Дэниэл и Джим первыми вернулись домой на следующее утро. Мороз не спадал, снег продолжал падать. Благие намерения Гарри вернуться в Истхэмптон на рассвете утонули в бренди. Страдая от немилосердно мучившей его головной боли, он медленно трусил еще в самом начале улицы, когда Джим уже выпрягал лошадей из экипажа. В этот момент в доме раздался крик Дэниэла, и тренер, вбежав внутрь, застыл от ужаса и изумления, обозревая раскинувшуюся перед ним картину полного разрушения.
– Боже милосердный! Что же тут произошло? – хрипло воскликнул Джим. Он обернулся и увидел, как бледный, с яростно сверкающими глазами Дэниэл обследует одну комнату за другой. Повсюду валялись пустые бутылки и перевернутые стулья, на гладкой поверхности обеденного стола отпечатались глубокие следы от каблуков. Разгневанный Дэниэл остановился и молча поднял покореженную серебряную пивную кружку. Ее кто-то бросил в стену, на деревянной поверхности которой остался отпечаток. Хрустя рассыпанными под ногами осколками стекла, Дэниэл вышел из столовой, окинул беглым взглядом царивший на кухне беспорядок и начал подниматься вверх по лестнице. В этот момент в дом вошел Гарри, Дэниэл оглянулся на брата.
– Что, черт возьми, происходило под крышей моего дома?
Вид остолбеневшего Гарри, обозревающего картину разрухи в холле и столовой, показал, что тот знает не больше, чем они.
– Кто все это сделал? – потребовал он ответа, забывая, что ему задали тот же вопрос. – Я отсутствовал в Истхэмптоне со вчерашнего дня. А где Жасси?
– Я бы тоже хотел это знать, – мрачно ответил Дэниэл. – Я звал ее, но она не ответила.
Они втроем пошли наверх. Обнаружив разбитую дверь в спальне Жасси и раскрытое окно, в которое залетал снег, лица троих мужчин побледнели от ужаса. Тут во входную дверь позвонили. Дэниэл слетел вниз и впустил в дом обветренного пожилого рыбака. Одного взгляда на лицо мужчины хватило, чтобы понять, что тот принес плохие новости.
– Моя сестра? – с дрожью в голосе спросил Дэниэл.
– Не умерла, сэр, нет, но близка к этому, – последовал ответ. – У нее жуткая лихорадка, моя хозяйка сейчас ухаживает за ней в нашем доме. Я уже раз десять приходил сюда после того, как жена узнала девушку, только никто не открывал.
– Что случилось?
– Не знаю, сэр. Я спустился на берег проверить ловушки для омаров и обнаружил ее при свете фонаря. Сначала я подумал, что волны принесли на берег утопленницу с какого-нибудь потерпевшего крушение судна, а потом увидел, что она еще дышит, завернул в плащ и принес домой.
– Благодарю вас за то, что вы сделали. Я должен принести сестру домой. – Дэниэл обернулся к Гарри: – Беги к Саре Синглтон, а потом за доктором, Сара укажет тебе ближайшего. Джим, разведи огонь в комнате Жасси и положи грелку в ее кровать. Я сейчас принесу ее.
Четыре дня Жасси пролежала в жестокой лихорадке. Почти все время она находилась без сознания и в бреду постоянно выкрикивала одно и то же имя: Кейт. Сара, дежурившая у ее кровати, имела большой опыт в уходе за больными и умирающими. Она поняла, что это имя для Жасси единственная надежда на спасение.
Анни так и не нашли, но Дэниэлу не составило особого труда сопоставить факты, и он решил, что побег Жасси из дома прекратил царившую в доме попойку. Рассказ Гарри о трех деревенских шлюхах, которые пили чай с Жасси, привел к тому, что девушек разыскали. Все трое отрицали свое пребывание в доме в ту ночь, ссылаясь на многочисленных свидетелей, готовых подтвердить правдивость их слов, и утверждали, что не знают участников оргии. Дэниэл понимал, что они лгут, и хоть он мог довести дело до конца, решил оставить все как есть ради спасения Жасси. Он не хотел пятнать скандалом репутацию сестры, если она выживет, не желал омрачать мерзкими сплетнями ее последний путь, если умрет.
На четвертую ночь в болезни Жасси наступил кризис. Дэниэл сидел в офисе, устроенном над плотничьей мастерской бывшего пивоваренного завода, когда доложили о приходе посетительницы. Он медленно положил перо в чернильницу и встал. В комнату вошла Клодина, неся в руке корзину, покрытую кружевной накидкой, и остановилась, глядя ему прямо в лицо. Пылавшая в ней враждебность несколько смягчилась другими чувствами.
