— Потому что ты плохой ученик, Чарльз, — перебила его одна из сестер Данте. — А ведь я предупреждала Стефанию, чтобы не выходила за красавчика. Так она же не послушалась!
— Муж Стефании преподает в колледже дизайн, — пояснил другой мужчина. — Возможно, он самый умный из нас.
Лейлу вели через дом, многие комнаты которого казались необжитыми. В конце холла показалась кухня. Она была огромна, ее обставили новейшим оборудованием. Похоже, что во всем необъятном доме не было места более любимого семейством, чем это. Лейлу очаровал камин с потрескивающими поленьями, от которого распространялся приятный запах дымка. Рядом с ним стояли разномастные стулья, покрытые циновками. Значит, камин нравился всем. Лейла видела множество игрушек, разбросанных по дому, но больше всего их оказалось на старом расстроенном рояле. Несколько поколений Росси смотрели на Лейлу со старых фотографий, занявших целую стену. Двойная французская дверь выходила на задний дворик. Рабочий участок кухни отделялся длинным обеденным столом из светлой сосны.
— Мальчишки утащили Данте играть в футбол, — объявила женщина, в которой Лейла узнала Элен, сестру ее жениха, фотографию которой она видела раньше. — Это неплохо, у нас будет время познакомиться поближе без дикарских воплей. Лейла, нас взволновала новость о вашей помолвке.
— Только Данте не сказал нам, какая вы красивая! — вмешалась в разговор другая сестра. Интересно кто: Анна? Кристина? — Даже до родов моя талия была толще вашей.
— Вы будете самой красивой невестой, — вступил кто-то еще в разговор. Но, слава Богу, это оказалась Ирен Росси, мать Данте, единственная женщина, которую Лейла запомнила и которая ей понравилась больше всех. — И прекрасной невесткой, — добавила она, улыбаясь. Ее улыбка и глаза были совсем как у Данте. — Мой сын сделал мне замечательный подарок сегодня. Я счастлива принять вас в семью.
Они были так милы, так доброжелательны, что Лейла забыла о страхах, терзавших ее накануне. Когда Данте наконец появился, он застал Лейлу за приготовлением соуса к мясу, увлеченно обсуждающую с матерью, какую свадьбу следует устроить.
— Ну что, стоило волноваться? — спросил он, когда ночью отвозил Лейлу домой.
— Нет, — улыбнулась Лейла, вспоминая отличное спагетти, домашний трюфельный пирог — серьезную угрозу для ее талии. — У тебя замечательная семья, Данте!
Он свернул на Сороковую улицу и поехал на запад.
— Когда я был маленьким, то ужасно злился, что у меня так много сестер, а теперь думаю, что для мамы это хорошо. Она стареет, Лейла, друзья разъехались кто куда, многие поумирали. Наш район сильно изменился, с тех пор как мы в нем поселились. Не в лучшую сторону. Ты, наверное, заметила, что мама тонкий, образованный человек, а вокруг нее только домохозяйки, которые обмениваются кулинарными рецептами и убивают время регулярным просмотром сериалов. Ей тяжело, особенно зимой. Поэтому хорошо, что хоть сестры рядом.
— Кажется, я понимаю. Моя мама тоже скучает. Клео, конечно, прелесть. Но мама стала отшельницей без друзей, которые остались в Сингапуре.
— Вот бы не подумал... Хотя, наверное... Ванкувер ей показался настоящим болотом после вечного сингапурского праздника.
Днем раньше Лейла познакомила жениха со своей матерью. Данте пригласил их на ланч в Стенли-парк. Его шарм и подлинный интерес к истории матери Лейлы сотворили маленькое чудо. Сандра Коннорс-Ли буквально расцвела на глазах у изумленной дочери. Бунтарский дух вырвался на свободу. Мать была необыкновенно остроумна. Играя в боулинг, непрестанно шутила и сыпала веселыми историями из сингапурской жизни. Лейла не могла нарадоваться на помолодевшую мать. Сандра совсем не походила на печальную, дряхлую реликвию, какой зачастую заставала ее дочь, приходя домой с работы.
— Она показалась тебе веселым человеком, Данте. На самом деле мама хорошо притворилась. Ей, наверное, никогда не оправиться после смерти отца. Знаешь, когда он умер, ей опротивел Сингапур. Все в городе напоминало о нем...
— Их любовь не ослабла после тридцати лет совместной жизни? Меня восхищают подобные пары!
