Кендалл Райан - Женатые. Часть 1

— Нет, — отвечает он, дерзкая улыбка все еще сияет на его лице.

Я закатываю глаза.

— Вау! Твоя наглость поистине не имеет границ.

— Если я могу вложить свои деньги туда, где будет находиться мой рот… — его похотливая ухмылка дает понять, где именно он хочет оказаться со своим ртом. — Тогда это не высокомерие. Просто уверенность в себе.

— Что заставляет тебя думать, что я захочу большего? Ты точно не мой тип.

Я ожидала, что он наградит меня понимающим взглядом или, возможно, ответит в том же духе. Но я совершенно не ожидала услышать от него следующее:

— Потому что у меня девятидюймовый член (Прим.: 22,86 см).

Я чуть не подавилась своим мартини в третий раз, поэтому прошипела:

— Эта цифра должна меня впечатлить? — неужели он серьезно думает, что я поверю, что он своего рода порнозвезда? Да чушь собачья!

— Это правда, — мурлычет он, наклоняясь немного ближе. — И я знаю, как использовать его. Вместе со своим языком, своими руками… Просто спроси любую женщину, с которой я был.

— О, избавь меня от подробностей. Ты трахал половину Нью-Йорка. Я охотно верю, что ты чему-то научился в процессе.

— Во-первых, я не трахал половину Нью-Йорка. Веришь или нет, я довольно разборчив. Во-вторых, вместо чужих слов, почему бы просто лично не убедиться?

Я бросаю на него скептический взгляд.

— Ты хочешь показать мне свой член?

— Если это поможет убедить тебя, — он допивает последние капли своего виски и встает. — Давай, пошли.

Я смотрю ему вслед.

Он это серьезно? Он просто собирается его достать? Я озираюсь вокруг, чтобы удостовериться, что за мной никто не наблюдает, встаю и иду за ним в коридор возле туалетов. Почему, черт возьми, я потакаю ему? Это смешно.

Как только мы благополучно достигаем укромного уголка, Ной расстегивает ремень, ширинку и вынимает чертов пожарный шланг.

Святая Матерь Божья! В шоке я прикрываю рот рукой. Мне катастрофически не хватает воздуха.

Он был прав. Его член огромен… и он не в полной боевой готовности. Девять дюймов — довольно скромная оценка того, как это может выглядеть в эрегированном состоянии. Должно быть, самооценка мужчин падает всякий раз, как Ной входит в раздевалку. И я даже не хочу думать о том, что он вытворяет с женщинами…

— Хах! Я видела и больше, — я отхожу, стараясь сохранить самообладание.

Ной посмеивается.

— Я так не думаю, дорогая.

— Твой монстр не приблизится к моей матке. Нет, спасибо. Я предпочту держать свои органы невредимыми.

Улыбка Ноя становится шире.

— Это вряд ли. Но чтобы тебе было спокойнее, я введу его медленно и осторожно. Пара пустяков. У тебя же хорошая медицинская страховка, да?

— Это не смешно, Ной. Теперь убери эту штуку, или это придется сделать мне.

Пытаюсь казаться строгой, но дрожащий голос и ярко-красные щеки, конечно же, выдают меня. Почему я не могу перестать пялиться?

Ной смеется. Да, придурок определенно видит меня насквозь, но он не спорит, заправляя своего «зверя» обратно в «логово».

Я пытаюсь взять себя в руки, пока мы возвращаемся к бару. Как только мы садимся, я говорю ему со всей холодностью, на которую способна сейчас:

— Это не изменит моего мнения, ты же знаешь.

— В самом деле? Нисколько? — он приподнимает бровь.

Вид его члена, безусловно, произвел на меня впечатление. Разве могло быть иначе? Но будь я проклята, если скажу ему… Его эго возрастет еще больше, чем есть сейчас.

— Слушай, эта идея со свиданиями нужна для того, чтобы убедиться, что мы сможем жить и работать вместе. Тебе не нужно быть сверхубедительным.

— А если я хочу?

— Ной…

— Могла бы ты хотя бы попробовать? Мы можем начать очень медленно. Установим жесткие рамки. Скажем… — он машет рукой неопределенно, — остановимся на первой базе.

