять. Куда я вообще лезу? Мне с ним явно не тягаться в переговорах. Я скривилась, сделав глоток, дерущего горло виски. Не люблю крепкие напитки. Не люблю такое положение, когда мне сложно подбирать слова, когда знаю, что могу проиграть. Такое ощущение у меня возникало прежде только с папой. И с Пашей. Только он не давил на меня, как мой отец. Он спокойно ждал моей реакции и следующих слов. Первый мой ход был ошибочным. Но цена вопроса, видимо, физическое здоровье Женьки.

А он ведь прибьет его. Точно прибьет. Вон при одном его имени реакция пугающая, а когда придурочный Женька воплотит аферу и не дай бог, вскроется… А вдруг не вскроется? Господи, куда я сунулась.

— Кис, что происходит? — голос чуть смягчился.

Я не поднимала взгляда от столешницы, чувствуя, как расползается запаздалое тепло в животе от виски. Или не от него.

— Пообещай. — Твердо повторила я, снова вдыхая запах алкоголя, но почему-то не делая второй глоток, хотя вся ситуация прежде меня бы заставила безбожно насвинячиться.

— Я же сказал, что я не обещаю вещи, в которых не уверен.

— Паш, вопрос касается серьезной суммы. Просто пообещай и я все расскажу.

— Вопрос касается денег, меня и полупокера, которого я должен не трогать. — Хохотнул, с иронией в голосе. — Да ты, считай, сама все рассказала. Башку ему оторву.

Блядь. Надо срочно менять тактику. Срочно. В какую сторону-то? Как? Я совершила роковую ошибку, подняв взгляд. Он смотрел в упор и с нажимом. Раздевающе и провоцирующее. Иронично и нагло. И явно твердо решив, что Женьке он голову действительно оторвет, это было заметно по потемневшему взгляду и холоду в глазах.

— Тронешь его — ко мне не подходи. — Я даже толком обдумать это не усела, но прозвучало веско.

— Шантаж? Впечатляюще. — Снова иронично улыбнулся. — Кис, а давай ты не будешь так рисковать? Положение у тебя не то, чтобы мне условия ставить. Либо ты говоришь со мной на равных, честно и открыто, либо я сам проясняю момент, кстати, спасибо за подсказку, и сам решаю проблему. И решаю полупокера. Как тебе такие варианты?

— Не ахти. — Цокнула языком я, понимая, что бодаться здесь больше бессмысленно и пригубив алкоголь. — Не нравятся мне такие варианты. Может, лучше все-таки шантаж?

Паша расхохотался, и придвинув свой стул ко мне, отставил бокал на стол и положил локти на широко разведеные колени, подавшись вперед и заинтересованно всматриваясь в мое лицо.

— Кис, давай остановимся на первом варианте. Рассказывай сама. Так у тебя хотя бы будет шанс подкорректировать мой настрой, если я уж совсем озверею от тупости твоего полупокера. И запомни кое-что, если человека хоть немного уважаешь, не стоит тянуть его в грязь шантажа. Нормальным отношением можно гораздо вероятнее и гораздо быстрее добиться расположения к себе.