А ему было больно. Но Рамиль, что-то негромко продолжавший вещать этого не видел. Это вообще было трудно уловить в потемневших напряженных глазах под сенью ресниц. Он, наконец, поверил, что его друг его предал. Уголок губ досадно дернулся, а кожа слегка побледнела. И я почувствовала, как холодит мою кровь легкое эхо бури, подкосившей его. Как мне сейчас хочется обнять его, впитать и растворить в себе те остатки безжалостной, равнодушной и жестокой правды, что так по нему била. Он поднял на меня взгляд. И разозлился.
— Еще раз посмотришь на меня с такой жалостью… — яростно прошипел он. — Что? Жалко? Что твой мужик лох и неудачник?
Я торопливо напустила на лицо маску непроницаемости. Основы психологии мы изучали. И этот тип реакции на стресс и боль, проявляющийся агрессией мне был знаком. Никакой провокации. Никакой. Иначе все закончится плачевно.
— Заткнись уже. — Зло рявкнул Рамилю и, поднявшись из-за стола и подойдя к его креслу внезапно запустил руку в карман его куртки, выуживая пачку сигарет. — Сука, два года держался. Толстому уже за это морду набью.
И стремительно вышел из дома.
Рамиль, тяжело посмотрев на угрюмую меня, наполнил рюмку и придержал меня за локоть, когда я поднялась, чтобы пойти вслед за Пашей.
— Подожди пару минут, дай ему в себя прийти. Он так и будет крыситься, если не дать ему время успокоиться. — Негромко произнес Рамиль и, опрокинув в себя текилу, посмотрел в окно замоей спиной невидящим взглядом. — Пашка умный мужик. Наверное, самый умный из всех, кого я встречал… — тихо проронил он. — Но такая вера его сгубит, Маш. И это уже не первый раз, когда он лоханулся с друзьями. Тогда, правда, вопрос он решал радикально… Но с Толстым он даже поверить не может.
Мурашки пробежали по спине. Ошибаешься, Тимон. Здесь он как раз-таки поверил. Но не принял. Выдохнув, я отняла свою руку и пошла за Пашей.
Он стоял на крыльце, свесив кисти с перил и глядя на багровые разводы в небе от закатного солнца. Уже спокойный. В пальцах правой руки тлела наполовину скуренная сигарета. Он неотрывно смотрел в небо и молчал. Я встала рядом и зябко поежилась от холодного порыва ветра. Он слабо усмехнулся и, выпрямившись, притянул меня спиной к своей груди, натягивая одной рукой ветровку на мое тело, а второй рукой приблизил сигарету к губам и сделал глубокую затяжку. Мало выдохнул и чуть покачнулся. Я сжала пальцы его руку удерживающие ткань ветровки на моей груди.
— Паш? Нормально?
— Да, в голову просто ударило. Давно не курил. — Вторая рука с сигаретой тоже обняла меня.
Положил подбородок мне на макушку и протяжно выдохнул.
— Кис, никогда не жалей мужчину. — Тихо, но твердо произнес он. — Это унижает. Лучше уж сделай вид, что ничего не замечаешь. Хотя бы это. Только не жалей никогда, поняла?
Я, с трудом сглотнув, медленно кивнула. Паша снова затянулся и, затушив сигарету, оставил ее окурок на мраморе перил.
— Пиздец. — Негромко пробормотал он, зарываясь носом мне в волосы. — Если Толстый и вправду… Нет, этому должно же быть объяснение.
— Паш, он… документы о собственности просил. — Так же тихо произнесла я, не желая давить ему на мозоль, но больше всего не желая, чтобы он продолжал обманываться.
Коваль скрипнул зубами и я замолчала, крепче сжав его руку.
— Ты успела выпить? — внезапно спросил он.
— Нет, а что? — настороженно отозвалась я.
— За руль сядешь. К нему домой съездим. Он Кристинке всегда докладывается, куда уезжает. — Отстранился и открыл дверь, ожидая, когда я войду в коридор, и слабо ухмыльнулся. — Каблук, хули.
Я хохотнула заходя в дом и получив шлепок по ягодице.
До дома Захаровых мы добрались минут за тридцать. На улице уже царствовала ночь, а в машине Паши витал слабый неприятный запах талуола, канистру которого он забыл вытащить из багажника.
— Ты глянь, тачка Толстого стоит. — Тихо хмыкнув на белый внедорожник через машину от нас, произнес Паша. — Может дома отсиживается, а, Тимон?
— Херня. Телефон пробили. Последний раз он был на трассе за городом. Там, кстати, и мобильник его нашли.
— А хули ты молчал? — нехорошо присвистнув, спросил Паша, поворачиваясь к Рамилю.
— Потому что мне об этом только сейчас сообщили. — Язвительно отозвался тот, продемонстрировав Ковалю экран мобильного с сообщением.
