Рэй довольно потер руки.
– Вот так раз! Брайан нашел идеальную женщину, а Надья – идеальную подругу.
– Признаться, я тоже не люблю магазины, – снова заговорила Надья, после чего бросила взгляд на свои часики. – Кажется, я знаю, чем мы займемся. Через час придет мой косметолог, и у нас с тобой будет приятный день. Даже приятнее, чем у наших мужчин. Мне надо переодеться. Поднимешься со мной или будешь скучать в одиночестве?
… Спальня Надьи была оформлена в нежно-голубых тонах. Комната, скорее, являлась спальней-кабинетом – кроме кровати, туалетного столика и шкафа тут находился письменный стол и книжные полки, на которых было столько литературы, что разбегались глаза.
– Рэй решил, что мне нужна отдельная спальня, – вздохнула Надья. – Ох уж мне эта американская ментальность и стремление к равноправию! Хотя иногда я тут сплю. Ненавижу спать в нашей кровати, когда он задерживается на работе или не ночует дома. Прости за беспорядок.
Надья кивнула на письменный стол. Среди бумаг я заметила портативный компьютер и несколько книг, которые по размеру напоминали словари или энциклопедии.
– По профессии я арабист, – продолжила она свой монолог, достав из шкафа майку и джинсы. – Два арабиста в семье – это опасно Мы постоянно спорим. «Я хочу тебя так же сильно, как «Хизбалла» хотела выиграть вторую ливанскую войну». «Но ведь она ее выиграла». «Не говори глупостей! Мы ведь оба знаем, что это не так!». И так далее. А между спорами мы живем душа в душу. Вон, там фотографии. Взгляни, если хочешь.
Я подошла к небольшому камину и стала разглядывать фотографии.
– Это в Москве – оттуда приехал отец Рэя, – прокомментировала Надья свадебное фото. – Мы сразу решили, что свадьба будет там. Хотя у его отца сначала чуть не случился сердечный приступ, когда он узнал, кто я и откуда… но теперь все хорошо. На этом фото я на втором месяце беременности… – Надья порозовела, после чего указала на следующие снимки. – Это Дубаи, это Прага, это Венеция, это Париж, это Рим… а это, – Надья кивнула на фотографию двух детей, – Саид и Дауд. Саид старший, ему скоро семь. Дауду четыре.
– Они так похожи на вас обоих! – восхищенно выдохнула я. – Рэй сказал, что он привез тебя из Ирана. Скажи… ты так просто оставила все и решила уехать? Не думая дважды?
Надья присела у зеркала и начала заплетать волосы в косу.
– Сначала я не хотела никуда ехать. Я плакала и упиралась. Но Рэю сопротивляться невозможно – он уговорит кого угодно. А если уговорить не получится, то возьмет обаянием. В отличии от Брайана, который в конце концов стукнет кулаком по столу и тем самым покажет, кто тут хозяин. – Надья наконец-то закончила приводить себя в порядок и повернулась ко мне. – Ах, кстати, если мы уже заговорили про Брайана. Как вы познакомились?
– Случайно, – пожала плечами я. – Он имел неосторожность заговорить с моей подругой-феминисткой…
Надья сморщила нос.
– Ненавижу феминисток. Подумать только, до чего может опуститься женщина! Мужчин надо любить, ведь они не могут жить без нашей любви! Брайан, конечно же, сказал все, что думает. Если он начинает говорить, то его не остановит даже пуля в лоб. Как давно вы знакомы?
– Чуть больше недели.
– А каким влюбленными глазами он на тебя смотрит! Я еще никогда его таким не видела, хоть и знаю довольно давно. – Надья помолчала. – У нас когда-то был роман.
– Роман? – осторожно переспросила я. – А… как же…
– Ну, скорее, не роман, а просто хороший секс пару раз в неделю. А как же Рэй? Ну, во-первых, тогда положение дел было несколько другим. Они с Брайаном не были такими хорошими друзьями, как сейчас. А, во-вторых, у нас с Рэем, как это принято говорить в современном мире, либеральные отношения. Мы можем спать с тем, с кем хотим.
Я замолчала и снова начала разглядывать фотографии.
– Брайан был бы идеальным мужчиной, если бы не его чересчур горячий темперамент и гадкий характер.
