Я отлично понимал, что мне следует подняться и отправиться к Джо – только ноги мои явно были другого мнения. Моим единственным желанием было плюнуть на всё, снова сесть за руль и вернуться в город. "Мне надо уехать". Что за ерунда?
Уехать от кого? От себя? От меня, может?
– Брайан, всё в порядке?
Голос Джо вернул меня к реальности – я даже вздрогнул от неожиданности.
– Всё отлично. – Я попытался улыбнуться – вероятно, это у меня не получилось, потому что в глазах Джо мелькнула недоверчивость. – Телефонный разговор меня утомил. Пойдём. Я умираю от жажды.
Далёкий женский голос объявил посадку на рейс Нью-Йорк – Тель Авив, и мы с Джо заторопились.
– У тебя точно всё в порядке? – спросил он ещё раз, придержав меня под локоть.
– До того момента, как я начинаю думать о том, что скоро оторвусь от земли.
В Тель Авиве нас закружили дела. Всё началось с того, что работники службы безопасности тщательно проверили наш багаж. Потом настала очередь нас самих, потом – документов. А после настало время встречи с друзьями.
Друзей оказалось много. Большинство из них уже довольно долгое время провели на месте, и кондиционированный воздух зала уже не спасал непривычных к израильскому климату людей от полуденной жары.
Особенно неожиданной для меня была встреча с моим сокурсником и, наверное, одним из лучших университетских друзей. Мы обнялись, после чего Кайл критически меня оглядел.
– А ты ни капли не изменился, сукин сын, – сказал он мне доброжелательно. – Всё такой же самовлюблённый вид. Кто бы мог подумать. И, разумеется, холостяк. Да, ничего нового. Ах, эти американцы…
В речи Кайла легко можно было услышать израильский акцент. Да и поведение его было в высшей степени израильским – оживлённые жесты и любопытствующий взгляд.
– Как ты? – спросил его я.
– О, великолепно, просто великолепно! Нелёгкий журналистский хлеб… но я не жалуюсь, ибо я выбирал это сам. Недавно ездил в Эмираты, – продолжил он с самодовольной улыбкой. – Там отличные курорты!
– Знакомься, это Джозеф, мой коллега. Это Кайл. Он стоически терпел меня на протяжение всех университетских лет.
– Ещё чуть-чуть – и моё терпение бы лопнуло! – заявил Кайл, после чего пожал Джо руку. – Очень приятно. Пейте много воды! На улице очень жарко. Даже для нас. Мы скоро выезжаем.
Иерусалим встретил нас немного настороженным величием. Этот город, как казалось, никогда не менялся. И именно поэтому производил впечатление чего-то грозного и нерушимого. Священный восторг при виде белых стен сменялся молчаливым восхищением. Даже автомобильные пробки, бесконечные ряды магазинов в узких улочках и люди, спешившие по делам, не ослабляли этих ощущений. Город дремал, утомлённый послеобеденной жарой, и небо было мутным – шарав, как называют это явление природы жители Иерусалима. Невыносимые часы, когда никому не хочется покидать прохладных помещений и вдыхать сухую пыль улицы, окунаясь в духоту сероватого воздуха.
Долгий путь до отеля совершенно измучил нас. Пресс-конференция должна была начаться завтра в полдень, что не могло не радовать – мы получили возможность насладиться видом вечерней столицы.
Мы с Джо получили два соседних номера. Это были чересчур шикарные для делового отеля комнаты с истинно иерусалимским размахом, который, как ни странно, не напоминал европейский даже отдалённо.
– Только не говори, что мы не пойдём гулять по старому городу, – сказал мне Джо.
– Ночью там такая красота!
– Я могу гулять бесконечно, – ответил я. – Только после того, как приму душ и посплю пару часиков.
– Знаю я твои пару часиков. Только не проспи ужин, хорошо? Говорят, там будут важные гости.
Приняв душ, я завернулся в махровый халат, подошёл к окну и, с наслаждением закурив первую сигарету за четыре часа, стал изучать городской пейзаж. Панорама впечатляла – можно было увидеть значительную часть города, строгого и в то же время невероятно контрастного. Я наблюдал за людьми, которые суетились внизу и за машинами, плетущимися по узкой улочке. Самая что ни на есть будничная картина завораживала и притягивала взгляд.
Я подумал о том, что следует проверить исправность фотоаппарата, а заодно и проверить, заряжены ли батарейки, но ночь, проведённая в пути и полная волнений, давала о себе знать. Я вытянулся на белоснежных простынях, у которых был совершенно неземной запах, и через пару минут уже крепко спал.
