Анастасия Эльберг - «Женщина не моих снов»

– А ведь Адам вкусил плод потому, что его уговорила Ева, – сказала Лианна. – Что же, получается, что женщина виновата в появлении зла?

Я сделал неопределенный жест рукой.

– Нет. Рано или поздно они все равно вкусили бы плод. Бог – если Он существует – ничего не делает просто так. И это дерево Он создал для определенной цели. Конечно, фраза «пути Господни неисповедимы» модна чрезвычайно, но ведь Бог сказал Адаму и Еве не пробовать плодов. Он сознательно дал им направление. Он создал нас по образу и подобию Своему, если верить Библии, но жизнь мы получили не просто так. Для того, чтобы определить цель жизни, у нас есть инстинкты. Инстинкт продолжения рода. Инстинкт самосохранения. И так далее. В нашем понятии инстинкт – это один из признаков земного, человеческого. Было бы глупо обвинять Еву и говорить, что все зло в мире из-за женщины. Наоборот, следует сказать ей спасибо. Она сделала нас людьми.

– Как-то… странно такое слышать, – задумчиво проговорила Лианна.

– Мужчина, уверяющий всех в том, что женщина несет зло, на самом деле любит женщин до потери рассудка. Видишь ли, мужчина – это потенциальный лжец. А женщина – потенциальная жертва его лжи.

– То есть, теоретически ты меня обманываешь?

– Да. А практически – выражаю свои мысли. Правда и ложь – понятия субъективные.

Лианна снова задумалась.

– Ты сказал, что если мужчина говорит, что все зло в мире из-за женщины, то на самом деле он ее любит. Почему?

Я закурил и подвинул к себе стеклянную пепельницу.

– Понимаешь, – начал я, – есть много людей, которые боятся самих себя. Боятся естественности. Боятся того, что их поведение будет расценено неправильно, и общество сделает неприятные выводы. Мужчина – существо эмоциональное, думаю, спорить с этим было бы глупо. Но так уж повелось, что проявление эмоций считается слабостью. А любовь – это сгусток эмоций. Ненависть, ревность, страх, симпатия, жалость, страсть, сомнение. С проявлением любви справиться трудно, и поэтому люди скрывают чувства за эмоциональным щитом. В детстве мы дергаем девочек за косички и бьем мальчиков по голове книгами. Когда становимся старше, начинаем утверждать, что мужчины какие-то не такие, а женщины – еще хуже… мы заставляем себя замещать одни эмоции другими.

– Интересно, – прокомментировала Лианна. – Ты психолог?

– Если и психолог, то самоучка, – рассмеялся я. – Профессия у меня другая. А гулять я предпочитаю исключительно внутри себя. Правда, не на кого свалить, если вдруг сядет батарейка в фонарике.

В этот момент к нам подошла мадам.

– Как дела? – осведомилась она, положив руку Лианне на плечо. – Гаденыш, разумеется, в своем репертуаре – читает тебе лекции о смысле жизни? Порой он складно бубнит на незнакомый предмет. Издержки профессии. – Заметив, что я смущенно пожал плечами, мадам расхохоталась. Она уже успела выпить, но держала себя в руках. – Он может болтать так до самой смерти, – уверила она Лианну. – Будь осторожна и знай, когда его остановить. Не буду вам мешать. Просто хотела узнать, как вы. Отдыхайте.

Я откинулся в кресле и посмотрел на свою собеседницу.

– Может, прогуляемся? – предложил ей я. – Было бы неплохо подышать свежим воздухом.

– Отличная идея, – тут же согласилась она.

Ночной воздух был свежим. Оказавшись на балконе, Лианна обхватила одну руку другой, чтобы сохранить тепло. Я снял пиджак и набросил его на плечи новой знакомой.

– Тебе не холодно? – спросила она с заботой.

– Холодно, – ответил я. – Но ведь тебе тепло. Не люблю чувствовать, что кому-то рядом со мной неуютно.

– Мне уютно, – уверила меня Лианна. – А тебе?

Я пожал плечами.

– Не знаю. Просто глупо получается.

Она удивленно посмотрела на меня, но ничего не ответила.

– Понимаешь, я думаю о том, как ты тут оказалась. Ты выглядишь так, словно прилетела с Марса. Прием, Земля? Говорит Марс, иду на сближение.