— Пробный прогон в течение испытательного периода, — проговариваю я медленно, пробуя идею на вкус. Я настроена скептически, но думаю, что не мешало бы пошалить немного. Всегда можно заявить об окончании игры. Эта мысль приводит меня в восторг.

— В точку. Проба воды. Можем сделать вид, что вернулись в среднюю школу или что-то типа того.

Я делаю большой глоток мартини, принимая во внимание сказанное.

— Я подумаю над этим.

Ной

Игра началась.

Оливия

Какая радость! Известная маркетинговая фирма «Вессон, Берк и Барсол» отправила к нам стервятника. И по какой-то чудовищной причине наш совет директоров позволил ему в течение часа сотрясать воздух через пожелтевшие зубы, называя это «переговорами».

С первого дня «Тейт и Кейн» и «Вессон, Берк и Барсол» были соперниками. Так что нет ничего удивительного, что, почуяв кровь, их генеральный директор начал пускать слюнки. Официально стервятник является представителем заинтересованной стороны, но это лишь формальность Он здесь, чтобы прибрать к рукам добычу еще до того, как она перестанет трепыхаться.

Сдерживая тяжелый вздох, я ерзаю на своем месте. У меня нет времени на эту ерунду, но есть целая компания, которую надо реабилитировать. Так называемая встреча с потенциальными покупателями стоит далеко внизу в моем списке дел. Понятия не имею, что это ничтожество делает здесь, кроме того, что тратит наше время и заставляет подниматься мое кровяное давление. У нас в запасе девяносто дней, нет, уже восемьдесят шесть. Только после этого совет будет принимать решение о продаже «Тейт и Кейн», не говоря уже о том, кому именно они решат продать компанию.

Может быть, весь этот стресс делает из меня истеричку, но я не могу не скривиться, смотря на волосы представителя. У него, без сомнения, один из самых засаленных, тонких и тусклых зачесов, которые мне приходилось видеть. Я стала частью элитного делового мира, когда достаточно повзрослела, чтобы сопровождать папу на корпоративах. Поверьте мне, я знаю все о плохих зачесах.

Как соответствующе... Лысый стервятник. Возможно, я должна проверить когти на его руках. Я делаю глоток кофе, чтобы скрыть ухмылку.

Папа прочищает горло, прерывая бессвязную болтовню представителя.

— Простите, мистер Вальмонт, я бы хотел уточнить некоторые моменты.

Стервятник моргает несколько раз, как будто он забыл, что в комнате находятся и другие люди.

— Да, господин председатель?

— Ваша цена кажется очень низкой. Общая стоимость предприятия оценивается в более чем в два раза выше указанной вами стоимости. Да и планируемые изменения политики компании довольно обширны, — папа смотрит поверх очков на копию договора, предложенную «Вессон, Берк и Барсол». — Не говоря уже о масштабных увольнениях. Вы, конечно же, не собираетесь увольнять всех наших сотрудников?

— Вновь приобретенные компании всегда проходят определенную реструктуризацию, — поправляет он свой галстук. — Это стандартная процедура, уверен, вам это известно. Покупатель должен убедиться, что новый актив вписывается в их, кхмм… их общую культуру.

— Конечно, — говорит папа. — Просто хочу удостовериться, что и совет это понимает.

О да, совет хорошо все понимает. Ни у кого из сидящих за столом переговоров нет и следа улыбки.

Я украдкой смотрю на Ноя, который сидит слева от меня. Он выглядит абсолютно загнанным: хмурый, губы плотно сжаты, плечи напряжены. Язык его тела шокирует, ведь обычно Ной совершенно невозмутим.

Острая боль сочувствия сжимает мою грудь. Я испытываю неожиданное желание взять его за руку. Пусть оно и исчезло так же быстро, как и возникло, но боль осталась. Бог знает, что я не самый большой поклонник Ноя, но с потенциальными покупателями в комнате… я выбираю Ноя. В конце концов, враг моего врага — мой друг.

Но Ной не только враг моего врага. Мы действительно находимся по одну сторону баррикады. Мы оба делаем это по одним и тем же причинам: для наших отцов, нашего будущего, для всех людей, чье будущее напрямую зависит от «Тейт и Кейн». Нам есть что терять. Я знаю, Ной не сдастся без боя.

Боль в груди усиливается, и я испытываю странное чувство… Солидарность.