— Уходи отсюда, Мейкпис!
Джулия проникла в подземелье через Королевскую дверь и теперь стояла в коридоре и целилась в Мейкписа из пистолета. В последнее время она постоянно носила с собой оружие, опасаясь, что Мейкпис может предпринять попытку похитить Пейшенс средь бела дня. Однако ни она, ни Мэри не подозревали, что Уокер знал о потайном помещении в подземелье. И вот теперь Джулия увидела его в коридоре. Он закатал рукава камзола, бросил плащ на пол и делал отчаянные попытки открыть дверь.
— Вы нарушаете закон, пытаясь отнять у меня дочь! — прорычал он, понимая, что преимущество на стороне девушки. Произведя из своего пистолета три выстрела, он забыл зарядить его в четвертый раз.
— Не говори мне о законе! — зло отвечала Джулия. — Ты спасаешься от правосудия, ну и спасайся один! Пейшенс не поедет с тобой!
Он признал свое поражение, накинул на плечи плащ, надел на голову шляпу с высокой тульей. Его черная тень заполнила весь проем коридора.
Джулия отступила в сторону, не опуская пистолета. Мейкпис двинулся вперед, чтобы через Королевскую дверь войти в дом. Поравнявшись с Джулией, он окинул ее взглядом, полным ненависти.
— Можете пока держать девчонку у себя. Когда придет время, я заберу ее.
В развевающемся плаще он быстро спустился по ступеням крыльца, возле которого стояли две верховые и две вьючные лошади. Черити уже сидела в седле, но он в ней более не нуждался.
— Где ребенок? — спросила она.
— Они передадут его тебе, — соврал он и протянул ей руку, чтобы помочь спуститься на землю. Видя, что женщина колеблется, он заверил ее:
— Все уже оговорено. Не бойся.
— Где Пейшенс? — Черити все еще сомневалась, хотя и слезла с лошади.
— В западном крыле. Поторопись! У нас мало времени.
Она поспешно поднялась на крыльцо и вошла в дом. Все это казалось ей весьма странным. Ведь ему нужно было только вынести ребенка из дома. Она еще не успела дойти до резной решетки, когда подозрение охватило ее. Она резко повернулась, бросилась вниз по лестнице и выскочила из дома. Возле крыльца стояла лишь ее лошадь. А где-то в конце парка слышался стук копыт мчащихся лошадей.
Она побежала по дорожке, потрясая кулаками, крича и обзывая Мейкписа самыми непотребными словами.
А в потайной комнате Мэри качала на руках Пейшенс, убаюкивая ее, в то время как Джулия, осмотрев сундук, обнаружила, что драгоценности Сазерлея похищены. Мэри не заметила этого, так как Мейкпис, сломав замок еще днем, поставил сундук взломанной стороной к стене.
— Он забрал все, — вскрикнула Джулия. — И золотую тарелку, и монеты. А я еще отнесла сюда мешок с деньгами, которые остались после бабушки, полагая, что здесь они будут в полной сохранности. Теперь нам нечего дать Майклу! Он ничего не получит! Вот так возвращение домой у него будет! Почему мне не пришло в голову, что Мейкпис мог обнаружить тайну Королевской двери?
— Не вини себя в этом. Откуда ты могла знать? Мейкпис — отъявленный негодяй и хитрец. Давай вернемся в дом. Самое большое сокровище Сазерлея — это Пейшенс, и нам удалось сохранить ее. В случае, если Мейкписа арестуют по дороге, деньги вернутся сюда.
Джулия покачала головой, закрыла сундук и встала.
— Местные жители уже не смогут его догнать. Да и кто знает, куда он поехал? — она потрепала спящую девочку по щеке. — Ты права. Денежные потери можно возместить, но ничто не заменит нам с Майклом нашей сестрички. Она — наше единственное сокровище. Слава богу, Мейкпис не запер Королевскую дверь, иначе я не услыхала бы выстрелов и не смогла бы спуститься в подземелье.
Когда они достигли Большой лестницы, Джулия поднялась на первую площадку и сняла со стены портрет Оливера Кромвеля, положив его лицом на пол. Затем принесла из комнаты бабушки портрет королевы Елизаветы и повесила его на старое место.
— Завтра, — сказала Джулия, — я пошлю в деревню за стариком Ридли и скажу ему, чтобы он удалил штукатурку с лица короля в Длинной галерее. В Сазерлее скоро все будет по-старому.