— Меня тоже, — сказала Лейла, делая вид, что с интересом рассматривает уличные сценки на Грей-роуд, куда они только что свернули. Хотя их многое объединяет с Данте, хотя он готов понять и принять все, что связано с ней, она никак не может рассказать ему о самоубийстве отца, впрочем, как и о долгах, которые остались после него. Раньше семья Коннорс-Ли не была стеснена в средствах, жила на широкую ногу, но, когда отец застрелился, оказалось, что жена и дочь остались почти нищими. Возможно, будь отец мошенником, Лейле легче было бы рассказать о нем Данте. Но отец всегда был для нее образцом мужчины. К несчастью, он ошибся в выборе партнера по бизнесу, ошибка привела не только к экономическому краху компании, но и задела его гордость так сильно, что, потеряв самоуважение, он покончил счеты с жизнью, не подумав, как считала Лейла, о ней и матери.
В сорок два года ее мать не сломалась бы под натиском обстоятельств. Но в семьдесят один год она была разбита и морально, и физически. Ей невмоготу было оставаться в городе, который знал ее как жену уважаемого бизнесмена. И она бежала от унижения, горя, воспоминаний в страну, где родилась. Единственное, что у нее осталось, это ее дочь.
Лейла решила уехать из Сингапура, потому что, нежно любя отца, затаила обиду на него и на город, в котором была опозорена. Она решила, что отец повел себя как трус, не сумев уберечь семью от грязи, которая после его смерти обильно полилась на головы жены и дочери. Лейле казалось, что пуля, убившая отца, убила также и его вдову.
Данте свернул на дорожку, ведущую к маленькому домику Клео, на которой с трудом могли бы разъехаться две машины. Из окошка теперь можно было наблюдать залив Георга: домик находился в живописнейшем районе Ванкувера.
Припарковавшись, Данте откинул подлокотник между сиденьями и привлек к себе Лейлу. Каждый раз, целуя ее, он делал это словно впервые. И каждый раз, когда он прикасался к ней, Лейле казалось, что любовная дрожь словно в первый раз охватывает ее, пробегая через все тело, затуманивая мозг. Она почти не верила в то, что этот мужчина принадлежит ей. Все несчастья уходили куда-то, а мир вокруг расцветал волшебными красками. Лейле необходимо было чувствовать его рядом с собой: его мускулы, его тепло. Она прижималась к Данте так отчаянно, словно хотела слиться с ним.
Данте испытывал те же чувства. Он прижал губы к ее губам, рука сама собой нашла грудь Лейлы, а пальцы — напряженный от желания сосок. Ей вдруг захотелось заняться любовью с Данте прямо здесь и сейчас. Она тихо застонала. Похоже, что и у Данте были подобные мысли.
— Милая, почему я не хозяин того фургона. — Он кивнул в сторону большого пыльного трейлера, припаркованного на обочине. — Я бы затащил тебя туда, и ты не скоро попала бы домой.
Голос у него сел от желания, которое, однако, пришлось сдержать. У Данте был двухместный спортивный «ягуар», в котором не так-то просто было бы заняться любовью. И, в конце концов, они же не подростки с разбушевавшимися гормонами, чьи аппетиты так велики, что заставляют не стесняться прохожих на улице!
Подавив желание, Данте откинулся на спинку сиденья и смахнул волосы со лба.
— Ты будешь скучать? — спросил он.
Лейла старалась не думать о завтрашнем дне. Данте улетал из Ванкувера на четыре недели. Сначала его ждали переговоры в Лондоне, затем в Индии, и, наконец, с бельгийскими и датскими компаньонами. Расставание тяжелым камнем легло на душу Лейлы.
— Ужасно, — прошептала она, сжимая пальцами виски и едва сдерживая слезы.
Она тряхнула головой, пытаясь взять себя в руки. Наверное, она ведет себя очень глупо, ведь впереди целая жизнь и четыре недели ничего не значат. Но его отъезд казался ей такой же трагедией, как расставание навсегда. Почему ее чувства так глубоки, ведь она узнала его только пять недель назад?
— Сестры тебя навестят, — уверил Данте. — Проведи с пользой время, пока меня не будет. Познакомься получше с моей семьей, выбери свадебное платье, подумай, в каком доме хотела бы жить. Время пролетит незаметно, если ты найдешь чем себя занять. Не успеешь оглянуться, и я вернусь. Ну, не плачь же, милая.
Лейла и сама прекрасно знала, что четыре недели быстро пролетят за делами. Хотя свадьба назначена на июнь, хлопот по ее подготовке будет немало, начинать надо уже сейчас. К тому же в офисе у нее неимоверно много работы. Нет, Данте прав, скучать некогда.