Патриция Хорст - Жемчужное ожерелье

SpellCheck: vetter

http://lady.webnice.ru/

М.: Редакция международного журнала «Панорама», 1997 – 192 с.

Переводчик: Л. М. Данько

ISBN 5-7024-0690-7

© Horst Patricia, 1968

Оригинал (предположительно): Catherine Spencer (Кэтрин Спэнсер) "That Man Callahan!", 1996

Занимаясь защитой интересов своей клиентки, адвокат Дороти Ламбер постоянно испытывает давление со стороны некоего Эдди Брасса, заинтересованного в том, чтобы этот процесс она проиграла. Однако упорный поединок между ними приводит к неожиданным последствиям. На чаше весов оказывается их личная судьба, в которой смешалось все – неприязнь, подозрительность и… любовь. А разобраться в чувствах, как выяснилось, куда сложнее, чем в самом запутанном юридическом казусе.

Дороти Ламбер не любила браться за бракоразводные процессы и разделы имущества, но в ее адвокатской практике случилось так, что именно ими больше всего и приходилось заниматься: они как бы сами собой достались ей от прежнего владельца юридической фирмы, которую она вот уже несколько лет возглавляла сама.

Дела Ламбер шли удачно, на отсутствие клиентов жаловаться не приходилось. Те ценили ее высокий профессионализм, доскональное знание норм и положений семейного законодательного права и умение находить единственно правильные решения.

Все так, тем не менее Дороти нередко ловила себя на мысли, что с гораздо большим удовольствием занялась бы разрешением финансовых или чисто хозяйственных споров – в них куда меньше грязи с моральной точки зрения. А здесь люди когда-то близкие – муж и жена, например, или наследники умерших родителей – готовы растоптать друг друга, забыв обо всем. Иногда, одержав победу в защите интересов своего подопечного, Дороти искренне сочувствовала противоположной стороне, поскольку понимала, сколь относительна справедливость закона там, где речь должна скорее идти о совести, благородстве или хотя бы чувстве благодарности людей, связанных в прошлом совместной, порой очень долгой жизнью под одной крышей.

Хорошо, нам с Филом нечего было делить, думала она, вспоминая свой собственный развод с мужем. Можно сказать – они не сошлись характерами. Так Дороти объясняла случившееся своим родственникам и близким друзьям. Не могла же она признаться, как ошиблась, приняв элементарную мужскую необузданную грубость за мужественность и мужскую силу. Их повседневные бытовые отношения превратились в сплошной кошмар, не говоря уж об интимных моментах. В них не было и толики ласки с его стороны. Она вся сжималась, когда ее избранник перешагивал порог дома, заранее зная, как будет унижена и растоптана его напором.

Нет, не такой Дороти представляла себе любовь, впервые увидев красивого, атлетически сложенного, уверенного в каждом своем движении морского офицера. Сердце и душа, жаждущие духовной близости и нежности, оказались обманутыми настолько, что сама женская природа как бы замолкла в ней. Вместо того чтобы пробудить в Дороти женщину, он умудрился лишить ее самого желания до конца почувствовать себя ею. А он? Он еще смел упрекать ее в ущербности, называя бесчувственной ледышкой.

Самое ужасное, ей иногда так и самой казалось. Во всяком случае, еще долгое время после развода она в сторону мужчин, одарявших ее своим вниманием, даже не смотрела. Работа, дом, визиты к отцу с матерью, брату и сестре – близнецам, официальные общественные мероприятия – жила этим.

Коллеги-юристы казались Дороти скучноватыми, бизнесмены – малоинтересными, хотя среди них встречались исключения. Ухаживания Джека Уолша, например, она принимала довольно благосклонно, чем искренне радовала свою родню.

Ей уже исполнилось двадцать восемь, пора обзаводиться семьей. Но личный опыт, а, еще в большей степени чужие семейные дрязги, которыми приходилось ежедневно заниматься, отнюдь не побуждали Дороти Ламбер связывать себя ко многому обязывающими взаимными узами.

