– М… наверное, окружность? – с улыбкой предположила Надья, задумчиво накручивая на палец прядь темных волос.
– Почти. Треугольник. Это фантастическая фигура. Она меня преследует.
Надья слушала, не перебивая и лишь изредка склоняя голову в знак того, что понимает, о чем я.
– Я знала, что эта женщина вернется в твою жизнь, – сказала она, когда я закончил. – Это должно было произойти.
– Этой женщине нет места в моей жизни, – возразил я. – Хотя бы потому, что этого не хочу я.
– Ты позволишь? – Надья взяла мои сигареты. – Знаешь… я хотела у тебя спросить. Что ты чувствовал тогда, когда увидел ее снова? Что-то внутри сказало тебе: «О нет, приятель. Все не так просто. Ты думаешь, что приедешь и уедешь, и ничего не произойдет? Очень забавно, но это неправда». Так? Что-то есть в этой женщине, что ты не замечаешь – или не желаешь признаться себе, что замечаешь. И это что-то не позволяет говорить тебе уверенно, когда ты произносишь эти слова: «Этой женщине нет места в моей жизни». Так?
Я высокомерно кивнул.
– Хорошо, предположим, что до этого момента все было верно.
– Очень хорошо. – Надья откинулась на спинку дивана, затянулась сигаретой, выпустила тонкую струйку дыма и снова посмотрела на меня. – Мне всегда было интересно, какая она. Ты мне не так много о ней рассказывал. Ты нас познакомишь?
Я рассмеялся, и смех мой напоминал смех человека, который узнал, что ему осталось жить два месяца.
– Ты, наверное, шутишь, Надья?
– Ну почему же. Мне было бы интересно посмотреть на женщину, которая… хм. Так крепко тебя держит.
– Она меня не держит. У меня есть другая женщина.
– Ты глупец и лгун! – Она потушила сигарету в пепельнице, резко поднялась и сделала круг по комнате. – Я уже говорила тебе об этом, Брайан. Ты не сможешь жить в спокойствии. Тебе необходимо движение. Иногда тебе хочется отдохнуть – да, я понимаю тебя, это очень свежее, новое ощущение. Но когда ты выходишь из спальни своей новой женщины, то думаешь совсем не о том, как тебе было хорошо.
– Я думаю о том, что уже все для себя решил. Это именно то, о чем я думаю.
Надья сжала в ладонях свой стакан.
– Знаешь, в чем различие между порочными и плохими людьми, Брайан? – спросила она.
– А разве между ними есть различие? – ответил я вопросом на вопрос.
– Плохие люди портят других людей осознанно. Вот Рэй, например, плохой человек. – Надья наигранно покачала головой. – У него много дурных привычек. А порочные люди портят других людей неосознанно. Они не думают о том, что могут кого-то испортить.
На этот раз я сдержал смех.
– Рэй – плохой человек. Это, конечно, верно, но так забавно звучит.
– Да, Рэй – плохой человек. А вот ты…
– Ах, – передразнил я ее, в очередной раз закуривая.
Надье это понравилось. Она довольно улыбнулась.
– Фу, ты ужасно испорченный! – сказала мне она, и теперь уже расхохоталась. – Это плохая привычка – передразнивать других!
– Ну, а себя ты относишь к плохим людям? Или к порочным?
Надья задумчиво посмотрела на свои ногти, снова мельком глянула на кольцо.
– Думаю, к порочным, – глубокомысленно ответила она. – А каким относишь себя ты?
Я сложил руки на груди и улыбнулся.
– Мне кажется, ты сам ответила на этот вопрос.
– Но, может быть, ты со мной не согласен?
– То есть, тот факт, что я спал с тобой, зная, что ты замужем – это плохо, а то, что мы нюхали кокаин – это… хм… порочно?
– Давай не будем ворошить прошлое, Брайан. Мы провели много приятных ночей вместе, но мы отвлеклись от главного. – Она наклонилась ко мне. – Не обманывай себя. Ты ведь прекрасно знаешь, кто принесет тебе счастье.
– А ведь когда-то я думал, что счастье мне принесешь ты.
Надья погрозила мне пальцем и достала из моей пачки еще одну сигарету.
– Вот, посмотри, ты порочный человек. Я даже не замечаю, что курю вторую сигарету за полчаса! Я – это я. Знаешь, почему ты думал, что я принесу тебе счастье? Потому что мы с ней похожи.
