— Я знаю строение крепостей лучше тебя. Вряд ли туда можно так легко взобраться, и мы наверняка станем не первыми, кто попытался попасть в крепость таким образом. Нам следует отправиться к хозяину крепости и поговорить с ним.
— Я не стану этого делать. Скорее выжгу все вокруг, похищу какую-нибудь ценную вещь, а затем найму войско, чтобы взять крепость штурмом.
— Это потребует слишком много времени, — возразил Роуэн. — Вспомни о Руне.
— Пока жива Ательна, — крикнул Ингварр, — будет жить и Руна!
— Но пока жив я, я не стану безропотно наблюдать за тем, как ты осуществляешь свои честолюбивые планы и ставишь под угрозу жизнь Руны.
— Каким образом все это касается тебя?
— Мы пойдем туда, — произнес Бальдвин.
Все замолчали, удивленные тем, что погруженный в раздумья предводитель наконец вмешался в этот спор. Викинги покосились на Ингварра.
— Хорошо, мы пойдем, — снисходительно произнес тот, словно Бальдвин был его подчиненным.
Возможно, он согласился лишь потому, что надеялся таким образом укрепить свои претензии на главенство в Йотуре. Если бы Ингварр продолжил накалять обстановку, викинги, скорее всего, встали бы на сторону Бальдвина. Однако взгляды, которые Ингварр бросал на своего предводителя, были полны презрения.
Роуэн с мрачным, недовольным видом наблюдал за происходящим. Как далеко зайдет Ингварр, чтобы сместить Бальдвина и занять его место? Насколько ценна и ценна ли вообще для него жизнь Бальдвина? И Руны?
Скрежет испугал девушку. В замочную скважину вставили ключ, и теперь он поворачивался. Руна вскочила со скрипящей кровати. Кроме этой кровати, которая когда-то явно принадлежала какой-то благородной даме, но теперь обветшала и сломалась, в комнатке стоял закрытый сундук. Тут было множество паутины и несколько мышиных нор. А еще скамеечка для ног, стоявшая под узким окном; прилагающаяся к ней скамейка для сидения отсутствовала. Для темницы это было весьма сносное место. Роуэн рассказывал о «дырах страха», которые получили это название не просто так. О мрачных сырых подвалах и о крысах. Возможно, охранники не хотели подвергать женщину такому испытанию и поэтому привели ее в одну из комнат башни. Однако до сих пор с Руной обходились не слишком вежливо. Ее голова все еще гудела от удара о стену, из-за которого она потеряла сознание.
Руна сжала в руках скамеечку — единственный предмет в комнате, который в случае необходимости можно было использовать как оружие, — и, присев на корточки, притаилась у стены.
Двое вооруженных воинов вошли в мрачную комнату.
— Будь спокойна, девушка. — Первый воин, могучий мужчина с зарубцевавшимся боевым шрамом, пересекавшим выбритый налысо череп, и свежими, блестящими царапинами на щеках, держал в руках факел. — Мы не причиним тебе вреда.
Второй, высокий и мускулистый, ухмыльнулся.
— Она же дикая, с ней так не договоришься.
Лысый подошел ближе.
— Давай, опусти скамеечку, она тебе все равно не поможет. Если ты будешь послушной, мы не станем привязывать тебя к кровати, хоть ты это и заслужила.
— Сейчас она вцепится тебе в руку! С ней нужно обращаться иначе. — Мужчина поморщился, словно от боли.
— Как ты полагаешь, откуда у меня эти царапины? Она отбивалась как сумасшедшая, когда мы вели ее сюда. Но сейчас…
— Но сейчас что? Ты думаешь, что многочасовое ожидание сделало ее сговорчивой и спокойной? Судя по ее виду, она собиралась пустить эту скамеечку в ход.
— Да нет, она просто напугана. Ее ведь можно понять. Девочка, мы заберем тебя отсюда. Снаружи тебя ждет твоя родня. К тебе пришли викинги.
Неужели это правда? За ней пришли Бальдвин, Сверри, Халльвардр и другие? Ингварр?
И Роуэн?
— Если ты будешь покладистой, девочка, мы отведем тебя к ним. У нас еще есть немного времени.
Так вот в чем дело! Руна поднялась и прижалась к стене, стараясь не потерять равновесия. Ее руки судорожно сжимали скамеечку.
— Не похоже, что она согласна.
