Алекс Белл - Жасмин

Самым странным в этих снах было то, что мне они нравились. Я наслаждалась временем, проведенным в них. Я чувствовала... своего рода удовлетворение. На меня не давила печаль. Но стоило мне проснуться, как на меня тут же наваливалось чувство утраты... только не по Лиаму. Это было нечто другое.

Словно я что-то потеряла, но не знала, что именно...

Прошла еще пара недель (наступил как раз конец ноября), прежде чем опять кое-что случилось.

С тех пор, как я отвезла вещи Лиама, меня не покидало странное ощущение, что за мной ведется слежка. У меня покалывало спину, а волоски на коже рук вставали дыбом. Я поговорила об этом с мамой, но та начала нести какую-то сентиментальную чушь, что это Лиам из лучшего из миров за мной приглядывает. Но это был не Лиам.

Ощущение, как правило, длилось совсем недолго, секунду-другую.

Самым тяжелым было непонимание — мерещится ли мне это или нет. Я так никого ни разу и не увидела, потому решила, что это смешно, думать, будто за мной и правда кто-то следит.

Но как-то раз, в один прекрасный день, меня дернуло посмотреть свадебный альбом. Со смерти Лиама я не могла смотреть ни на одну фотографию, но в тот вечер я достала наш альбом из шкафчика. Уселась посреди кровати и открыла его. Мои глаза сами собой тут же сфокусировались на Лиаме. На этой фотографии мы вдвоем стояли перед церковью. Был солнечный день и в его каштановых волосах мерцали золотые лучи. На всех фотографиях у него на губах играла мальчишеская задорная улыбка, а в глазах светилось счастье, словно он считал, что все ему должны завидовать, ведь у него такая прикольная невеста.

Потом я перевела взгляд на себя в бледно-голубом свадебном платье и чуть не подскочила от ужаса. Я помню, что весь день улыбалась, как идиотка, а на этом фото... мое лицо было перекошено от боли. Такое ощущение, что мне было очень, очень плохо. Вот она я, в чудесном платье, рука об руку с самым любимым мужчиной на свете в счастливейший из дней в моей жизни, а выгляжу так, будто вот-вот умру.

Я вцепилась в альбом и быстро перелистала его, но на всех фотографиях увидела одно и то же. Все было в порядке, кроме моего лица... А на последнем фото мой рот был вообще широко и неестественно открыт, будто я кричала изо всех сил. Лиам стоял рядом и улыбался, очевидно, ничего не замечая. Но я точно знаю, что не так выглядела на свадьбе. И фотографии были не такими. Когда мы с Лиамом вместе рассматривали фотографии, то оба выглядели на них счастливыми, каковыми и были в тот день. Я резко захлопнула альбом, будто из него с тех фотографий могло сбежать нечто ужасное и сожрать меня.

Печаль, которую я испытывала еще несколько мгновений назад, вытеснил страх, настолько сильный, что даже пробрал меня до костей. Я задумалась, неужели мне настолько не хватает Лиама, что я немного тронулась умом от горя. Эта мысль ужаснула меня. «Нет, нет, — попыталась я убедить себя, — это просто усталость». Мне просто нужно поспать, а утром фотографии будут прежними. Я спешно затолкала альбом обратно в шкаф и легла в кровать.

Но уснуть мне так и не удалось. Одна, в пустом доме, я чувствовала себя очень неуютно. Я все никак не могла выбросить те фото из головы. Меня охватило какое-то странное чувство. Все казалось теперь не таким, как раньше. Даже такая знакомая кровать была какой-то чужой. Я полежала некоторое время, прислушиваясь к звукам сильного дождя, начавшегося полчаса назад. Но, в конце концов, выбралась из кровати. Мне не нужно было включать свет, потому что я оставила занавески открытыми, и света от уличного фонаря вполне хватало. Я подошла к шкафу и вынула альбом. Я знаю, что в моем поступке не было никакой логики, но мне показалось, что станет полегче, если мы с альбомом будем находиться в разных помещениях. Поэтому я, стараясь ступать тихо (хотя вряд ли кого могла побеспокоить, ведь кроме меня никого больше не было в доме), вынесла его из спальни и оставила на журнальном столике в гостиной. А потом вернулась обратно в спальню.

И именно тогда я увидела на улице мужчину.

