Орестес приложил палец к губам.
– Тише, Лидия, тише. Ты сама потом пожалеешь о том, что сказала. Она просто еще девчонка.
– Жестокая девчонка, – не унималась Лидия. – Тот, кто не чтит отца с матерью, не заслуживает любви. Ты должен платить ей той же монетой! Не ходи на свадьбу, Орестес! Пойдет Сандра, и это естественно, как-никак, Элена – ее крестная. К тому же она – ребенок, церемония для нее – все равно что театр. Пусть сходит, развлечется! Но тебе зачем туда идти?
Орестес взглянул на нее с таким упреком! И если в его больших темных глазах не стояли слезы, то Лидия чувствовала, как они сочатся из самого сердца. Она подошла к Орестесу, взяла его руки в свои, прижала их к груди и, заглядывая в глаза, спросила:
– Ну что тебе там делать, скажи? Зачем иметь дело с людьми, которые могут обидеть ребенка? Я прошу тебя, не ходи к ним! Ради меня! Я тебя прошу!
Лидия прижалась к нему, и он ее обнял. Его лицо выражало безнадежность и обреченность. Он не мог объяснить жене, почему, несмотря ни на что, он должен пойти на свадьбу своей старшей дочери Эдуарды.
Лидия тем временем шептала:
– Послушай, давай сделаем так… Ты надеваешь свой костюм, я – свое лучшее платье, и мы отправляемся в самое шикарное кафе, берем бутылочку вина, пиццу. Соседям ты скажешь, что был на свадьбе. И все! Все будет хорошо! Не ходи к ним, ладно?
Лицо Орестеса выражало теперь не только обреченность, но еще и мольбу. Вглядываясь в глаза жены, он просил ее перестать за него бояться. Он не маленький. Ну что тут такого? Он побывает на свадьбе у дочери, и что?
Лидия отстранилась, безнадежно махнув рукой.
– Поступай как знаешь, – устало сказала она. Орестес виновато понурился, но потом улыбнулся. Ему нелегко давались его молчаливые победы, и все-таки он побеждал.
Глава 8
Последняя надежда Бранки на то, что свадьба расстроится, вспыхнула тогда, когда от Лауры принесли коробочку с кольцом и записку. Она все ждала, что сын обидится на пренебрежение своей невесты. Ишь, расшвырялась кольцами! Тоже мне гордячка!
Но Марселу и тут нашел повод для восхищения:
– Ты же видишь, какая она чистая, бескорыстная! Я виноват перед ней. Она берегла себя, а я… И все-таки она меня полюбила! Какое счастье!
Для Бранки было счастьем то, что ее сын здоров. В конфиденциальной беседе врач сказал Бранке, что любовь сотворила с Марселу чудо: он так стремился выздороветь, что организм активизировал все свои скрытые ресурсы и справился с травмой. Эдуарда вылечила его шоковой терапией.
Бранка поджала губы, но ничего не сказала. Она предпочла бы, чтобы ее сына лечили более гуманными способами. Однако результат был налицо, и он ее устраивал. Поэтому она оставила свои чувства при себе и принялась готовиться к свадьбе.
Что-что, а устраивать празднества Бранка умела. Все говорили, что она не жалела на них денег. Но разве дело в деньгах? Деньги есть у многих. Бранка умела потратить их со вкусом и с толком. Изысканное убранство, изысканное меню, отличный оркестр, небольшие приятные сюрпризы – каждый гость у нее чувствовал себя обласканным, каждый находил для себя что-то приятное и потом с удовольствием вспоминал о проведенном вечере. Празднества Бранки славились на весь город, и быть приглашенным на них считалось немалой честью.
Свадьба же ее первенца должна была стать чем-то фантастическим – феерией! – и запомниться всем надолго. Бранка была честолюбива, тщеславна и не скрывала этого.
– Главное, чтобы мама вовремя вспомнила, что невеста не она, – говорила Милена, наблюдая за хлопотами Бранки.
Зазвонил телефон, Бранке передали трубку.
– Боже мой! Кого я слышу? Атилиу! Ты успеешь на свадьбу? Она уже в эту пятницу! – Глаза Бранки сияли, губы улыбались, она вся расцвела, говоря по телефону. – Знаешь? Ах, ну да, конечно, ты знаешь и успеешь! Мы тебя ждем! Ты не представляешь, как мы соскучились!
Положив трубку, Бранка подумала: вот счастливый человек! Мы тут столько всего пережили, а он себе едет и едет в своем Восточном экспрессе, отдыхает, развлекается. Для него ничего не произошло, и свадьба состоится ровно в назначенный день! Поразительно!