– О, леди, что я слышу! Вы всегда повторяете, что не любите, когда вас с кем-то сравнивают.
Надья с достоинством кивнула.
– Именно поэтому я хочу, чтобы ты нас познакомил. – Она махнула рукой. – Послушай, Брайан, я не понимаю, к чему мы ведем все эти глупые разговоры. Ведь мы с тобой понимаем, что к чему. Мы знаем, что все в жизни должно делаться хорошо. А когда ты работаешь, отдыхаешь, куришь, пьешь и трахаешься по инерции – просто для того, чтобы это сделать – то это не жизнь. По крайней мере, для таких людей, как ты. Ну, и для таких людей, как я, тоже.
– Как это – отдыхать и трахаться по инерции? – поинтересовался я дежурным тоном.
– Тебе лучше знать. Это ты пытаешься навешать себе на уши лапшу. Стыдно, Брайан! Признайся себе, что ты хочешь другого.
– Это похоже на сеанс психоанализа. – Я достал очки. – Вы хотите об этом поговорить?
– Ты познакомишь нас, Брайан? – снова задала вопрос Надья, не отреагировав на шутку.
Я помолчал, наблюдая за ее лицом. Ничего, кроме легкого любопытства, я там не разглядел.
– Хорошо, – наконец, ответил я. – Я вас познакомлю. Хотя мне не нравится эта идея.
– Потому что она не плохая, а порочная? – Надья снова наклонилась ко мне. – Ты ведь знаешь, дорогой, меня не так-то легко испортить. Для этого надо хорошо постараться. Мне иногда обидно от мысли о том, что, наверное, я испорчена до конца…
– Я смотрю, тебе нравится об этом думать?
Надья с улыбкой покачала головой.
– Не знаю, что тебе ответить. Ах, не хмурься, Брайан, тебе это не идет! Кроме того, будут мимические морщины. – Она глянула на часы. – Надеюсь, я тебя испортила не до конца, и ты остался джентльменом? Я бы хотела, чтобы ты помог мне накрыть на стол.
Глава 7
Первую рабочую неделю я напоминал сонную муху – сказывался другой режим дня. Точнее, его отсутствие. Да что там говорить – режима дня у меня никогда не было, так как у человека, который имеет привычку идти спать в начале четвертого утра, не может быть даже подобия режима дня. Но теперь такой роскоши я позволить себе не мог. Равно как и роскоши зачитаться допоздна и встать в десятом часу. В половину пятого я уже был на ногах. Просыпался полностью около девяти, выпив пару чашек кофе, а к вечеру падал от усталости. Те, кто думает, что в гибком графике много плюсов, смотрят на мир через розовые очки.
В эту пятницу мне пришлось изрядно понервничать. В конце недели нервничали все: кто-то не успел сдать отчеты в срок, кто-то носился с планами статей, кто-то назначал деловые встречи, втайне надеясь, что их можно будет перенести на потом. Но эта пятница была особенной. Я встал не с той ноги (сомневаюсь, что в четыре тридцать утра может быть иначе), и меня раздражало все. Беспричинно-траурные лица коллег в коридоре, сукин сын, припарковавший машину на моем месте, сломавшийся чайник, забытая дома зажигалка, отсыревшие спички. Я ругался, кричал на подчиненных, разбил пару стаканов и, видимо, для того, чтобы достойно завершить день, поссорился с Агатой. Мы часто ругались, но по-настоящему ссорились редко. На этот раз я ушел, демонстративно хлопнув дверью, предварительно выразив свое категорическое несогласие с ее взглядами. Стоит ли объяснять мою эйфорию, когда я отправился домой с твердым намерением забыть о работе хотя бы на выходные?
…Ужинать я не стал, и это привело кошек в недоумение. Мы всегда ужинали вместе – это было давней традицией. Мои любимцы ели с аппетитом, иногда поглядывая на меня – может, я решу перекусить на ночь? Но голода я не чувствовал. Я чувствовал усталость. Больше моральную, чем физическую, как и бывает после рабочего дня.
Когда я поднялся и пошел в спальню, на ходу снимая пиджак, кошки тоже побрели за мной. Они устроились в кресле, немного потеснив друг друга, и притихли, по-прежнему изучая меня. Я оставил включенной лампу у кровати, полистал книгу, потом повертел в руках сотовый телефон. Вспомнил, что обещал позвонить Лианне, но решил, что совсем не важно, в чьей кровати я усну, как бревно, лишь только приняв горизонтальное положение.