Вот и сейчас перед ней на столе лежало очередное свидетельство катастрофы между мужем и женой, прожившими вместе больше семи лет. Она вчитывалась в их брачный контракт, а сама размышляла о том, что бумага, скрепленная гербовыми печатями и подписями, вовсе не гарантирует счастья, а упрощает лишь возможность более или менее справедливо поделить осколки, оставшиеся от безоблачной когда-то жизни. Грустно…

Сколько таких дел Дороти перелопатила, и всегда ее не покидало ощущение непрочности отношений между мужчиной и женщиной. Несомненно, и этих людей соединяла когда-то любовь. Да видно, одной любви мало. Пожалуй, Дороти больше стала верить не в само чувство, а в то, что зовется судьбой, предназначением, определенным свыше.

Но что ей пошлет судьба?… Дороти знала – ни предугадывать ее, ни рассчитывать на нее всерьез нельзя, и все-таки надеялась: в один прекрасный день она встретит своего суженого. И тогда неважно, каким он окажется, хоть самим дьяволом… Или не встретит никогда. Скорее, так и будет: чем она лучше сотен и сотен других женщин?…

Во всяком случае, ни прошедшие годы, ни завтрашний день не сулили ей ничего обещающего. Что ж, так ей было даже спокойней.

Если бы Дороти не испытывала такую усталость к концу долгого и тяжелого рабочего дня, имя Эдди Брасса несомненно насторожило бы ее. Однако к началу седьмого, когда голова уже порядком отупела от перенапряжения, она и собственную фамилию вспомнила бы с трудом, не то что постороннего человека, требовавшего сейчас немедленной аудиенции.

Конечно, все было бы гораздо проще, если бы Тина, опытнейшая секретарша, была на своем месте. Феноменальная память мгновенно подсказала бы ей, кем является Эдди Брасс, но у той, как назло, разболелся зуб, и она ушла к дантисту.

– Я могу предложить мистеру Брассу позвонить завтра утром и договориться о более подходящем времени для визита, – сказала молоденькая девушка, в обязанности которой входило отвечать на телефонные звонки. – В конце концов, прием у нас уже закончен.

Дороти взглянула на часы и покачала головой.

– Не стоит, пожалуй. Все равно я опоздала на рейсовый автобус, значит, ровно полчаса смогу уделить посетителю.

– Хотите, я останусь – на всякий случай? Ведь все служащие уже ушли.

– Вовсе ни к чему, – махнула рукой Дороти. – Пригласи его сюда и можешь быть свободна. Не хватает еще и тебе задерживаться. Ты не обязана это делать.

– Вы уверены, что ничего не случится?

– Вполне, – твердо произнесла Дороти.

Вскоре ей пришлось убедиться в опрометчивости своего утверждения. Раздался звук шагов, и, прежде чем Дороти Ламбер успела отложить в сторону кипу бумаг, на пороге показался посетитель. Рослый, могучего телосложения человек, казалось, сразу заполнил собой все пространство кабинета, отчего ей стало немного не по себе. Она терпеть не могла, когда клиенты наваливались на ее стол, горой возвышаясь над ней, и предупредительным жестом указала на рядом стоящее кресло. Но Брасс и не думал садиться. Стоял твердо, широко расставив ноги и изучающе глядел на Дороти. Создавалось впечатление, что он чувствует себя в кабинете как дома.

Визитер и хозяйка олицетворяли собой полную противоположность. Особенно подчеркивала этот контраст одежда. Дороти Ламбер была в дорогом строгом жемчужно-сером платье с нежно-розовым отливом, а Эдди Брасс – в белой футболке, рельефно облегавшей его мускулистый торс, и выцветших голубых джинсах в обтяжку. Он принадлежал к тому типу мужчин, которые вызывали у Дороти некоторую опаску. Своим обликом и повадкой Брасс совершенно отличался от чопорных коллег ее круга.

Она мгновенно отметила, что его темные вьющиеся волосы, хотя и подстрижены коротко, но вольно ниспадают на высокий лоб. Глаза под густыми ресницами кажутся то серыми, то голубыми и смотрят пристально, если не сказать – цинично. А вот в линии резко очерченных губ таилась загадка: они словно сознательно сдерживали улыбку.

Когда дальше молчать уже стало неудобно, Эдди Брасс заговорил. Глубокий, чуть вибрирующий голос больше всего и понравился ей. В нем ощущались сила и некая подспудная нежность.

– Благодарю, что вы согласились меня принять. Должен признать, я удивлен.

– Вот как? – Дороти нервно сглотнула, надеясь, что это не от непонятного волнения, охватившего ее, а оттого что из-за усталости у нее чуть кружилась голова.