Элоиза Джеймс - Жажда любви

– Вы просто не могли выбрать лучшего момента для своего появления. Полагаю, вы слышали о провале Бомонта в палате лордов прошлой осенью? Естественно, слышали. Надеюсь, его всего лишь подвели нервы, но… – Герцогиня вдруг закусила губу. Роберта подумала, что вид у нее крайне огорченный. Странно. Подобное поведение совершенно не согласовалось с неприязнью, то и дело вспыхивающей между герцогом и герцогиней. – Долг призвал меня вернуться.

Роберта снова кивнула. Отец, прочитав о провале герцога Бомонта, громогласно расхохотался и заявил, что этот человек просто болван и пьяница. Но теперь, встретившись с герцогом, она усомнилась в отцовском диагнозе.

– Я должна произвести на свет наследника – и так далее, и тому подобное, – заметила герцогиня таким небрежным тоном, словно сообщала, что завтра пойдет дождь. – Все это крайне неприятно, но деваться некуда. Таков мой долг, и, следовательно, придется его исполнить.

– Вот как?.. – выдавила Роберта.

– Если собираетесь жить в одном доме со мной, я не вынесу постоянных неодобрительных взглядов. А если вы начнете критиковать меня, боюсь, мы просто поссоримся. Среди моих бесчисленных недостатков есть и полная неспособность признавать собственную неправоту. Теперь видите, насколько ужасная я компаньонка?

– О, меня ничем не разочаруешь, – хмыкнула Роберта, – разве что вы внезапно превратитесь в миссис Гроуп, которая делила со мной кров целых два года. И, честно сказать, ваша светлость, не могу представить себя читающей вам нотации по поводу чего бы там ни было!

– Ах, повод вы непременно придумаете! Но нам лучше познакомиться поближе, не находите? Меня зовут Джемма. Сокращенное от достойного имени Джемайма. Могу я звать вас Робертой?

– Буду в восторге!

– Итак, Роберта, я намереваюсь перечислить свои недостатки, все до одного. И если вы дадите мне понять, что не сможете оставаться в этом доме, я найду родственников, которые введут вас в общество со всеми соответствующими ритуалами и церемониями. Собственно говоря, вам следовало бы сделать именно это. Я совсем не уверена, что молодые незамужние девушки должны жить в домах, где центральными украшениями столов служат произведения Каро.

– Возможно, совершенно обнаженные женщины действительно шокирующее зрелище, – признала Роберта, – но, как верно отметил ваш брат, оно имеет некоторое познавательное значение.

Джемма смешливо фыркнула:

– Кто знал, что на одну грудь уйдет так много золотой краски?!

– Совершенно верно.

– Я только сейчас поняла, что вы не только прекрасно справились с Каро, но и погасили мое раздражение, когда мужу вздумалось разыгрывать из себя тирана… Полагаю, вы привыкли к людям творческим, обладающим артистическим темпераментом?

– Жизнь с моим отцом была… была…

– Вполне могу представить, – перебила Джемма, погладив Роберту по руке. – Лондонские сплетни с большим опозданием доходили во Францию, но я столько слышала об эскападах вашего папаши!

В ее улыбке не было и тени осуждения. Роберта невольно улыбнулась в ответ.

– Итак, признайтесь, вы не вознамерились лишиться чувств при виде моего украшения?

– Ни в малейшей степени, – заверила Роберта и, не сумев удержаться, добавила: – Но может, лишусь, как только вы перечислите свои недостатки.

– Сама не знаю, с чего начать. Роберта вскинула брови.

– Ладно, посмотрим… Прежде всего я герцогиня.

– Герцогиня?!

Роберта ожидала услышать перечисление недостатков, а может, и пороков, но это?!

– Что тут плохого? Я всегда считала, что «любой девице полагается мечтать об участи такой».

И она сказала чистую правду, учитывая необузданное стремление стать герцогиней Вильерс. Стать, несмотря ни на что, вернее, вопреки всему.

Дверь открылась, и солидного вида дворецкий, лицо которого уже приобрело привычный оттенок, внес серебряный чайный поднос.

– Благодарю, Фаул, – кивнула Джемма. Дворецкий поставил поднос и удалился. Джемма осторожно налила чай в хрупкие полупрозрачные чашечки и спросила:

– Вы сейчас цитировали стихи?

– Да, хотя не могу сказать, кто автор. Просто отец постоянно повторял эту фразу, вот она и застряла в моем мозгу.

– Вы часто имели дело с герцогинями?