– Неожиданный сюрприз, мисс Клейтон, – он обошел стол и поставил перед ней красный кожаный стул. – Прошу вас, садитесь.
Она села, а он вернулся на свое место за столом.
– Вы пригласили меня посмотреть планы будущего Истхэмптона, – заговорила она. – Я решила прийти. А услышав, что мисс Уорвик тяжело больна воспалением легких, я принесла ей небольшой подарок.
Он принял из ее рук корзину, в которой увидел виноград и другие фрукты из оранжереи.
– Очень любезно с вашей стороны. Щедрый дар из Рэдклифф-Холла?
Она вспыхнула, услышав сарказм в его голосе.
– Нет, не из Холла. Это мой личный подарок для больной. Как она?
– Опасно больна. Мы не знаем, выживет ли она.
– Мне ужасно жаль. Возможно, мой визит не вовремя, я зайду в другой день… – Она сделала попытку встать, но Дэниэл остановил ее движением головы.
– Ничуть.
Его глаза следили за ней, не упуская ни одной мелочи. Несмотря на все ее горячее сопротивление, она созревала, как слива, ожидая, когда он сорвет ее. Но, сорвав, он раздавит этот фрукт, погубит его, отплатив за свою униженную гордость. Она предчувствовала готовящуюся ей участь, и все же пришла.
– Честно говоря, я не могу сосредоточиться на работе, зная, что моя сестра сейчас при смерти, – продолжил он, – и ваша компания сейчас очень кстати.
Повернувшись на стуле, он коснулся кончиками пальцев висящего на стене плана.
– Вот таким станет Истхэмптон в будущем, когда все работы подойдут к концу. А сначала я покажу вам гравюры, изображающие вид отдельных районов.
Целый час он комментировал разложенные перед Клодиной рисунки, склонившись вместе с ней над столом либо согнувшись перед ней и держа гравюры на уровне ее колен. Время от времени он касался ее кончиками пальцев, ловил ее взгляд, незаметно обнимал за талию. Затем пригласил ее подойти к висящему на стене плану и детально объяснил местонахождение каждого изображенного на гравюрах здания.
– Вот и все, – заключил он. – А теперь я с нетерпением жду вашего мнения.
Она слегка вздохнула.
– Вдохновляющее предприятие. Очень жаль, что оно обречено на провал.
Дэниэл не собирался показывать, что его разозлило ее замечание.
– Уверяю вас, вы ошибаетесь.
– Правда? – спросила она, отошла, поймала свое отражение в стекле, за которым висела картина с изображением Лондона, и поправила ленты шляпки, собираясь уходить. – Я предпочитаю разделять мнение Александра. Он и все вокруг утверждают, что вы скоро обанкротитесь. Проект Истхэмптона станет роковым для вас. – Знакомая издевка мелькнула в ее глазах. – Очень жаль, что я этого не увижу. Завтра мы уезжаем в Лондон до конца сезона, а в мае переедем на все лето в Брайтон. Александр, конечно, будет время от времени наносить сюда визиты, но я вернусь в Истхэмптон только после вашего отъезда.
Она сделала несколько быстрых шагов по направлению к двери, но не успела открыть ее, поскольку Дэниэл опередил девушку и положил свою тяжелую руку на медную ручку.
– Вы же знаете, что я отсюда не уеду, да вы и не хотите этого.
Ее глаза вспыхнули.
– Ваше самомнение невыносимо, мистер Уорвик, впрочем, как и ваши манеры, – бросила она презрительно.
Он открыл дверь, и она быстро спустилась вниз по лестнице во двор. Из окна было видно, что она приехала не в экипаже Рэдклиффов, а на пони, и правила сама. Надменно вскинув голову и гордо тряхнув перья ми на шляпке, она выехала через арку на улицу. Он был доволен ее отъездом из Истхэмптона. Ее присутствие действовало на него возбуждающе и отвлекало от дел.
В этот вечер Жасси вдруг пришла в себя. Когда вошел Дэниэл, она отвернулась от него и шепотом позвала Гарри. Сара позвала его и оставила брата и сестру наедине. Жасси говорила настолько тихим и слабым голосом, что Гарри пришлось вплотную наклониться к ее губам, чтобы хоть что-нибудь расслышать.
– Привези мне Кейт, прошептала девушка одними губами. – Я хочу, чтобы она ухаживала за мной.
Ее мольба болью отозвалась в его сердце,
– Я не знаю, где она. Никто не знает. Я искал ее везде, но не нашел.
Жасси выглядела тревожной и взволнованной, тщетно пытаясь поднять голову с подушки.
– Я знаю, где ты сможешь найти ее.