Уже наступил рассвет, когда он поднял с пола ее плащ и накинул ей на плечи. Солнце медленно всходило над верхушками деревьев. Клодина осторожно выглянула из-за двери, чтобы удостовериться, что никто ее не видит. Дэниэл, полностью готовый к отъезду, вышел вместе с ней. Они взглянули друг на друга, воспоминание о прошедшей ночи обожгло из лица.
– Прощай! – прошептала она одними губами, почти неслышно.
Потом подобрала свои юбки, вышла из коттеджа и побежала по дороге, почти мгновенно скрывшись из виду.
Дэниэл запер дверь и пару мгновений задумчиво держал ключи на ладони, прежде чем положить их в карман. Странный подарок на память. Давно заброшенное строение скоро обвалится, потолок рухнет и похоронит в груде камней тайну о том, что здесь произошло.
Клодина добралась до Атвуд Холла и проскользнула внутрь через боковую дверь, которую оставила незапертой, Сняв туфли, она взяла их в руки и осторожно поднялась по лестнице босиком. Утренний свет проникал в окна и освещал коридор. Неуверенные солнечные лучи осторожно касались высоких каминных труб. Подойдя к двери своей спальни, она с облегчением вздохнула и, шелестя юбками, вошла в комнату, бесшумно закрыла дверь и прижалась к ней головой. Ее сердце безумно колотилось, рука, все еще лежавшая на ручке, дрожала. Она чувствовала себя в безопасности, во всех смыслах.
– Откуда ты пришла в такой час? – раздался резкий голос Лионела.
Близкая к панике, она обернулась. Лионел сидел на ее постели и халате с напряженным и бледным лицом. В ее сознании мелькнула мысль, что он пришел к ней ночью и не застал. Она одновременно испытала облегчение, что не оказалась дома, и сильный страх от его присутствия, но быстро взяла себя в руки и хладнокровно ответила:
– Я не могла заснуть и гуляла по саду.
– Ты лжешь! – закричал он, вскочил с постели и вцепился трясущейся рукой в ближайший столб кровати.
Клодина покачала головой.
– Почему я должна лгать? Мне стало нехорошо после морской прогулки, и я решила подышать свежим воздухом.
– В течение всей ночи? Твоя постель не тронута. На тебе все еще надето вчерашнее платье. – Он с угрожающим видом спустился с возвышения, на котором стояла кровать. – Я узнаю правду, даже если мне придется придушить тебя своими руками!
Лионел направился к ней. И хоть в душе Клодины царил хаос, посмотрела она на мужа дерзко и вызывающе.
– Я даже не представляю, что за дьявольские подозрения рождаются в твоей голове, – проговорила она. – У тебя нет никакого права обвинять меня в чем-либо. Именно ты превратил наш брак в полную фикцию…
Он схватил ее за горло.
– Куда ты ходила? С кем встречалась?
Она вдруг ужасно испугалась. В его руках заядлого наездника чувствовалась недюжинная сила. Он сжал ее горло с такой силой, что все отчаянные попытки жены ослабить его пальцы оказались тщетными. Ей пришла в голову только одна вещь, которую она могла сказать, чтобы он отпустил ее. Она пошла на риск, горячо надеясь, что этой ночью у нее все получилось.
– У женщины, которая носит под сердцем ребенка, случаются странные фантазии, – хрипло пробормотала она. – Одни страстно желают деликатесов, другие чувствуют себя в четырех стенах, как в ловушке, и часто стремятся на свежий воздух.
Лионел так резко отпустил ее, что она почти упала. Клодина так и не успела понять, подействовали ли ее слова, поскольку его охватил приступ кашля. Озабоченная исключительно собой, она жадными глотками вдыхала воздух, разглядывая в зеркале уродливые следы от его пальцев на своей нежной коже. Она бы так и не взглянула в его сторону, если бы он в приступе удушья не начал издавать те же леденящие душу звуки. Ее глаза расширились от ужаса и отвращения. Кровь струилась из его рта. Он покачнулся, в молчаливой мольбе протянул к ней руку. В этот момент его ноги подкосились, и он упал к ее ногам лицом вниз, забрызгав ковер своей кровью.
Она смотрела на него с чувством облегчения и ликования. Он умирал. Умирал. Судьба освобождала ее от него. Она услышала тихий истерический смех и вдруг осознала, что этот смех принадлежит ей. Впервые она осознала всю степень отвращения, которую испытывала к мужу. Внезапно она вздрогнула. Он протянул руку и вцепился ей в юбку. Она безжалостно выдернула юбку и вдруг услышала в коридоре шаги, торопливо приближающиеся к двери ее спальни. Один из слуг, вероятно, услышал звук падения. Один бог знает, что еще они могли услышать из их разговора на повышенных тонах. Она должна позвать на помощь.