Джемма вовсе не думала язвить, поскольку как раз в этот момент возилась с сахарницей.

Роберта принялась разглядывать плохо сшитую юбку.

– Никогда.

– Уверяю вас, они невыносимы. Самый титул дает нам право вести себя, как в голову взбредет, выставляя напоказ свои худшие качества. И мы часто этим пользуемся.

– В самом деле? – спросила Роберта, беря чашку с дымящимся чаем.

– Среди моих знакомых есть несколько герцогинь. Собственно говоря, мы и образовали нечто вроде тесного дружеского кружка, причем дружба основана именно на титулах. Видите ли, быть герцогиней означает, что все, кого ты встречаешь, лебезят перед тобой, а иногда и буквально пресмыкаются.

– Вот как? – обронила Роберта, гадая, уж не намекнули ли ей на необходимость пресмыкаться.

– Это ужасно утомляет. И, должна сказать, попросту оглупляет.

– Думаю, я бы рискнула потерей разума, – вздохнула девушка. – И совершенно уверена, что небольшое количество раболепия будет приятным противоядием высказываниям миссис Гроуп.

– Господи, кто это миссис Гроуп? Вы постоянно о ней упоминаете.

Роберта поколебалась, прежде чем объяснить:

– За последние несколько лет я, к несчастью, приобрела нескольких знакомых, которых искренне хотела бы выбросить из головы раз и навсегда.

– А я тут распространяюсь о герцогинях. Вот вам и еще один мой недостаток: я неисправимо легкомысленна. И, по правде сказать, Роберта, мои приятельницы весьма на меня похожи.

– Поскольку я не герцогиня, – заметила Роберта, – уверены ли вы, что желаете находиться в моем обществе? Судя по всему, у вас крайне ограниченный круг знакомых.

Джемма открыла было рот для ответа, но дверь открылась, и в комнате появился Фаул.

– Ваша светлость, его светлость умоляет о минуте вашего…

Где-то в коридоре прогремел взбешенный голос герцога, напрочь испортив впечатление от учтивости дворецкого. Джемма поставила чашку.

– Всегда забываю, как отвратительно жить в одном доме с мужчиной, – пожаловалась она. – Пожалуйста, оставайтесь здесь и ни о чем не заботьтесь, пока я вновь знакомлюсь с прелестями супружеской жизни.

– О Господи! – ахнула Роберта, вскакивая.

Джемма немного помедлила, очевидно, впервые заметив все детали наряда гостьи.

– Скажите, что ваша миссис Гроуп – портниха, и получите мое вечное сочувствие.

Роберта почувствовала, что краснеет.

– Она не портниха.

– Мы вас оденем как следует, – сурово пообещала Джемма. – Хотя мне неприятно говорить, я по одному взгляду на ваше платье готова поверить всему, что говорится о чудачествах вашего отца.

Прежде чем Роберта успела ответить, Джемма уже скрылась за дверью. Но что тут можно сказать? Она тоже думала, что миссис Партнелл ошиблась, пришив корсаж цвета дыни к темно-красной шелковой юбке.

Хорошо воспитанная юная леди оставалась бы в гостиной и проигнорировала бы супружеский скандал. Но Роберта устремилась за герцогиней.

Герцог, стоявший в мраморном холле, выглядел точно так же, как на журнальных иллюстрациях, изображавших его произносящим страстные речи в палате лордов.

– Его следует отправить в деревню, – прорычал герцог, – где он сможет обучиться достойному ремеслу!

– Ребенок ни за что не поедет в деревню! – провозгласила Джемма. – Или поедет, но только в том случае, если захочет Деймон.

Роберта недоуменно нахмурилась. Что это еще за ребенок? Вряд ли он принадлежит Джемме, поскольку та совсем недавно рассуждала о своей обязанности дать мужу наследника.

– Так вот, в моем доме ему не место! – отрезал герцог.

– Мой брат некоторое время будет жить здесь, – отпарировала Джемма. – А его сын, мой племянник, естественно, не станет разлучаться с отцом.

– Ради всего святого, Гриффин, отправьте его в деревню. Не можете же вы воспитывать его в своей бездумной манере!

Лорд Гриффин стоял, прислонившись к двери салона, с грацией мускулистого хищника, говорившей скорее о хорошем настроении, чем о желании спорить.

– Тедди никогда не будет фермером, – спокойно сообщил он, не обращая внимания на гнев хозяина дома. – Вы еще не видели его, иначе поняли бы, что в его жилах нет ни капли фермерской крови.