– А ты не думаешь, что Рэй… когда-нибудь найдет себе другую женщину?
Надья задумчиво пожала плечами.
– Я не отрицаю, что есть женщины лучше меня. Но я знаю, к кому придет этот человек, когда от него отвернется весь мир.
… Домой мы вернулись в начале десятого. Рэй и Надья попрощались с нами тепло, и у меня сложилось отличное впечатление об этой семье. Только роман Брайана и Надьи никак не хотел выходить у меня из головы. Я думала об этом даже тогда, когда мы в сумеречной спальне пили только что купленное вино.
– Какое у тебя странное лицо, – заметил Брайан. – Что тебе рассказывала Надья?
– Ничего особенного. Чисто женский разговор.
– Ах да, конечно. И как я сразу не подумал? Она рассказала тебе про нас с ней.
Я села, обхватив колени руками.
– Ты до сих пор смотришь на нее как на женщину?
– Ты видела Надью. В ней трудно не замечать женщину.
Я рассеянно намотала на палец прядь волос.
– А Рэй об этом знал, но…
– Сейчас это не имеет значения. Мы близкие друзья, и он чудесный человек. Вместе с его пошлыми шутками, женщинами, наркотиками и пьянством.
– У него такие глаза… не грустные. Полные боли. Даже когда он смеется. Не нужно вглядываться, чтобы это увидеть.
– Жизнь его изрядно потрепала. В пятнадцать он пережил развод родителей, в шестнадцать – смерть девятилетнего брата. В двадцать потерял женщину, на которой собирался жениться. А три года назад перенес операцию по удалению опухоли желудка и прошел курс химиотерапии. – Брайан повертел в руках бокал с вином. – Он живет ради Надьи и детей. И ради отца.
Я свернулась клубочком под прохладным покрывалом и прижалась к Брайану.
– Ужасно не хочется завтра на работу… как подумаю про этого адвоката…
– Завтра у нас будет приступ мигрени. Один на двоих.
– Да, а потом нас с тобой уволят!
Брайан насмешливо фыркнул.
– Никто нас не уволит. В конце концов, мигрень приходит внезапно. Уж поверь, у меня двадцатилетний стаж.
Глава 8 (Брайан)
Во вторник утром мне не хотелось верить в то, что на часах уже четыре тридцать. Я взял будильник и, убедившись, что он показывает половину пятого, снова завернулся в покрывало. Было холодно и неуютно. За эти несколько дней я привык засыпать и просыпаться с женщиной, и поэтому в кровати стало пусто и тоскливо.
Мадену я отвез домой вчера вечером. Половину дня мы провели в постели (вероятно, сработало самовнушение – у нас обоих болела голова), после чего отправились играть в теннис. Мадена играла всего пару лет, но я, человек, державший в руках ракетку с самого детства, умудрился пропустить несколько простейших мячей. И опомнился только тогда, когда чудом увернулся от великолепной крученой подачи.
– Что-то ты сегодня не в форме, – с улыбкой сказала мне Мадена.
– Это все мигрень, – отшутился я.
Только болел я кое-чем другим. Причем эта болезнь впервые развивалась так стремительно. Но меня это не пугало. Наоборот, мне нравилась мысль о том, что теперь я могу противопоставить страсти к работе другую страсть.
Собирался в спешке. Причесывался, брился, курил и пил кофе одновременно. Выскочив из дома, я обнаружил, что забыл надеть галстук, и поэтому потратил еще несколько драгоценных минут. Тут-то меня и застал телефонный звонок.
– Как, ты еще не на работе? – недоуменно воскликнул Рэй. – Ну ты обнаглел! Вчера тебя вообще не было, а сегодня ты еще и опаздываешь! Совсем от рук отбился!
– Что ты несешь? – рассерженно крикнул я, посмотрев на часы.
– Расслабься, я пошутил. Забери меня, старик, если тебе не трудно. С моей развалюхой опять что-то случилось. Пришлось отвезти ее в гараж. А за проезд я расплачусь дрянным уличным кофе в пластиковом стаканчике.
… Рэй, в отличие от меня, «совой» не был, и утренние подъемы давались ему легко. Но сегодня он выглядел сонным и совсем не отдохнувшим.
– Что с тобой? – спросил я, глядя на то, как мой пассажир устраивается на сиденьи.