Смолкин, как ни странно, после ухода Настены проявил завидную активность. Он вначале устроился перед телевизором на диване, собираясь смотреть футбол, но внезапно передумал. Со словами «какая у тебя замечательная подруга», Федор придвинулся к Люсе, переходя на тему, что и она сама тоже ничего. Ясно, что мужчина, привыкший к беспорядочным половым связям, потянется к первой оказавшейся возле него женщине с сексуальными домогательствами, да не просто оказавшейся рядом, а к собственной жене. Но Люся никак не ожидала, что его потянет настолько быстро.
– Федор! – Она попыталась его образумить. – Что ты делаешь?!
– Собираюсь исполнить свой супружеский долг, – нагло заявил тот, наплевав на футбол.
– Гляди! – истерично вскрикнула Люська. – Они чуть не забили гол в свои ворота!
– И черт с ними, – игриво сказал Смолкин. Он схватил Люсю за руку и потянул к себе на диван.
– У меня голова болит! – крикнула она, вспомнив, что обычно говорит жена мужу, когда тот начинает любовные игры.
– Мы с тобой думать не будем, – пообещал ей тот и продолжил свое форменное издевательство. – Мы совершим это совершенно необдуманно!
– У меня чайник на плите! – взвизгнула Люся, пожалевшая о том, что так рано отпустила подругу. Смолкин казался ей таким безобидным и присмиревшим, а тут – на тебе!
– Да? – Федор прислушался. Из кухни не доносилось ни звука.
– Да! – Воспользовавшись его минутным замешательством, Люся побежала на кухню и встала у плиты. Она приложила руку к сердцу, которое бешено колотилось, намереваясь выпрыгнуть из груди. В этот момент Люся перебрала в памяти все, что предполагала делать в подобной ситуации, заставшей сейчас ее врасплох.
– Ну, что там? – недовольно поинтересовался развратный Смолкин.
– Сейчас иду, – пообещала Люся и набрала в легкие побольше воздуха.
Да. Одно дело тихо и мирно рассуждать о пагубных наклонностях Смолкина, и совсем другое – участвовать в его оргиях. А Люся пообещала Настене, что ни за что и никогда не допустит между собой и Федором никаких отношений, кроме супружеских. Впрочем, супружеские отношения подразумевают некую близость, на которую явно рассчитывал мнимый супруг.
– Пухлик, – подыграла ему Люся, кокетливо теребя рыжий локон, – я не могу так сразу. Мне нужна романтическая обстановка. Помнишь, как в наше первое свидание?
– У нас было первое свидание?! – изумился Смолкин, успевший за время ее отсутствия раздеться до трусов.
Люся окинула взглядом его полную фигуру с намечающимся животом, кривые волосатые ноги, растерянную физиономию и чуть не прыснула со смеху.
– А что мы на нем делали? – допытывался Федор.
– Пили вино! – выкрикнула Люся, понимая, что тот ничегошеньки не вспомнит. Впрочем, если он свидания не помнил, то это вовсе не означало, что его не было. – При свечах! На День радио, – на всякий случай добавила она, будучи уверенной в том, что все случившееся в этот день напрочь исчезло из его памяти. В том числе и его свадьба с Селивановой.
– А-а-а, – протянул Смолкин.
– Я бегу в ванну, – подмигнула ему Люся, – а ты организуй пару бокалов и свечи. Договорились?!
– Договорились, – пробормотал Смолкин, провожая ее жадным взглядом.
Люся кинулась в ванную комнату и заперлась. Она открыла воду, прижалась к прохладной стенке и потерла руками виски, как всегда, когда собиралась серьезно обдумать сложившееся положение. Идти на поводу у бабника Смолкина нельзя было ни в коем случае. Во-первых, Настена обидится, узнав об их близости, потому что Люся не сможет от подруги ничего такого скрыть. Во-вторых, Смолкин ей совершенно не нравился. Еще вчера она могла бы сомневаться в этом, но сегодня… Сегодня произошло событие, о котором она так мечтала! Ей встретился спасатель, в которого она, придется в этом признаться, влюбилась с первого взгляда. И этим все сказано.
Люся нащупала в кармане джинсов таблетки со снотворным и улыбнулась. Да, она все продумала заранее. Одна таблетка, нет, лучше парочка таблеток для такого Пухлика, как Смолкин. И он уснет крепким сном, прекратив всякие домогательства.
Для того чтобы тот не заподозрил ее в обмане, Люся скинула блузку и осталась в легкомысленном кружевном топе, способном вскружить голову любому мужчине.