Милена смотрела на мать с иронической усмешкой.
– Ты знаешь, как ты разговариваешь с Атилиу? – насмешливо спросила она.
– Как? – глядя на себя в зеркало и разглаживая кожу на щеке, рассеянно спросила Бранка.
– А вот так! – И Милена изобразила счастливую улыбку, полузакрыла глаза и учащенно, страстно задышала. – «Мы тебя ждем! Ты не представляешь, как мы соскучились!» – сказала она низким голосом.
– Что ты себе позволяешь? Как ты смеешь? – возмутилась Бранка.
– Это ты себе позволяешь! И я бы на месте папы… – Милена смотрела на мать с нескрываемой неприязнью.
Бранка вся подобралась, сжалась, словно тигрица, приготовившаяся к прыжку, но тут же у нее на губах заиграла светская улыбка.
– Мне очень жаль, дочка, что ты в последнее время махнула на себя рукой. Не учишься, не работаешь, даже не путешествуешь. Тебя ничего не интересует, и от этого у тебя очень портится характер. Мне кажется, у тебя не ладится и с Франку. А он тебя очень любит. Но если ты не возьмешься за ум, Милена, ты потеряешь свое счастье!
Бранка не сомневалась, что, больно хлестнув Милену, она поставит ее на место. Но ошиблась. Милена была сейчас недосягаема не только для жениха, но и для матери. Влюбившись в Фернанду, она забыла о существовании Франку.
Бранке такое и в голову не приходило. Замужество было для нее деловым мероприятием, своего рода бизнесом, где партнеры должны были честно исполнять взятые на себя обязательства, а именно: заботиться об общем благосостоянии семьи, о ее репутации, взаимном престиже и расширении связей в обществе. Именно с этой точки зрения она и считала себя идеальной женой. Она помогла Арналду увеличить свое состояние, она родила ему первоклассного наследника, она шикарно вела их общий дом. Что еще можно было от нее потребовать? А что до ее личной жизни, жизни сердца, то она не касалась никого, кроме нее самой. Никаких других взаимоотношений Бранка представить себе не могла, и поэтому поведение дочери казалось ей верхом глупости.
Ее удивляло, что дочь не стремится к настоящей независимости, к самостоятельности, не хочет уйти из-под родительского крова и завести собственный дом, где была бы полновластной хозяйкой. Только ради счастья Милены она и настаивала на официальной помолвке с Франку. Дон Торелли был человеком зрелым, состоятельным, определившимся в жизни, к нему легко было подстроиться и направлять его в нужную сторону. В необходимости управлять мужчинами вообще и мужем в частности Бранка не сомневалась. Как не сомневалась и в том, что счастье – это и есть непререкаемая власть.
Что же касается Атилиу, то да, конечно, он ей нравился. Даже очень. Да и кому бы не понравился обходительный, умеющий жить мужчина, галантный, талантливый, умный? В их фирме он был ведущим архитектором и мог дать фору Арналду. Он был их давним другом, и Бранка дружила с его женой Алисией. Новелли были идеальной парой, и Бранка иногда даже завидовала тому, что Алисия так влюблена в своего мужа. Про себя она винила Арналду за то, что тот не сумел пробудить в ней такую же долгую любовь, оставив ту пустоту, которую ей постоянно приходилось заполнять. Отчасти эту пустоту заполнял Марселу, и окончательно, надеялась Бранка, заполнит внук.
Да, Атилиу и Алисия были идеальной парой, но и у них была своя беда: у них не было детей. Атилиу это очень травмировало. Он мечтал о ребенке, но был так привязан к жене, что и помыслить не мог о разводе. Алисия лечилась от бесплодия, и они все надеялись, надеялись… А потом произошла эта несчастная авария. Атилиу отделался месяцем больницы, а Алисия умерла через три дня.
Атилиу винил себя в ее смерти, потому что сел за руль, выпив лишнего. Они как раз уезжали с вечеринки Бранки. Он так страдал, даже пытался покончить с собой. И вот в эти трудные, мучительные для Атилиу времена Бранка была рядом с ним и сумела помочь ему. Именно она – так она считала – сумела внушить ему, что необходимо жить дальше, сумела повернуть его лицом к жизни. С той поры и установилась между ними та особая близость, которой дорожила Бранка. Она чувствовала себя тем безусловным авторитетом, которому всегда подчинится, которого всегда послушается этот независимый, самостоятельный мужчина, кумир всех женщин.