Ночь только начиналась, однако им следовало быть начеку. Роуэн осторожно вытащил руку Руны из выреза своей туники, а свою из-под ее спины. Когда он сел, девушка разочарованно вздохнула.
— Мы должны быть готовы к тому, что нас обнаружат, любимая, — прошептал тамплиер и потянулся за поясом.
Зашнуровав штаны и поправив тунику, он вернул пояс на прежнее место.
— Почему у тебя нет меча? — спросила Руна.
— Мы не будем сражаться, это бессмысленно.
К тому же он все равно не мог взять с собой длинный меч Ангуса; клинок был слишком большим, взобраться с ним по стене без шума не представлялось возможным. Однако у Роуэна по-прежнему был длинный нож, и это его немного успокаивало.
Руна тщетно пыталась привести в порядок свою одежду. Ткань спереди была разорвана, длинная прореха, столь удобная для ищущих рук, тянулась через весь лиф. Лицо Роуэна омрачилось, когда он подумал, каким образом она могла появиться. Если бы он знал, что Руна не сможет как следует прикрыть свою наготу, он попытался бы раздобыть для нее платье одной из служанок. Но сейчас было уже слишком поздно. Нежная кожа Руны белела в полутьме; Роуэн с трудом подавил в себе новую волну возбуждения.
— Иди ко мне.
Роуэн присел у кровати спиной к стене. Руна прижалась к нему.
— Я не безоружна, — тихо сказала она.
Ткань ее платья зашуршала, и Роуэн заметил в слабом свете блеск крохотного клинка.
— У меня отобрали мой… твой сарацинский кинжал, но в суматохе мне удалось раздобыть нож для хлеба.
— Ты настоящая дикая кошка! — улыбнулся Роуэн.
— Этот кинжал был самым красивым в моей маленькой коллекции.
Англичанин тихо засмеялся.
— Может быть, нам удастся его вернуть. А если нет, я обещаю, что подарю тебе новый.
— Правда? — Голос Руны задрожал от радости.
— Да, потому что ты мужественная воительница. Я люблю тебя, Руна Вихрь!
В ответ девушка повернулась к Роуэну, обвила руками его шею и поцеловала в губы. Он обнял ее и ответил на поцелуй, но на этот раз сдержался и не продолжил страстные ласки, хотя именно этого ему хотелось сейчас больше всего.
— Я тоже люблю тебя, Роуэн. Я хочу танцевать в Вальхалле с тобой, и ни с кем другим.
Девушка прильнула к тамплиеру и опустила голову ему на плечо.
— А я хотел бы быть с тобой на небесах.
Роуэн прижался щекой к ее волосам.
Они замолчали. О чем она сейчас думала? Тоже задавала себе вопрос о том, как христианин и язычница могут быть вместе? Ладонь Руны скользнула по предплечью Роуэна, прикоснулась к веревочке с узелками на его запястье — импровизированным четкам, — и ее пальцы сплелись с его пальцами.
Роуэн почти беззвучно вздохнул. Накрывшая их страсть была прекрасной. Но это тихое уединение, возможность сидеть с Руной в обнимку — вот в чем заключалось настоящее счастье. Язычница она или нет, ему казалось, что он знает Руну долгие годы. Она была даром Господним. По-другому он их встречу объяснить не мог.
— Что теперь? — спросила она. — Будем ждать, пока кто-то войдет?
— Да. — Роуэн почувствовал, как она вздрогнула.
Девушка встала и осторожно подвинулась к окошку. Там она надолго замерла, молча глядя в ночь.
— Я хотела, чтобы это произошло, — наконец еле слышно произнесла она.
— Вернись ко мне, Руна. Нам нужно если не поспать, то хотя бы немного отдохнуть, чтобы быть готовыми к тому, что нас ждет.
Девушка отстранилась от окна и направилась к Роуэну. Шаг, еще шаг… Роуэн уже поднял руку, чтобы притянуть ее к себе, но внезапно нога Руны задела стоявшую на полу скамеечку, и та с неестественно громким шумом свалилась на каменный пол.
«Проклятье!» — Роуэн вскочил на ноги. Руна поспешила к нему. Снаружи послышался скрип отодвигаемого засова, а затем щелчок — кто-то поворачивал ключ. Дверь распахнулась, и пламя факела осветило крохотную комнатку.