– Селиванова, – пробормотал Смолкин, уставившись на нее, – а ты, оказывается, красавица!
«Вот так, – с горечью подумала Люся, – стоит только раздеться, и ты в его глазах уже красавица!»
– Давай выпьем за любовь! – предложила она, беря бокал с вином. Смолкин времени зря не терял. Как только Люся скрылась в ванной, он тут же выполнил романтические требования своей, как он думал, законной супруги.
– Давай, – согласился тот и потянулся к своей посуде.
– Ой! – крикнула Люська. – Пухлик! Я забыла закрыть в ванной кран. Сбегай, посмотри, там вода не переливается?
Это был блестящий ход! Наивный Смолкин тут же бросился в ванную, беззаботно оставив свой бокал, куда Люся тут же закинула снотворное. Она испуганно глядела на коварные пузырьки, грозящие разоблачить ее обман. Но к возвращению Федора вино в бокале приняло первоначальный вид.
– Ничего там не переливается! – объявил Смолкин и взял бокал с вином. – За любовь! – торжественно провозгласил он, чокнулся с Люсей и залпом выпил.
Она проследила за его движениями и чуть пригубила сама. То, что снотворное начнет действовать не сразу, она знала, но надеялась на алкоголь, в паре с которым Смолкина ожидала бронебойная реакция. Но ничего страшного для Смолкина не произошло. Он крякнул и налил себе еще.
– За нас! – снова провозгласил он тост и снова выпил. После чего вытер губы и полез к Люське целоваться.
– Я не могу так сразу, – мягко оттолкнула его она. – Скажи мне что-нибудь приятное!
– Приятное?! А что? – внезапно растерялся местный Казанова, что для него было совершенно нехарактерно.
– Что? – Люся вскинула брови. – А почему ты на мне женился?!
В этом вопросе проявилось все женское коварство. Смолкин не на шутку задумался, подперев щеку рукой.
– Я женился потому, – попытался ответить Федор, – потому… ну, не знаю, почему. Ты красивая!
– Этого недостаточно, – мрачно произнесла коварная Люська.
– Потому что ты хорошая, – честно пытался осознать свой поступок Федор. Но после нескольких попыток плюнул на честность и решил действовать проверенными методами, дабы добиться от супруги интимной близости. – Людмила, ты для меня как свет в окошке! Как только я тебя увидел, так сразу понял, что ты единственная девушка, способная сделать меня самым счастливым человеком. С такой девушкой, как ты, у меня выросли крылья за спиной! – бессовестным образом врал Смолкин. Он так горячо разглагольствовал о крыльях, что Люська не выдержала и заглянула ему за спину. – Ради такой девушки я готов на любые подвиги. Хочешь, я покорю Эверест и достану тебе с неба звезду?!
Люська чуть не крикнула, что она этого хочет, но вовремя опомнилась. Ей только недоставало быть пойманной в собственную ловушку! А увлеченный Смолкин продолжал осыпать ее комплиментами и заверениями свести счеты с жизнью из-за одного ее слова «нет!». Люсе пришлось все время повторять себе, что она имеет дело с лукавым соблазнителем Федором Смолкиным, а не с милейшим Пухликом, которого в данный момент считала своим мужем.
Впрочем, твердить себе долго об этом не пришлось. Через пятнадцать минут столь пламенной речи Смолкин бухнулся перед Люсей на колени и продолжил монолог безумно влюбленного мачо, уже уткнувшись в ее грудь. А еще через пятнадцать минут там же уснул богатырским сном.
Люся оттащила бесчувственного Федора на диван и на всякий пожарный послушала, как бьется его сердце. Он, очнувшись, хотел поцеловать ее склоненное к нему лицо, но промазал и попал в плечо. После чего, сладострастно почмокивая, снова провалился в глубокий сон. Люся тихо засмеялась. Сегодня ей удалось обмануть Смолкина, завтра придется придумать что-нибудь другое. Нельзя же довольствоваться одним и тем же способом. Ее бурная фантазия обязательно поможет в этом, на то она и Людмила Селиванова. Она утром такого нафантазирует Смолкину, что тот даже не усомнится, что супруги провели умопомрачительную ночь!
Правда, придется объясняться с Настеной. Но подруга должна понять, что Смолкин прежде всего мужчина, озабоченный сексом. Впрочем, если его озаботить по-настоящему, отбиваться будет гораздо легче. Люся вспомнила о своих намеках на возможную беременность.