Николь Эллиот - Желанный (ЛП)

Мой адвокат уже ждал меня в пентхаусе, попивая кофе на балконе.

— Рад, что ты решил образумиться, Оуэн.

Я развел руки в стороны.

— Пришло время встретиться с проблемами лицом к лицу.

— Очень хорошо, — мужчина зашел обратно в помещение и поставил чашку. — Кофе?

Я открыл дверцу своего бара.

— Лучше виски.

— Отличный выбор в свете последних событий.

Я налил себе виски на три пальца и сразу выпил половину, так как знал, новости будут не слишком хорошие.

— Итак?

— Хорошая новость, мы оказались достаточно умны и заранее подготовились к худшему, однако все совсем не так, как мы ожидали.

— Давай ближе к делу, а? Говори, как есть.

— Налоговая служба преследует твою задницу, Оуэн. Та сделка, которую ты заключил прошлой осенью, послужила поводом для сомнений. Мы позаботились о некоторых негативных последствиях, и конкретно в этой ситуации ты чист, но они начали рыть дальше. И решили начать проверки с 2006 года, чтобы посмотреть, чем еще ты занимался.

— Но у них нет никаких доказательств, верно? Мы защищены со всех сторон, — я был в этом уверен, потому что сам лично все проверил на два раза.

— И да, и нет. У них нет конкретных фактов, по крайней мере, им нужно провести аудит всех документов за десять лет по всему миру. Но небольшая подозрительная деятельность сама по себе является для них достаточным основанием, чтобы получить любое желаемое разрешение. А учитывая, что тут замешаны деньги, они будут копать еще глубже.

Я допил виски.

— И что? Пусть копают. Мы невиновны, и пока не будет доказано обратное, можем загрузить их бумажной работой, как я тебе и советовал. Предоставим им всю документацию за 2006 и 2007 года. Это их займет на какое-то время.

— «Сдайся» мы добровольно, когда налоговики впервые подняли данный вопрос, то конечно, это бы сработало. Но они не глупцы. И знают, что мы что-то скрываем… и скрываем многое.

— Ты сказал налоговики в курсе, что мы что-то утаиваем, значит будут настаивать на аресте всего, что у нас имеется в архиве, а начнут с нынешних документов. Я позвоню в офис, посмотрим, что сможем придумать. Если честно, на данный момент бумаги меня не волнуют. Как насчет меня? Ты сказал, я чист?

— Технически, да. Если они начнут под тебя копать, то ничего не найдут.

Я чувствовал, было еще какое-то «но», и все же уточнил:

— Значит, можно расслабиться?

— Только не в Штатах. Они будут преследовать тебя так же, как Лоусона и еще нескольких твоих бывших партнеров по бизнесу. Ты будешь для них, как красная тряпка для быка. Лучше ненадолго залечь на дно. Полная изоляция: никаких звонков, никаких путешествий. Уезжай куда-нибудь и оставайся там. Понял?

Я ухмыльнулся такой жестокой иронии. За прошедшие два дня я скрывался на острове, где никто не смог бы меня достать. И как только я покинул остров, меня обрадовали сообщением, что нужно вернуться.

Но в этот раз одному. Я знал, что не могу увезти Сидни от брата. В любом случае я не стану подвергать ее опасности.

— Бл*ть… Дерьмо! — я развернулся и разбил стакан о стену, удивив тем самым юриста.

— Понимаю, ты оказался в хреновой ситуации. Но это ненадолго. Возьмешь отпуск, соберешься…

— Я собран! Был в течение трех последних дней, пока не началась вся эта чушь.

Бакстер долго ничего не отвечал.

— Слушай, дело обернулось таким вот образом, и я сейчас расскажу, как все будет происходить, а тебе следует меня послушать. Мы решим проблему, даю тебе слово. Сколько я уже работаю на тебя?

— Пять лет?

— Почти. На самом деле шесть. И сколько раз я облажался за это время?

Мое молчание было моим ответом.

— Вот именно. Поэтому ты должен послушать моего совета и сделать то, что я говорю. Мне известно, что ты кого-то встретил. Сидни, не так ли?

Я уставился на Бакстера.

— Это моя работа — знать о твоих интересах. Теперь, ради Сидни, покинь страну ненадолго. Я позвоню, когда все будет чисто. О, и я позаботился о том, чтобы деньги, которые ты отправил в больницу, прошли как благотворительность, поэтому не волнуйся об этом.

