– Фелисити…
Она помотала головой:
– Никогда не ставьте на кон больше того, что вы готовы проиграть.
– Но я не думал, что проиграю!
– Более того, никогда не стоит спорить на то, что вам не принадлежит.
– Это вам сказал батюшка? – с сарказмом поинтересовался Найджел.
– Нет. – Она пожала плечами. – Это я знала и без него.
– Фелисити, – в голосе прозвучала мольба, – я не могу выполнить условия ставки. Умоляю, не забирайте портрет.
– Позвольте поинтересоваться кое-чем. – Она с любопытством вгляделась в Найджела. – Если бы выиграли вы и я умоляла вас не заставлять меня покинуть Лондон до конца сезона, вы простили бы мне ставку? Позволили бы мне остаться?
Найджел молчал, и Фелисити почти видела, как он ищет правильный ответ. В конце концов, он вздохнул:
– Возможно, да.
– Как благородно с вашей стороны признать это.
– У меня есть свой подход.
– Не сомневаюсь.
Она не собиралась делать Найджела несчастным. И все же он, затеявший очень умное пари с целью удалить ее из Лондона, теперь должен поплатиться за это.
– Я не откажусь от притязаний на портрет сегодня вечером. Однако вы можете нанести мне визит завтра.
Найджел просиял.
– И тогда вы отдадите мне его?
– Этого я не говорила.
– Значит, вы не отдадите мне портрет?
– Может, и отдам. Но не завтра. И вероятно, не послезавтра. Может быть, на следующей неделе. Или – в следующем месяце. Пока еще не знаю.
– Понятно. – Найджел взглянул на нее и улыбнулся. – Очевидно, я нанесу вам визит, но его цель будет состоять исключительно в том, чтобы убедить вас отказаться от притязаний на портрет.
– А пока я буду хранить его в безопасном месте. У себя под подушкой.
Найджел покачал головой:
– По-моему это будет чрезвычайно неудобно.
– Да, вы правы. – Фелисити задумалась на мгновение. – Значит, он будет рядом с моей кроватью. Буду любоваться им по вечерам и по утрам.
– Я польщен.
– Просто надо привыкать видеть ваше лицо ночью и днем в моей спальне.
– Вы правда так думаете? – Найджел посмотрел ей в глаза. – Я насчет судьбы. Насчет того, что мы предназначены друг другу?
– Я попросила послать вас, и вы появились. Что же это, как не судьба? Или волшебство.
– Звучит абсурдно.
– И все же не так абсурдно, как когда-то.
Найджел покачал головой с явным неверием:
– Я должен был выиграть.
– Но выиграла я, а не вы. Теперь у меня есть нужный вам портрет. Чтобы вернуть его, вы проведете со мной много времени. И очевидно, что вы осознаете, что…
– Да-да, знаю. – Найджел вздохнул. – Мы предназначены друг для друга.
– Именно. А теперь отойдите, я ухожу.
Найджел отступил от двери и взялся за ручку, чтобы открыть ее.
– Пожалуйста, минутку.
Импульсивным движением Фелисити схватила его за лацканы сюртука, притянула к себе и прижалась губами к его губам. Поцелуй был достаточно долгим. Наконец Фелисити отступила назад.
– Не так приятно, как в прошлый раз. – Она похлопала его по лацканам. – Но того стоило.
Фелисити повернулась к двери, но Найджел схватил ее за руку и притянул к себе.
Теперь он прижался губами к ее губам, и Фелисити отдалась полному наслаждению поцелуем.
Это было точно желанием. Странным сильным томлением, охватывавшим ее, даже когда Найджел всего лишь касался ее руки. Это желание удержало ее в объятиях Найджела, когда их губы соприкоснулись, когда его тело прижалось к ее телу. Все здравомыслие улетучилось, ей нужен был лишь он и все, что с этим было связано.
Найджел оторвался от губ Фелисити и вздохнул:
– Разве я не говорил, что такое больше не повторится?
– Не помню. – Фелисити слабо улыбнулась. – Я забываю обо всем, когда вы меня целуете. – Фелисити наклонилась к нему: – Возможно, мою память восстановит еще один поцелуй?
Найджел перевел взгляд на ее губы. Мгновение ей казалось, что Найджел и впрямь поцелует ее снова. Однако он отступил.
– Вы одержали легкую победу, Фелисити, но уверяю вас – игра далеко не окончена.
– Мой дорогой мистер Кавендиш, – Фелисити одарила его самой невинной улыбкой, – очень надеюсь, что нет.
