Розалинда Лейкер - Жемчужное ожерелье. Том 2

— Вашу дочь назвали Пейшенс.

Он не обратил внимания на ее слова.

— Когда она подрастет, ей выделят комнату, найдут учителя, а потом выдадут замуж.

Джулия не верила, что кто-то может быть так безжалостен к своему ребенку. В этот миг девушка решила, что ни она сама, ни ее близкие никогда не расстанутся с Пейшенс.

Анну расстроило, что Мейкпис занял место ее мужа за столом, но Джулия успокоила мать, сказав, что этот человек является почетным гостем Сазерлея. Анна не проявляла особого энтузиазма по этому поводу, но все же старалась вести с Уокером светскую беседу о погоде, музыке и книгах, которые она читала. Она не обращала внимания на то, что он не отвечает ей. Вместо него с ней разговаривала Джулия. Однажды Анна с веселым видом упомянула о войне в связи с битвой при Эджхилле. Мейкпис при этом побагровел и с такой силой ударил кулаком по столу, что задрожали стоящие на нем тарелки.

— Прекратите говорить об этом, — прорычал он.

Анна удивленно уставилась на него. Она еще никогда не видела, чтобы гости вели себя подобным образом. Затем ей пришло в голову, что он, подобно ей самой, печется о судьбе раненых и убитых воинов. Он, наверное, молится о всех этих несчастных. Больше она не станет расстраивать его.

Но у Мейкписа имелись свои причины не вспоминать об этой победе роялистов, несмотря на то, что сражение произошло давным-давно. Его мир распадался на части. Уехав из Сазерлея, он провел некоторое время в Лондоне, где общался со своими знакомыми членами правительства и другими влиятельными людьми города, пытаясь выяснить, поддерживает ли население Карла Стюарта, усиление позиций которого могло бы пагубно отразиться на его собственной судьбе. Ходили слухи о том, что та собственность кавалеров, которая была передана противникам короля, может вновь вернуться к их первоначальным владельцам. Однако представители власти заверили его, что ему нечего опасаться.

Но вскоре его вновь одолели тревоги. События всякого рода стали сотрясать страну, словно землетрясения. Внезапно в Англии появилась опасность анархии, и все землевладельцы, как сторонники парламента, так и роялисты, стали объединяться перед лицом общей угрозы.

То же происходило с купцами и военными. По мере того как толчки усиливались, народные массы освобождались от уз пуританства и готовились к битве со своими угнетателями, что вызвало страх в политических и религиозных кругах.

Мейкпис ударил кулаком по столу, когда услышал от слуги, вернувшегося из Уоррендер Холла, что хозяина нет дома. Он немедленно послал за Джулией.

— Ты знаешь, где сейчас Адам Уоррендер?

— Я полагала, что он дома, — отвечала она спокойно. — Я не так часто с ним вижусь, и он ничего не говорил мне о своем отъезде. Может быть, он вновь отправился в Вестминстер.

— Я свяжусь с ним там, — сказал Мейкпис, отпуская девушку небрежным жестом руки. Он хотел посовещаться с Адамом у себя дома, где им никто бы не смог помешать. Ведь его считают убийцей короля, а в обществе все растет враждебность к тем сорока двум сторонникам парламента, которые подписались под смертным приговором королю. Адам являлся членом парламента, оказавшись там в результате первых за многие годы свободных выборов, когда места в парламенте завоевали даже роялисты. Мейкпис рассматривал это как весьма дурное предзнаменование.

Он обвинял во всех этих политических переменах генерала круглоголовых, под чьим командованием служил в Шотландии во время Гражданской войны. С тех пор генерал Монк, которому было уже за пятьдесят, занимался усмирением шотландцев, служа сначала Оливеру Кромвелю, а потом Ричарду. Но несколько недель назад, когда Англия практически осталась без лидера, он привел в Лондон десятитысячную армию и стал настаивать на том, чтобы его солдатам наконец заплатили давно обещанное жалование. Затем он заставил парламент отменить все запреты на места в Вестминстере для роялистов. Это взбудоражило умы. Пошли слухи о реставрации монархии.