Припарковав Пашин мерин напротив подъезда, и бросив взгляд в боковое зеркало, я заметила, что Кристина вышла из своей машины недалеко от подъезда, и подхватив из багажника пакет с продуктами, направилась к входной двери. Сообщила об этом курящим мужикам.
Когда Кристина поднялась по ступеням к двери, мы вышли из машины. Я окликнула ее и она обернулась, немало удивившись при нашем появлении. Но обеспокоенной, как в тот день, когда Рамиля Костю и Пашу одновременно в ментовке закрыли, она совсем не выглядела, что немного напрягло. У нее муж пропал так-то. Или это он только для нас пропал?
— Привет всей компании. — Весело улыбнулась она, почему-то задержавшись чуть нахмуренным взглядом на Паше. — Зайдете?
— Да нет, заходить не будем. — Вполне себе доброжелательно улыбнулся Паша, вставая рядом со мной и приобнимая меня за плечи. — Кристин, солнце, а где Костя?
— Э-э-э… я вообще-то думала, что он с тобой полетел. — Неуверенно ответила Кристина. — Он вчера вечером сказал, что опять на Ямал…
Пашу пошатнуло. Я посмотрела на его мертвенно бледное лицо с полыхающими изумрудами глаз. И не поняла, что с ним. Только ощутила, что сердце забилось чаще. И у него и у меня.
— Что-то случилось? Паш? — обеспокоенно спросила Кристина, тоже, как и я озадаченная этой реакцией.
— Нет, Кристюш. — Отозвался Рамиль. — Он предупреждал, я забыл. Замотался, из головы вылетело. Просто телефон отключен, вот и обеспокоились. Сама знаешь, сейчас такая суматоха, немудрено ж забыть…
— Он говорил, что у него с телефоном что-то, сказал, что потом возьмет у кого-то позвонить… Рамиль, все нормально? Правда? — окончательно растерявшись дрогнувшим голосом, спросила она, переведя на меня вопросительный взгляд. — Я просто думала, что он с Пашкой… Что происходит?
Рамиль начал еще что-то врать и сказал, что им пора. Потянул Пашу от подъезда. Тот сошел со ступеней, прищурившись и глядя перед собой каким-то странным, непонятным взглядом. Я замерла рядом с ним, не смея дотронуться. Кристина растерянно смотрела нам в след, все так же стоя перед дверью подъезда.
— На Ямал? Зачем? — негромко спросила я, прикусив губу и вглядываясь в лицо Паши, остановившегося в нескольких метрах от подъезда.
— За месторождением. Моим. — Ровным тоном отозвался он и достал из кармана телефон.
Рамиль застыл рядом с нами напряженно глядя на все еще белого как полотно Коваля, рывшегося в телефоне, прикусив губу. И он что-то нашел, обреченно прикрыв глаза, глухо и как-то страшно рассмеявшись.
— Толстый оформил на себя ооошку. И перепродал Ямальский конденсат ей. — Паша жутко ухмыльнулся, снова глядя в экран мобильного. — Всё. Это тотальный пиздец.
Развернулся и немного пошатываясь, пошел к машине, оставив растерянных меня и Рамиля стоять на месте и тупо смотреть ему вслед. Коваль сел на водительское сидение полубоком, опустив ноги на ступеньку перед дверью и выбросив крышку, стал жадно пить водку из горла. Как воду.
— Что это значит? — тихо спросила я Рамиля, напряженно глядя на Пашу, закурившего сигарету, и сплюнувшего на асфальт.
— Это значит тотальный пиздец, Маш. — Негромко повторил Рамиль, так же напряженно глядя на безразличного Пашку, снова пригубившего бутылку. — Он сказал, что Толстый перепродал месторождение себе. Выведение Кости из состава учредителей Пашкиного предприятия должно было завтра закончится. И оно закончится. Только сегодня Толстый улетел на Ямал, чтобы окончательно добить куплю-продажу между фирмами, своей и Пашкиной. Пока он учредитель Пашкиного предприятия, он может это сделать. И, по ходу, сделал.
— Он… забрал Пашино месторождение? — хрипло переспросила я.
— Оплаченное Пашкой месторождение. И на Пашке сейчас миллионные долги. Он планировал их загасить доходом с месторождения, но теперь… оно ему не принадлежит.
— Но разве банк не изымает имущество в случае неуплаты дол…
— Изымает. Только вот изымать с него нечего. На него ничего не оформлено. Все имущество на матери и организации. Но хуже всего, что он семьдесят процентов суммы вовсе не у банка занимал. И тем людям будет глубоко похуй, что случилось на самом деле. Они потребуют деньги, и делать это они умеют. А суммы… там не одна сотня лямов. Даже если продать все… не погасит.