– Почему? – спросила она обиженно.

– Ты слишком естественная для этого места. Слишком светлая. Слишком чистая.

– Ты странный, – произнесла она после короткой паузы. – Но ты мне нравишься. Можно, я тебя поцелую?

– Разумеется, – ответил я и подумал, не подставить ли щеку.

Она коснулась моих губ, слегка отстранилась, наблюдая за моей реакцией, и поцеловала снова, на этот раз более решительно. Наверное, так целуют в первый раз – нежно и пытливо, с зарождающейся искрой страсти, с долей стыда. Такой поцелуй означает полное доверие и готовность ко всему, что будет дальше.

Я обнял ее и прижал к себе.

– Ты сошла с ума? – шепнул я, наклонившись к ее уху.

– Но почему? – спросила она так же тихо.

– Так нельзя целовать мужчину в первый день знакомства. Хотя бы потому, что ты меня не знаешь.

Она освободилась, легким движением плеч сбросила мой пиджак и пошла к дверям, ведущим в зал.

Я с минуту стоял с растерянным видом, потом поднял пиджак, надел его и почувствовал легкий запах духов.

На балконе появилась мадам. Она подошла ко мне и встала рядом, глянув вниз через перила.

– Она ранимая девочка, – сказала она. – Через пару дней забудет, как плохой сон. Правда, она милая?

– Правда, – согласился я.

– Ты ей понравился. – Она взглянула на серебряные часики. – Пожалуй, пора сворачиваться. Уже поздно. И всем пора спать.

Мы вернулись в зал. Гости уже разошлись – кто-то пошел домой, а кто-то продолжал наслаждаться вечером, но в более интимной обстановке.

– Будем на связи, – сказала мадам, подавая мне плащ. – Но, разумеется, ты можешь завалиться без приглашения.

– О, я не сомневаюсь, – ответил я, занятый поиском ключей от машины. – Разве на этом свете есть что-то более приятное, чем завалиться без приглашения?

Глава 3

На работе меня встретили прохладно. Может, потому, что не успели соскучиться, а, может, и потому, что мое отсутствие обычно мало кого расстраивало. Охранник поприветствовал меня жестом, причем сделал это так, будто жест этот сидит у него в печенках.

Коллеги, с которыми я ехал в лифте, поприветствовали меня нарочито сухо, и я ответил им в той же манере. Я не пользовался репутацией всеобщего приятеля и считал, что это невозможно. Во всяком случае, среди коллег у меня было мало друзей. Меня считали самодовольным, честолюбивым и амбициозным человеком, и, разумеется, карьеристом.

Не скажу, что при мысли о такой репутации я прыгал от радости, но положение дел меня устраивало. Уж лучше так, чем снисходительные улыбки и разговоры за спиной о том, что я подлизываюсь к начальству. А подлизываться к начальству я не умел. Из-за чего порой, к слову сказать, очень сильно страдал.

– Приготовь мне кофе, Кейт, – бросил я помощнице, на ходу снимая плащ.

– О, и тебе доброе утро! – откликнулась она. – Агата ищет тебя целый час.

– Приготовь мне кофе, – повторил я, после чего задержался в дверях и добавил: – И позвони Агате. Скажи, что я уже пришел.

Придав своему столу рабочий вид, я сел в кресло и включил компьютер. Тот радостно пискнул и начал загружаться. Компьютер и Кейт являлись двумя существами, которые всегда были рады меня видеть.

Кейт принесла мне кофе и почту за два дня.

– Просмотри, – сказала она тоном строгой учительницы. – Ежедневник, так уж и быть, я заполню за тебя.

– А ты сегодня добрая. – Я подвинул к себе чашку с кофе.

Она поправила очки и посмотрела на меня.

– Понимаю, звучит глупо, но как все прошло?

Я помолчал, сделав вид, что заинтересован парой верхних писем из принесенного ею вороха корреспонденции.

– Наверное, так, как и должно быть. Спасибо.

– Я за тебя волновалась. Что и как.

– Пожалуйста, соедини меня с Агатой.

Она кивнула и отправилась в приемную.

Я бегло просмотрел почту – ничего сверхсрочного и важного там не было, что могло означать отличное начало дня. Но радовался я, конечно, рано.