Думаю, не стоит и говорить о том, что Джо оказался прав – пары часов сна мне не хватило. Я проснула и обнаружил, что за окном стемнело, а дневную жару сменила вечерняя свежесть. Часы показывали начало седьмого, и это означало только одно – я проспал не два, а целых четыре часа.
Я чувствовал себя отдохнувшим и полным сил. В номере царила сладкая и безмятежная тишина, ласкающая слух – кроме доносившихся с улицы приглушённых голосов, ничего её не нарушало. Вот он, Рай, тут же решил я и, завернувшись в одеяло, снова прикрыл глаза. И подумал о том, что был бы совсем не против подремать ещё минут тридцать.
Ленью, которая обыкновенно навещает людей сразу после пробуждения и шепчет на ухо, что можно пробыть в тёплой постели ещё пару минут, я не страдал. В университетские годы у меня была подобная привычка, но я избавился от неё расчётливо и безжалостно. Смирившись с моим решением совершать утренние пробежки, лень отчаялась и смущённо отступила.
Теперь же умиротворённая атмосфера и душевное спокойствие так и располагали к тому, чтобы позволить себе маленькую слабость. От этой мысли на душе у меня стало ещё лучше и, довольный принятым решением, я задремал.
Мне снился цветной и добрый сон без сюжета и смысла. Я так давно не видел снов, что уже почти забыл об их существовании. Жизнь вне времени. Совершенно нереальные мгновения, которые могут тянуться бесконечно, под самым немыслимым углом показывая свой таинственный мир и причудливо искажая реальность. Тут не было будничных мыслей. Тут существовало только безмолвное спокойствие мира снов.
Стук в дверь явно не был частью сна. Но я осознал это не сразу. Лишь только когда он повторился, я открыл глаза – и понял, что сказка осталась в том прекрасном мире, куда мне не попасть.
Меня разбудил Джо. Он был в костюме и при галстуке – и я вспомнил об ужине.
Вспомнил я и о том, что весь день ничего не ел – и мой желудок незамедлительно отреагировал на эти мысли.
– Доброе утро, – сказал он мне. – Что бы ты без меня делал?
– Я видел какой-то чудесный сон, – поделился с ним я. – Правда, я так и не понял, о чём он…
– У тебя есть полчаса для того, чтобы привести себя в порядок. И…
– И, пожалуйста, не опаздывай, – немного раздражённо продолжил я. – Ты же знаешь, что я никогда не опаздываю.
– Зато любишь поспать.
– Я обещаю исправиться, мамочка. Ты поможешь мне завязать галстук?
Джо посмотрел на меня и рассмеялся.
– Думаю, с этим ты справишься сам. Я жду тебя внизу.
Столовая превзошла все мои ожидания. Я видел много шикарных отелей, но ни в одном не встречал такого уюта. Он чувствовался во всём: в аккуратно накрытых белыми скатертями столах, в улыбках официантов. Уют витал в воздухе с множеством запахов – еды, духов и ещё чего-то, мне незнакомого.
Столовая была небольшой, но каким-то непостижимым мне образом вместила в себя целую толпу людей. Люди разговаривали, смеялись, прохаживались рядом с едой и время от времени интересовались названием того или иного блюда. Все, как один, были в отглаженных костюмах и блестящих туфлях. Это придавало обстановке что-то сухое, сдержанное и официальное, и совсем не вязалось с уютом столовой. Мне гораздо больше нравилась картина полуденного аэропорта – господа арабисты были одеты совершенно вразнобой. Кто-то – в джинсах, кто-то – в старых добрых брюках-клёш.
И являли собой разношёрстную компанию. Тогда мы выглядели туристами, которые полными детского любопытства глазами разглядывают всё вокруг, то и дело щёлкая вспышками фотоаппаратов, и до смерти боятся потерять своего гида.
Если сказать в общем, большой радости от того, что меня заставили напялить деловой костюм в очередной раз, я не испытывал. Я попробовал надуться – но вовремя решил, что это будет не очень хорошим дополнением к моей заспанной физиономии.
Появившийся внезапно Кайл не преминул отпустить в мой адрес шутку.
– А, так я и знал, галстук тебе совершенно не идёт! Ладно, ладно, я просто пошутил. – Он повернулся к своему спутнику, человеку лет пятидесяти в очках и с седой шевелюрой, очень аккуратно уложенной. – Знакомься, это Зоар. Политический обозреватель. Журналист и арабист. Доктор востоковедения. Брайан, – представил он меня. – Мой американский коллега. Мы вместе учились в университете.