— Девушка, ты ведь должна лежать на кровати связанной, — проворчал охранник. — Как тебе удалось в одиночку наделать столько шума?.. Черт подери!
Увидев Роуэна, охранник сразу же позвал других караульных, которые спустя мгновение оказались за его спиной. Один из подбежавших мужчин ступил вперед, на ходу вынимая меч из ножен, и вдруг изумленно воскликнул:
— Святые небеса! Тамплиер!
Вулфхер Эдинбургский стоял перед стеной, покрытой маленькими разноцветными плитками, которые он, скрестив руки на груди, внимательно рассматривал. Он не обернулся, когда Руну и Роуэна ввели в комнату. Видимо, это была та самая римская мозаика, о которой рассказывал Ангус. На ней была изображена сцена охоты: полуобнаженные вооруженные мужчины окружали диковинных животных. Руна узнала в двух из них львов, но полосатая черно-белая лошадь и пятнистый зверь с элегантной длинной шеей показались ей сказочными существами. В конце концов Вулфхер подошел к массивному деревянному столу, на котором покоился огромный фолиант. За ним лежал сарацинский кинжал Роуэна.
— Что я должен обо всем этом думать? — спросил Вулфхер и с вызовом посмотрел на стоящего у окна охранника, который держал в руке огромный лук, а затем на юного слугу, робко сидевшего на сундуке у окна.
После этого он перевел взгляд на мужчин, которые привели Руну и Роуэна. Однако никто из них не ответил.
Вулфхер посмотрел в глаза Роуэну.
— Пожалуйста, скажите мне, что вы не использовали мое гостеприимство против меня… — Голос хозяина крепости звучал устало. — Что вы не заодно с моими врагами.
— Ни то, ни другое, — заверил его Роуэн и хотел продолжить, но Вулфхер не собирался его слушать.
— Почему вы проникли в комнату, где мы держали пленницу? — Хозяин крепости нервно провел рукой по торчащим рыжим волосам. — Вы действительно тамплиер?
— Да, я тамплиер.
— Вы хотели освободить эту женщину! Но как вы могли подумать, что у вас это получится?
— Я совершенно не хотел…
— Вы собирались спуститься во внутренний двор… Да, я прекрасно представляю себе ваши планы! Но вы бы ни за что не смогли добраться до этой банды язычников, которым вы, вероятно, хотели ее вернуть. Почему? Почему вы, тамплиер, стали пособником этих людей? Не понимаю! — Вулфхер уперся ладонями в край стола и затряс опущенной головой.
Руна подумала, что он никогда не поймет, если не научится слушать, и беспокойно переступила с ноги на ногу. Крохотный нож по-прежнему скрывался в кармане ее платья. Пальцы правой руки сквозь ткань нащупали гладкую рукоять; левой девушка стягивала края разорванного лифа. У Роуэна тоже был боевой нож — охранники не решились отобрать его у тамплиера. Отчасти потому, что Роуэн был достаточно умен и не пытался им угрожать. Вместо этого он сказал мужчинам, что хочет увидеться с хозяином крепости. И действительно, два охранники и три подоспевших на помощь слуги вежливо, но с чрезвычайной бдительностью образовали небольшой эскорт и доставили Роуэна и Руну сюда.
Вулфхер этой ночью, видимо, тоже еще не ложился. Из-за резких теней, которые пламя свеч оставляло на его изможденном лице, оно казалось еще более старым и морщинистым. Однако хозяин крепости был полностью одет, и было не похоже, что его только что разбудили. Скорее он был обеспокоен. Отчаялся. Попал в тупик и не мог найти выход.
— Господин Вулфхер, — попытался достучаться до него Роуэн, — леди Ательна попросила меня передать вам, что она вас любит.
Вулфхер вздернул подбородок. Боль исказила его черты, но затем они смягчились и мужчина улыбнулся.
— Где вы могли видеть леди Ательну? Я думал, вы прибыли из Палестины.
— Да, но мне пришлось, скажем так, сделать небольшой крюк… Это долгая история, которую я раскажу вам как-нибудь в другой раз, за кружкой эля. Если вы захотите ее послушать.
Очевидно, Роуэн не мог удержаться от этой колкости. Руна, несмотря на серьезность ситуации, украдкой ухмыльнулась.
Вулфхер тоже заметил скрытую насмешку и горделиво выпрямился.
— Прошу прощения. Я был не в себе. Что вы от меня хотите?
— Чтобы вы нас отпустили.