— Тогда нам придется научить ее, как следует себя вести.
Мужчины одновременно набросились на Руну; лысый выбил скамейку у нее из рук так быстро, что девушка даже не успела его ударить, и с такой силой, что ее пальцы пронзила боль. Высокий тип схватил ее за волосы. Руна повернула голову и вцепилась зубами ему в запястье. Он с ревом ударил ее свободной рукой. Лысый схватил девушку и толкнул ее на пол. Руна вцепилась согнутыми пальцами в лицо мужчины, пытаясь добавить ему шрамов. Она почувствовала, как ломаются ее ногти. Девушка отбивалась изо всех сил, и все же охранникам удалось уложить ее на спину. Лысый прижал ее коленом, схватил за вырез платья и разорвал его до самого пупка.
— Посмотри-ка на эти персики. — Слюна потекла из его открытого рта, когда он победоносно ухмыльнулся. — Кто возьмет ее первым?
Руна вяло подумала, что пришло время просить помощи у богов. Но ее разум все еще отказывался верить в то, что такое может произойти с ней.
— Я. — Высокий уже начал возиться со штанами. — Выйди и посмотри, чтобы никто ничего не заметил. Поднимется шумиха, если слухи дойдут до хозяина крепости.
— Ладно, но только поспеши, мне тоже хочется. — Лысый отпустил Руну и поднялся.
Вскочить на ноги она не смогла, поскольку на нее тотчас же навалился второй охранник.
— И не будь с ней слишком жесток. Мне не нравится, когда женщины лежат подо мной как мертвые.
Хохот мужчин сотряс стены. Руна сделала несколько глубоких вдохов, готовясь сопротивляться изо всех оставшихся сил. На этот раз она не станет кусать его за руку, а вцепится ему в лицо…
Лысый не успел закрыть за собой дверь, как тут же вернулся и потряс своего товарища за плечо.
— Что случилось? — Охранник сердито поднял голову. — Разве мы не договорились…
— Будь ты проклят, взгляни же! — проворчал его напарник сквозь сжатые зубы и кивнул в сторону двери.
Руна освободилась от ослабевшей хватки и торопливо отползла назад. Ей было жарко от сопротивления, но когда она взглянула на дверь, то почувствовала себя так, словно ее только что окатили ведром ледяной воды.
На пороге стоял монах.
Взгляд голубых глаз переместился с мужчин на лицо девушки. А затем опустился ниже. Руна поспешно прикрылась руками, но было слишком поздно — он увидел ее наготу.
У девушки перехватило дыхание от бессильного гнева. То, что оба охранника успели ее ощупать, было неприятно и унизительно. Однако один лишь взгляд человека, который надругался над ее матерью, заставил Руну почувствовать себя гораздо более униженной. «Не думай об этом, — велела она себе. — Не сейчас. Время мести еще придет…»
— Можешь пялиться, монах, — холодно произнесла она голосом, который ей самой показался незнакомым. — Я обещаю, что убью тебя раньше, чем все закончится.
— Один раз твой план уже провалился, — спокойно ответил монах. Угол его рта изогнулся в едва различимой, но полной злорадства ухмылке. — К тому же твоя мать однажды говорила что-то похожее.
Руна почувствовала, как к глазам подступают слезы. Она изо всех сил сдерживала их.
Окснак повернулся и покинул комнату. Охранник поднялся, зашнуровал штаны и отряхнул пыль с колен. Было очевидно, что появление монаха охладило его похоть. Или же у них просто не было времени.
— Вставай, девчонка, — произнес лысый. — Мы отведем тебя к твоим людям, как я и обещал.
Руна нерешительно поднялась на ноги. Левой рукой она удерживала разорванное платье; правую предостерегающе подняла.
— Не бойся, ты уже достаточно нас исцарапала. — Охранник попытался изобразить на лице подобие улыбки.
Мужчины не прикасались к девушке, когда вышли из комнаты. Руна ожидала, что ее поведут вниз. Но лестница вела наверх. На следующей лестничной площадке было три двери. Плохое предчувствие девушки усилилось, когда охранники не остановились, а повели ее дальше. Еще выше ее вряд ли могли ожидать викинги. Может быть, ее собирались сбросить с крепостной стены? Здесь наверху стоял запах птичьего помета. По углам были гнезда ласточек. В конце лестницы виднелся распахнутый люк; внутрь задувал прохладный весенний ветер.