На улицах Лондона появились изображения Карла Стюарта в короне из цветов, повсюду слышались возгласы, прославляющие короля. Снова начались представления в театрах, на сценах которых впервые, к ужасу Мейкписа, появились женщины-актрисы. Его, однако, несколько успокаивало то обстоятельство, что находящиеся у власти пуритане решительно пресекали этот разврат и заявляли, что если даже король и вернется, его права будут крайне ограничены. Более всего Мейкписа беспокоил распространившийся слух о том, что подписавшие смертный приговор королю люди будут наказаны, это станет уступкой Карлу, не простившему пуританам казнь отца.

Вот почему Мейкпис нуждался в поддержке Адама. Безусловно, человек, уже практически ставший членом семьи, должен помочь отчиму девушки, на которой он собирается жениться. Мейкпис намеревался также напомнить Адаму о том, что он участвовал во многих сражениях бок о бок с его отцом, полковником Уоррендером. Теперь ему необходимо было срочно увидеться с Адамом, если для этого и придется ехать в Лондон, чего ему делать в данной ситуации не очень-то хотелось.

Джулия смотрела из окна Королевской гостиной на отъезжающего Мейкписа.

— Поехал, — сказала она Мэри, которая принесла Пейшенс вниз, после того как хозяин Сазерлея покинул дом.

— Хоть бы он никогда не вернулся, — вздохнула Мэри. — Жизнь при нем — это сплошная игра в кошки-мышки. Даже в парке я не могу спокойно погулять с нашей крошкой и должна прятаться в кустах при появлении Мейкписа, — она опустила голову и улыбнулась девятимесячной девочке, сидящей у нее на коленях: — Правда, сладкая моя?

Пейшенс заиграла ямочками на щеках и затрясла погремушкой, которую держала в руке. Некогда эта игрушка принадлежала Майклу. Девочка росла жизнерадостным и здоровым ребенком, унаследовавшим от матери черные волосы, вьющиеся так же, как и у Джулии. Она походила на Мейкписа только серыми глазами, которые у нее, в отличие от отца, были очень красивыми.

Джулия облокотилась о подоконник и смотрела на Мэри с ребенком. Единственное, что может омрачить возвращение короля в Англию, так это то, что Мэри должна будет покинуть Сазерлей еще до приезда туда Майкла со своей женой.

Все они были уверены, что если у Мейкписа возникнут неприятности из-за его участия в казни короля, он не захочет, уезжая из этой усадьбы, взять с собой Анну и дочь, ибо они станут для него большой обузой. Судьба Пейшенс, однако, вызывала серьезные опасения. Тут надо быть начеку: никто не в праве помешать отцу распоряжаться будущим его ребенка.

Джулия скучала по Адаму. Он всегда веселил ее, даже спорить с ним было забавно. Казалось, они постоянно стараются взять верх друг над другом. Каждый из них обладал сильным характером и не желал уступать ни в чем другому. Она испытывала двойственные чувства, когда его избрали в парламент: гордилась им, но и протестовала, ибо он выступал против короля.

Прибыв в Лондон, Мейкпис с удивлением обнаружил, что на улицах полно людей, разодетых по роялистской моде. Мужчины и женщины носили в шляпах перья. Как раз наступил май. Подъезжая к столице, Мейкпис увидел, как люди празднуют ранее запрещенный майский праздник. Он кричал в гневе и грозил этим людям кулаком, но крестьяне лишь смеялись над ним, продолжая водить хороводы вокруг украшенных лентами деревьев. Безусловно, дело шло к реставрации монархии. Люди понимали это.

Он поспешил в Вестминстер и узнал, что монархия восстановлена. Члены парламента, возвращаясь из палаты общин, где час назад было принято это историческое решение, встретились в переполненном зале с людьми, желающими узнать подробности. От одного знакомого господина Мейкпис узнал, что спикер зачитал членам парламента письмо, полученное от короля Карла II, в котором тот выразил желание сохранить парламент. Он обращался к мудрым парламентариям с просьбой восстановить справедливость, загладить вину и позор, каковой явилась казнь его отца, а также принять во внимание, что умудренный опытом жизни в изгнании, пройдя через многие страдания, он отдаст все силы на благо подданных. Мейкпис понял, что теперь он обречен.

— Стюарт прислал Королевскую декларацию, — сообщил ему собеседник. И рассказал подробно о том, что намеревается делать Карл в будущем: простить всех честных людей, обратившихся с просьбой к его милости, за исключением убийц его отца. Все это вызвало одобрение парламентариев. Они приняли резолюцию, в которой просили короля вернуться на родину.