На крыльце она замерла, сердце запрыгало у нее в груди. Из кареты появился Майкл, а с ним красивый маленький мальчик. Майкл что-то говорил мальчику, показывая ему дом, и вдруг увидел Мэри.
— Я привез с собой Жана-Роберта, Мэри. Мы будем жить здесь.
Радостные слезы навернулись ей на глаза. Глядя на Майкла, держащего за руку мальчика, она поняла, что все ее мечты сбудутся. Майкл обнял и поцеловал ее. Затем представил ей сына, который низко поклонился и заговорил на безупречном английском языке:
— Имею честь познакомиться с вами, мадам. Папа сказал мне, что вы будете моей мачехой и новой хозяйкой Сазерлея.
Она положила руку на его плечо и посмотрела ему в глаза:
— Добро пожаловать в дом, который давно ждет тебя, Жан-Роберт. Я знаю, что здесь ты будешь счастлив сам и осчастливишь меня, так как станешь моим сыном.
Затем она окинула Майкла взглядом, полным любви:
— Это второй самый значительный день в моей жизни.
Он улыбнулся и обнял ее за талию. Они направились в дом.
— А какой же день был первым по важности?
— Тот, когда ты спас меня от виселицы. Я полюбила тебя с того самого момента, когда ты заговорил со мной.
Он остановился в центре зала и опять поцеловал ее. Жан-Роберт поднялся на первую лестничную площадку и стал изучать портрет королевы Елизаветы, о которой ему уже рассказывал отец. Мальчик знал, что она подарила его прадедушке золото, на которое он смог построить Сазерлей, что ее моряки разгромили испанский флот и что одно из платьев королевы хранится теперь у его тети. Он повернулся и стал рассматривать зал, широко расставив ноги и вцепившись пальцами рук в свой пояс — так, должно быть, любил стоять прадедушка Нед, когда с триумфом возвращался в лондонский порт из заморского плавания.
Обед подали в Большой зал. Майкл восседал во главе стола. Когда обед подходил к концу, Жана-Роберта, который слишком возбудился и потерял аппетит, отпустили погулять в сад. Тогда Майкл и рассказал Мэри о том, что продал дело Бриссара за очень высокую цену, так как многие покупатели хотели приобрести этот бизнес.
— Мне нелегко далось решение, но Жану-Роберту не по душе пришлась торговля шелком. Хотя в будущем он, возможно, и изменил бы свое отношение, я понял, что он никогда не полюбит это дело так, как надеялись его дед и мать. Тут было еще одно обстоятельство, которое повлияло на мое решение. Сообщив Джулии, что у меня все нормально обстоит с финансами, я тем самым освобожу ее от обязанности возмещать сокровища Сазерлея, которые пропали, как она считает, по ее вине, — он дотронулся до руки Мэри: — Но более всего я хотел жить в Сазерлее вместе с тобой и видеть, как здесь растут наши дети и внуки.
Она никогда и не подозревала, что можно чувствовать себя такой счастливой.
После обеда она, Майкл и Жан-Роберт отправились кратчайшим путем в Уоррендер Холл. Пейшенс и Кэти играли с детьми Мег на лужайке, а Анна пыталась руководить ими. Она не слышала, как Майкл с сыном подошли к ней. Затем обернулась, увидела их, но не проявила никаких признаков удивления.
— Слава богу, что ты пришел, Майкл. Организуй для ребят игру в футбол.
Он склонил голову и поцеловал ее в щеку, но она не обращала на него внимания, пристально разглядывая его сына.
— Кто это?
Мальчик сам ответил ей:
— Ваш внук, Жан-Роберт.
— Тогда зачем ты искажаешь свое имя на французский манер? Твоего дедушку звали Роберт, и это имя вполне подойдет тебе, — тут она схватилась руками за голову, в ее глазах отразилось смятение. Она повернулась к Мэри, от которой всегда ждала ответа на свои вопросы: — Кажется, он хороший мальчик, но почему я не помню, кто его мать?
— Она жила за границей и недавно умерла. Мальчик родился во Франции.
— В самом деле? — на ее лице отразилось удивление.
— Он станет моим пасынком. Я собираюсь выйти замуж за Майкла.
Анна была вне себя от радости. Она поцеловала Мэри и обняла Майкла, а затем нагнулась к внуку и потрепала его по плечу:
— Как хорошо, что ты здесь, Роберт. Ты умеешь играть в футбол?
— Папа научил меня. Вы хотите, чтобы я играл?
— Пожалуйста!