Утром Джулия собрала слуг в зале и обратилась к ним, как это раньше делали ее бабушка и мать. Некоторые из слуг, сохранившие пуританские убеждения, отказались служить роялистам. Феб, которая очень соскучилась по родному Блечингтону, попросила разрешения покинуть усадьбу, и Джулия не стала возражать. У нее все же осталось достаточно народу для ухода за домом, конюшней и парком до приезда Майкла, после чего тут распоряжаться начнет Софи, которой Джулия будет помогать советами.
Мэри выполняла роль няньки, а Джулия нуждалась в помощи по дому и выбрала себе в помощницы служанку по имени Бесс, которая так понравилась в свое время Кэтрин. Девушка гордилась своим назначением. Затем Джулия дала распоряжение слугам заниматься уборкой дома. Она хотела удалить все следы пребывания Мейкписа в Сазерлее.
Она послала за Ридли и управляющим. Пока Ридли занимался своими делами в Длинной галерее, она слушала отчет управляющего. Пусть Майкл решает, оставлять этого человека в усадьбе или нет, однако он давно уже отказался от своих республиканских убеждений. Он высказал желание остаться в Сазерлее и признался, что должен был оказывать нажим на задолжавших Мейкпису арендаторов. Несколько семей даже пришлось выселить. Джулия уже знала об этом и теперь хотела исправить положение дел.
— Я знаю всех этих людей. Некоторые семьи живут здесь со дня основания Сазерлея. Моя бабушка и отец хорошо к ним относились, и брат, безусловно, последует их примеру. Мы должны простить им все долги и на две трети уменьшить арендную плату. И последнее: оповести круглоголового джентльмена, которому мистер Уокер сдал дом в Брайер Лейн, чтобы он освободил его. Там скоро поселится госпожа Мэри.
Это решение не являлось идеальным, но, посоветовавшись с Мэри, они все же остановились на таком варианте. Мэри, безусловно, будет время от времени встречаться с Майклом, тем не менее ее приводило в ужас то, что она должна покинуть Сазерлей.
— Я должна позаботиться о том, чтобы у нас с тобой имелись средства к существованию, Мэри, — сказала Джулия, после того как управляющий удалился. — Майклу, чтобы содержать имение, потребуются все деньги, которые ему будут платить арендаторы. По крайней мере, хорошо уже то, что приданое его жены не ушло на постройку дома в Париже, теперь ему не надо залезать в долги.
— Я могу опять стать портнихой, — заявила Мэри. — Уверена, что сейчас многие женщины захотят иметь новые платья.
Джулия задумчиво кивнула.
— Это так. Но сегодня каждая женщина, умеющая держать в руках иголку, называет себя портнихой. Нам нужно придумать что-то пооригинальней. Мы должны продавать свой товар в Лондоне, где за него будут хорошо платить, — она хлопнула рукой по закрытой книге учета. — Мне необходимо каким-то образом заработать деньги. Что бы ты ни говорила, но я чувствую себя виноватой в том, что не углядела за золотом, предназначавшимся Майклу. Большую часть заработанного я отдам ему.
— Я хочу сшить наряды для празднования дня восстановления монархии, — сказала Мэри задумчиво. — Или ты считаешь, что я должна продать тот лионский шелк, который подарил мне Майкл?
Джулия удивленно подняла брови:
— Продать шелк? Ни за что!
Затем она торжествующе улыбнулась.
— Давай сошьем себе по новому платью с глубокими вырезами в роялистском стиле и украсим их лентами! Мы наденем эти платья и поедем в Лондон, чтобы увидеть торжественный въезд в город короля, в чьей свите обязательно будет Майкл! — она откинула назад голову и в восторге закрыла глаза. — Давно мы не позволяли себе никаких развлечений! За мамой будет ухаживать Сара и Джейн, которая была старшей служанкой, пока Мейкпис не прогнал ее. Она очень хочет вернуться в Сазерлей.
К концу дня все имущество Мейкписа вынесли из дома и погрузили в фургон, который должен был доставить все это в Чичестер для продажи с аукциона. Кровать в его спальне заменили другой. На ее балдахине вновь красовались прежние занавески. Пока одни слуги занимались этим, Джулия послала других на чердак принести кресло матери и ее шкатулку с принадлежностями для вышивания. Один из посланных слуг вернулся, когда Джулия открывала настежь окна спальни, чтобы впустить туда побольше свежего воздуха и выветрить из комнаты дух Мейкписа.
— Я ничего не нашел там, мадам, — заявил слуга.