– Помогите, помогите! – закричала она, подбегая к двери и широко распахивая ее, слуга в расстегнутом фланелевом жилете нерешительно стоял в коридоре.
– Быстро! – скомандовала Клодина. – Позовите доктора. У вашего хозяина приступ. Боюсь, он умирает.
Дэниэл медленно въехал в Истхэмптон, но, вместо того чтобы вернуться к Кейт, он повернул лошадь в сторону холма и направился к своему будущему дому. Там он спешился и с чувством глубокого удовлетворения долго бродил по огромным недостроенным комнатам, которые предстояло обить шелком и украсить мраморными каминами, а полы, покрытые опилками и стружками, отполировать до блеска. Он поднялся на второй этаж и, облокотившись на подоконник, оглядел свои земли, простирающиеся до искрящегося под лучами утреннего солнца моря. К подъезду Истхэмптон-Холла постепенно подъезжали рабочие. Группы мужчин тянулись к восточной и западной частям курорта, где все еще строили новые здания. Маляры уже приступили к покраске задней части «Отеля Георга IV». Над всем курортом витал дух процветания, который он оценил, бродя по улицам Брайтона в тот день, когда купил Кейт на базаре.
Кейт. При воспоминании о ней его взгляд стал задумчивым. Холодная, как лунный свет, жаркая, как огонь, чем больше она себя отдавала, тем загадочнее оставалась для него. Он вспомнил, как резко говорил с ней после морской прогулки. Его рассердило, что она сошла на берег вместе с Гарри, хоть он и не обратил на это должного внимания, поскольку все его мысли в тот момент заполняла Клодина. Без сомнений, его брат все сильнее и сильнее вкрадывался в доверие к Кейт. Как заноза в пальце доставляет дискомфорт, так и постоянное присутствие Гарри заставляло его обращаться с Кейт все более и более резко.
Дэниэл отошел от окна и направился к выходу, принимая утренние приветствия рабочих. Затем он вскочил в седло и поскакал к дому. Оставив лошадь в конюшне, он зашел в купальню, сбросил одежду, взял полотенце и отправился на пляж. Подойдя к морю, он зашел по пояс в воду и нырнул. Его темная голова снова появилась над волнами уже на расстоянии нескольких ярдов от берега.
Кейт наблюдала за ним из окна с выражением любви, обиды и гнева. Она не спала всю ночь, только что приняла ванну и переоделась в свежее хлопковое платье. Никогда еще Дэниэл не отсутствовал всю ночь. Даже когда игра затягивалась до утра, он в радостном возбуждении, поскольку редко проигрывал, возвращался к ней в постель рано утром, принося с собой запах вина и табака. Самые потрясающие моменты ее экстаза в его объятиях случались как раз в эти часы утренней любви. То, что он не вернулся к ней утром, как обычно, и избегал возвращаться домой, усилило ее подозрение, что этой ночью он предал ее.
Она отвернулась от окна и пошла на кухню. Молоденькая служанка уже проснулась и приступила к своим обязанностям. Кейт автоматически поставила блюда на плиту и приступила к приготовлению обильного завтрака, который всегда с таким удовольствием поглощали Дэниэл и Джим.
Она уже накрыла стол, когда услышала, как распахнулась входная дверь и кто-то вошел в дом. Это был не Дэниэл, который некоторое время назад уже поднялся в их спальню. Прежде, чем она успела поставить на стол серебряный кофейник и оглянуться, в холле прогремел хриплый пьяный голос.
– Дэниэл! – крикнул Гарри тоном, не предвещавшим ничего хорошего.
Джим, просматривающий около окна утреннюю газету, резко опустил ее на колени и тревожно взглянул на испуганную Кейт. Они оба появились в дверях и увидели Гарри, стоящего около лестницы, широко расставив ноги, в то время как Дэниэл показался наверху, поправляя манжеты свежей рубашки, выглядывающие из рукавов пиджака.
– Что случилось? – требовательно спросил он, с высоты взирая на брата. – Ты по поводу новых кирпичей? Я думал…
Гарри перебил его:
– Это все, о чем ты можешь думать? – презрительно усмехнулся он. – О своем курорте? Не могу поверить, что он занимает второе место в твоем сердце после миссис Атвуд.