Он побежал к детям, а Анна выпрямилась и внимательно посмотрела на Майкла:
— Ты стал выше на три дюйма с тех пор, как последний раз навещал нас в Сазерлее.
Он рассмеялся:
— Ты говоришь это мне всякий раз, когда я приезжаю сюда.
— Ты опять уедешь?
— Нет, мама. Я больше никогда не уеду отсюда.
Анна облегченно вздохнула:
— Какая замечательная новость. Пойдем расскажем об этом Мег. Она хочет угостить меня чаем.
— Заодно пригласим ее на свадьбу, — предложил он.
— Ах да, — радостно болтая на ходу, Анна повела их к особняку.
Прошло тридцать три часа, прежде чем Джулия пришла в себя. К этому времени пожар был потушен благодаря усилиям мистера Пеписа, которому пришла в голову мысль привлечь к этому делу моряков. Они стали взрывать целые ряды домов при помощи бочек с порохом, что остановило распространение пожара за черту старого города. Но сам старый город был практически уничтожен огнем.
Адам шел по остаткам Флит-стрит утром, после того как стих большой пожар. Куда бы он ни глядел, везде видел только черный дым да пепелища. Люди бродили повсюду, стараясь отыскать свои жилища. Трудно было себе вообразить, что совсем недавно здесь находился центр одной из самых процветающих столиц мира. Во время борьбы с огнем у Адама не было времени вести подсчет ущербу, причиненному пламенем. Теперь он узнал, что сгорело более ста церквей, а от собора Святого Павла, где королева Елизавета молилась после победы английского флота над испанской Армадой, остался лишь обгоревший каркас. Более пятидесяти зданий различных торговых компаний — это были великолепные дворцы — исчезли в огне, равно как и множество исторических построек, включая городскую биржу, елизаветинский таможенный дом и Грэсхэм-колледж, где пламя по какой-то своей прихоти не тронуло статую сэра Томаса Грэсхэма. В городской библиотеке погибли бесценные средневековые рукописи. Тысячи домов, принадлежащих горожанам разных слоев общества, сгорели в пожаре.
Адам с трудом передвигался по улице, полной обгорелых обломков и золы. В некоторых местах мостовая нагрелась до такой степени, что по ней невозможно было идти. В подвалах все еще полыхал огонь, шипела кипящая вода в трубопроводах. С большим трудом ему удалось найти тот колодец, куда он опустил ленты. Он увидел, что обломок горящей балки накрыл колодец сверху, почти уничтожив его. Но Адаму казалось, что он достаточно надежно закидал его землей и огонь не проник к коробкам с лентами.
Вернувшись домой, он полностью переоделся и принял ванну, хорошенько промыв волосы, чтобы избавиться от запаха гари. После чего подошел к постели Джулии. Она все еще была бледна как смерть и чувствовала себя неважно. Доктор рекомендовал длительный отдых в Сазерлее, как только она будет в силах совершить поездку туда. Адам поставил возле кровати кресло и взял жену за руку.
— Я хочу сообщить тебе кое о чем, что обрадует тебя, — сказал он.
Она смотрела на него безжизненным взглядом.
— О чем ты хочешь рассказать мне?
— Во-первых, статуя королевы Елизаветы не пострадала во время пожара.
— Бабушку это тоже порадовало бы, — она говорила слабым, чуть слышным голосом, но на ее губах появилась легкая улыбка.
— И я могу с уверенностью сказать тебе, что твои ленты целы.
— Мне не следовало идти туда, — по ее лицу было видно, что она упрекает себя за этот опрометчивый поступок.
— А у меня есть основания радоваться, что ты пошла туда, — сказал он, улыбаясь. — Сегодня я побывал в Уайтхолле. Король сказал мне, что если бы я вернулся на свое прежнее место тушить пожар рядом с ним, то меня уже не было бы на свете. Неожиданно там рухнула стена, и король чудом уцелел. У меня же не было бы никаких шансов.
Она плотно сомкнула глаза, чтобы скрыть слезы радости:
— Я не смогла бы жить без тебя.
— А я не смог бы без тебя, — сказал он тихо.
Вскоре она поправилась и уже могла ехать в Сазерлей. Майкл, тревожась за судьбу сестры, прибыл в Лондон, чтобы отвезти ее в имение. Адаму пришлось остаться в столице, так как палата общин приступила к обсуждению мер по ликвидации последствий пожара. Через шесть дней после того, как пожар потушили, Джулия вместе с братом покинула Лондон. В тот же день Кристофер Рен представил королю свой план застройки города новыми прекрасными зданиями.