Деньги, мои деньги. Для меня не имело значения, что Сидни прервала наши отношения. Мне нужно было выполнить свою часть сделки. Ее брат не заслужил того, чтобы его вмешивали в этот бардак. Это было справедливо.

Я кивнул ему, и мой взгляд был полон благодарности.

— Спасибо. Я последую твоему совету. Черт, двигатель моего самолета еще даже не успел остыть, поэтому…

Я взял еще один стакан и снова налил себе выпить.

Нужно все рассказать Сидни прежде, чем уехать. Я задолжал ей объяснения.

С той ночи в больнице прошло три недели. За это время мы с Дэкланом болтали часами, наверстывая упущенное. Я рассказала ему об Оуэне все, что можно было рассказать, хорошее и плохое.

Брату становилось лучше. Спустя неделю инфекция отступила, и Дэклану удалось восстановить силы. Как только его самочувствие пришло в норму, и он смог самостоятельно передвигаться, его перевезли в больницу в Сионе. Там врачи взяли все необходимые анализы и проверили их в рекордно короткие сроки, даже включили Дэклана в свою экспериментальную программу. Химиотерапию и лекарства не отменили, но в этот раз их эффект был более ощутимым. Дэклан даже прибавил в весе, и мы начали снова подшучивать друг над другом.

Я вернулась на работу, но навещала брата почти каждый день и иногда ночевала вместе с ним в больнице, хотя он и просил меня этого не делать.

— Это не обсуждается, Дэклан, — спорила я.

Счета были полностью оплачены в тот момент, когда мы вернулись с острова, и с тех пор я ничего не слышала об Оуэне. Я знала, что деньги перевел именно он, несмотря на то что я разорвала нашу сделку, поэтому испытывала к нему чувство благодарности. Оуэн не обязан был этого делать. Ведь я больше не являлась его проблемой.

Но я скучала по нему.

После всего случившегося, мне не нравилось признаваться себе в этом, но я действительно скучала по нему. Что причиняло мне боль. Неоднократно я хотела позвонить ему, извиниться и сказать спасибо за помощь. Но у меня не было его номера.

После нескольких недель лечения я поехала в Сион встретиться с главным врачом клиники, который рассказал бы мне о состоянии Дэклана. Я прибыла туда после шести вечера и сразу направилась в кабинет заведующей. Нервничая, словно шла на какой-то экзамен.

— Рада видеть вас мисс Мерсер, — поприветствовала меня женщина. — Я давно ждала этого дня!

Мне не удалось сдержать улыбку.

— Полагаю, новости хорошие? — я села напротив нее.

— Очень! Ваш брат — крепкий орешек, вот что я вам скажу! Следы инфекции в его легких практически исчезли. Дэклан может нормально дышать и говорить, он старается разговаривать каждый раз, когда рядом медсестры! — мы улыбнулись, и она продолжила, — но раковые клетки все еще остались в организме, и мы продолжим лечение до тех пор, пока не увидим положительных результатов. Сейчас клетки уменьшаются и больше не распространяются.

— Как долго будет продолжаться лечение? — спросила я.

— Конкретных сроков назвать нельзя. Мы делаем все возможное. Курс может продолжаться две недели, а может и год. Я не хочу расстраивать вас, но вы должны быть готовы к долгому пути выздоровления брата.

— О, я готовилась к этому всю нашу жизнь.

Доктор сочувственно улыбнулась.

— Однозначно могу гарантировать, что лечение поможет ему чувствовать себя лучше, но не обещаю, что оно полностью исцелит Дэклана. Я была бы рада пообещать вам это, но, увы.

— Понимаю. Все в порядке. Спасибо. Мы продолжим бороться. Как вы сказали, Дэклан — крепкий орешек, и меня он тоже делает сильной. Прорвемся.

— Уверена, у вас все получится, Сидни, для этого мы и работаем, — когда я начала подниматься, главный врач добавила, — передавайте брату от меня привет, когда расскажете ему новости, хорошо?

— Передам, — улыбнулась я и вышла из кабинета. Мне казалось, что я взлечу от счастья! Победа еще не была полной, но я чувствовала, что мы двигались в верном направлении. У меня в голове возникла песня Бон Джови. Я шла по коридору и напевала мелодию. Это был прорыв… нет, прогресс. И все благодаря Оуэну.