Возможно, это самая большая глупость, которую он совершил в своей жизни.
Как это все произошло? Сначала он взглянул на балкон Фелисити, потом совершил гораздо большие глупости, но сейчас он не мог вспомнить ни одной. Любой умный человек заморочил бы Фелисити голову, убедил бы ее вернуть портрет. Разумеется, разумный человек не впутался бы в такую историю. Даже при сложившихся обстоятельствах он достаточно сообразителен, чтобы понять: пребывать в ее обществе ему нужно меньше всего. Чем больше он находился рядом с этой женщиной, тем сильнее она была ему нужна. Она уже нравилась ему, очень нравилась. Если не принимать во внимание всю эту неприятную историю с ее желанием выйти за него замуж, в этой женщине не было ничего, что могло бы вызвать неприязнь. Она была умной, занимательной собеседницей, а также восприимчивым человеком. Однако приязнь и вожделение – опасное сочетание. Ему были известны собственные слабости, а Фелисити Мелвилл переместилась в начало списка самых желанных для него женщин. Совершенно ясно, если он сейчас не изгонит ее из своей жизни, то станет жертвой собственных желаний и любой скандал, в который он был вовлечен в прошлом, померкнет при сравнении с последствиями этого шага.
Он тихо подошел к шпалерам, которые вели к балкону Фелисити. Она была дома вот уже несколько часов и сейчас уж точно крепко спала. И все же ждать было нельзя. Скоро наступит рассвет. Темноту освещал лишь слабый свет звезд. Делать было нечего. Если он не вернет портрет дяди сегодня, то завтра неизбежно окажется на пути к браку.
Кроме того, Найджел хотел вернуть портрет на место, пока его не хватился отец. Теперь он начал изучать семейные дела и сблизился с отцом. Ему бы не хотелось огорчать старика.
Найджел крепко уцепился за шпалеры и начал подниматься на балкон. Неужели столь ужасно жениться на Фелисити? В голове возник непрошеный вопрос. Обладать этими поразительными глазами? До конца дней своих? Нет, конечно, нет. Она может найти кого-нибудь другого.
Он почувствовал сожаление и отмахнулся от неприятных мыслей.
Найджел добрался до балкона и перелез через перила. Слава Богу, одна из створчатых дверей ее комнаты оказалась приоткрытой. Осторожно открыв дверь пошире, Найджел проскользнул внутрь и замер. Глаза должны привыкнуть к темноте.
Фелисити говорила, что положит портрет у постели. Он не видел ее комнату, когда был здесь в прошлый раз, но предполагал, что кровать должна находится в дальнем конце комнаты.
Найджел медленно пересек комнату, слегка наклонившись и вытянув руки перед собой. Он не отважился зажечь лампу. Кто знает, что сделает Фелисити, если обнаружит его здесь?
Нога за что-то зацепилась. Найджел понял, это телескоп. Он успел его подхватить и вздохнул с облегчением. Одно препятствие преодолено, но кто знает, сколько их еще может быть.
– Не советую вам делать следующий шаг, – прозвучал в ночной тишине голос Фелисити. – У меня пистолет, а вас прекрасно видно при свете от балкона. Вам здорово достанется, если я выстрелю. Я отлично стреляю.
Найджел остановился и застонал.
– И почему это меня не удивляет?!
Вспыхнула спичка, Фелисити зажгла лампу на столе у кровати.
– Найджел? Что вы тут делаете?
Найджел не ответил на ее вопрос, вместо этого он задал свой:
– Но ведь на самом деле у вас нет пистолета, да?
– Разумеется, есть. Я держу его в ящике стола у кровати. Минуту назад он был у меня в руке. Он где-то здесь. – Она нагнулась над кроватью и принялась копаться в постели. Длинная ночная сорочка неприлично облегала ее формы. Найджел тяжело сглотнул и попытался не обращать внимания на то, как ткань ласкала ее. – Вот он. – Фелисити подняла большой пистолет. – Я же говорила, что у меня он есть.
Найджел фыркнул.
– Это дуэльный пистолет. Да еще и старый. И он может выстрелить только один раз.
Фелисити улыбнулась:
– Мне и нужен только один выстрел.
– А почему вы держите его в ящике у кровати?
– Это после неприятного инцидента в Италии. – Она пожала плечами. – Едва ли стоит об этом упоминать. Никогда не знаешь, кто может перелезть через балкон посреди ночи.