Он стоял на другой стороне дороги от фонаря и, похоже, наблюдал за домом. Я застыла, продолжая держаться за край одеяла, который подняла, собираясь лечь. Интересно, а он меня видит? На дворе почти два часа ночи и идет дождь, почему он там торчит?

Мне не удалось его хорошенько рассмотреть, потому что он был одет в черный плащ с капюшоном. Интересно, что свет от фонаря растекался по плащу радужными лужами, будто с неба лилась не вода, а масло. Пугающий эффект, неуместный и неестественный. Лицо скрывала тень, а руки он спрятал в карманы. Неожиданно весь его вид переполнил меня страхом, да таким сильным, что душа ушла в пятки.

Если бы это был какой-нибудь пьяница, который, спотыкаясь, еле волочил ноги из ближайшего паба, распевая какую-нибудь песню, я бы не испугалась, и его нахождение на улице было бы вполне понятно. Но этот человек просто стоял там, будто прирос к земле, мок под дождем и наблюдал за домом, за моим домом. И в это мгновение я с горечью осознала, насколько была одинокой и уязвимой в пустом доме.

Я решила позвонить в полицию, но как только моя рука потянулась к телефону на соседнем столике, мужчина на улице резко развернулся и поплелся прочь. Я придвинулась к окну и смотрела, пока тот не повернул за угол в конце дороги и не скрылся из виду.

Как долго он там простоял и что ему было нужно? Не думаю, что он видел меня с такого расстояния. Когда я вставала, то не включала свет, но, возможно, он различил какое-то движение, может, именно поэтому он ушел... Может быть, он был вором, который просто изучал обстановку в районе. Может быть, именно из-за него у меня периодически возникало ощущение, что за мной следят. Может быть, мне ничего не показалось...

После недолгих раздумий, я позвонила в полицию. Конечно, я мало что могла рассказать о том мужчине (я ведь даже его описать не смогла бы) и, исходя из этого, они мало что могли сделать, но офицер, с которым я говорила, похоже, отнесся к моему звонку серьезно, да и само общение с ним заставило меня почувствовать себя лучше. Но той ночью мне все равно не удалось заснуть. И в эти темные часы, которые тянулись очень медленно, я чувствовала отсутствие Лиама как никогда остро.

И только когда солнечные лучи наступившего утра проникли в мою комнату, я почувствовала себя в безопасности и провалилась в сон.

Где-то часа четыре спустя меня разбудил звонок в дверь, пришлось выбираться из кровати. Наверное, почтальон. Но когда я открыла дверь, то не узнала мужчину, стоящего на пороге. Его машина была припаркована следом за моей.

На вид лет тридцати, довольно высокий. Обладатель рыжеватых волос и веселых голубых глаз. При виде меня, на его приятном лице растянулась довольная улыбка.

— Вы, должно быть, Жасмин, — сказал он.

Мне вдруг стало неловко за свой внешний вид. На мне были лишь пижамные штаны и топ. Я не часто ношу одежду, которая открывает публике слишком много моей молочной кожи, чтобы не подчеркивать тот факт, насколько я отличаюсь от окружающих. А смерть Лиама еще больше подточила мою уверенность в себе. Когда он был со мной — плевала я на свои наряды. Сейчас же мне было неприятно осознавать, что мои плечи и руки открыты, а белые волосы растрепаны после сна. Было совершенно ясно — я только что встала с постели, хотя прошло уже полдня. Но, к моему облегчению, незнакомец тактично сделал вид, что ничего не заметил.

— Прошу прощения, — сказала я, пробегая рукой по волосам, стараясь их пригладить. — Мы знакомы?

Его улыбка стала шире.

— Пока нет, моя дорогая. Но у меня уже такое чувство, будто мы знакомы всю жизнь. Лиам столько мне о вас рассказывал. Меня зовут Джексон Торп. Думаю, ваш муж рассказывал вам обо мне. Он дома? Я приехал повидаться с ним.

Я смутилась. Никогда не слышала этого имени, еще больше меня удивило, что якобы я должна была его знать. Но хуже всего, он, очевидно, не знал о смерти Лиама.

— Откуда... откуда вы знаете Лиама? — заикаясь, задала я самый идиотский вопрос на свете.

— Мы работали вместе год или около того назад, — ответил Джексон. — Неужели он ничего не рассказывал обо мне? Вам повезло, что я не из чувствительных натур, а то этот факт задел бы меня за живое.