- Разреши мне у тебя переночевать, только не говори маме, где я.
- Да как же я могу тебя здесь прятать, если Горети, твой отец и сеньора Эстела там с ума сходят! – возмутилась Алзира.
- Ну, потерпи хотя бы до завтра, - взмолилась Симони. – Пойми, я не могу пойти к ним сейчас: мне очень стыдно!
- А что ты натворила с этим паскудником Олавинью? – строго спросила Алзира.
Симони поняла ее намек и заговорила горячо, взволнованно:
- Между нами ничего не было! Я сначала хотела провести с ним ночь. Но потом испугалась. И вообще поняла, что нельзя вот так, без любви. Я ведь влюблена в Олавинью только чуть-чуть, самую малость…
Алзира смотрела на нее как на глупого, бестолкового ребенка, укоризненно качая головой. А вывод сделала вполне в духе Горети:
- Пороть тебя надо, вот что я поняла.
- И ты туда же? – обиделась Симони. – Я уже взрослая, у меня своя работа, есть талант!
- Ты еще должна доказать это и себе, и матери, - назидательно промолвила Алзира. – А ты сегодня доказала всем, что у тебя по-прежнему ветер в голове.
- Но ты мне позволишь здесь переночевать?
- Ложись и спи, если сможешь заснуть, - сердито проворчала Алзира. – Пусть мать там мается без сна, а ты – спи!
Ранним утром к Алзире нагрянул Бруну, первым догадавшийся, где может быть Симони.
- Я вчера нашел-таки Олавинью и узнал, что ты сбежала и от него, - пояснил он. – Ну а дальше стал соображать, к кому бы ты могла податься. Сейчас я тебя отвезу к сеньоре Горети.
- Нет! Я не пойду! – испугалась Симони. – Она меня убьет!
- Тогда поедем к твоему отцу.
- Я думаю, после вчерашнего он сделает со мной то же, что и мама.
- Да. Что же нам делать? – озадаченно покачал головой Бруну. – Может, сходить в больницу к сеньору Америку? Ты все ему расскажешь, а уж он сумеет настроить сеньору Горети должным образом.
Так они и сделали.
Америку удивился ранним визитерам, но виду не подал и внимательно выслушал покаянную речь Симони.
А она начала с того, что повинилась перед ним за свою мистификацию с поэтами.
- Я не хотела ничего дурного. Мне даже казалось, что с Клотильдой ты был бы более счастлив, чем с моей мамой. Она ведь по-прежнему любит Фреду… Прости, если я опять сделала тебе больно.
- Нет, я все это знаю от Горети, - сказал Америку. – Она ничего от меня не скрывала. И пошла на эту сделку только из-за тебя. Но, как выяснилось, мы все ошиблись. Никто из нас не стал счастливее от такого решения.
- Я постараюсь ее больше не огорчать, - пообещала Симони, рассказав заодно, что она выкинула минувшей ночью. – Но мама мне уже не поверит. А ты можешь за меня поручиться перед ней? Скажи ей, что я теперь все поняла и хочу, чтобы ее жертва не была напрасной…
- Жертва… - печально повторил Америку. – Я тоже со своей стороны должен многое сделать для Горети. Что же касается тебя, то у меня нет уверенности, что ты опять не станешь водиться с Олавинью.
- Нет, с ним покончено! – воскликнула Симони.
Америку покровительственно улыбнулся.
— Ну, дай-то Бог. А чтобы окончательно забыть этого ничтожного типа, я советую тебе обратить серьезное внимание на Бруну. По-моему, вы очень подходите друг другу?
Вогнав в краску обоих посетителей, Америку поблагодарил их за визит и пообещал подготовить Горсти к встрече с дочерью.
Когда же к нему пришла Горсти, он обрадовал ее тем, что Симони нашлась, и сообщил свое решение
— Я предлагаю расторгнуть нашу сделку. Инициатива о разводе будет исходить от меня, так что тебя никто не упрекнет.
— Нет! Как же я могу тебя бросить? — воспротивилась Горсти.
— Ты, пожалуйста, не перебивай меня, — попросил ее Америку. — После инсульта я не предполагал долго задерживаться на этом свете и поэтому хотел помочь тебе. Но сейчас доктор говорит, что я могу протянуть еще несколько лет. И мне будет очень тяжело видеть тебя несчастной. Поэтому нам следует развестись.
— Но у тебя же никого нет! — возразила Горети. - Марилу и слышать не хочет о том, чтобы ты жил у нее. Она сама недавно говорила мне, что завела молодого любовника и собирается путешествовать с ним по Европе.
— На Марилу я и не рассчитываю, — грустно произнес Америку. — А ты найдешь приличный пансион для пожилых людей и буде навещать там меня раз в месяц. Сможешь делать это по старой дружбе?
— Я Буду приходить к тебе каждую неделю, — невольно вырвалось у Горсти.
- Ну вот мы и договорились, — подвел итог Америку. — Поверь, мне будет гораздо спокойнее жить, зная, что ты счастлива.
Почувствовав за собой слежку, Дора поняла, что Новаэс ей не поверил, и вынуждена была искать защиту Фреду:
— Отавиу живет у меня. Но его надо куда-то перевезти, потому что человек Новаэса ходит за мной по пятам.
— Это я возьму на себя, — пообещал Фреду. — Но скажи, той женщиной, которую Жуилгерме видел в Нью-Йорке, была ты?
- Да. Я летала туда каждой уик-энд. Поэтому никто не заметил моего отсутствия здесь.
— А почему ты так уверена, что слежку за тобой установил Новаэс?
— Потому что... Я вынуждена была вести двойную игру, — призналась Дора. — Когда Новаэс предложил мне информировать его о делах «Индустриас Медейрус», я согласилась. Мне надо было обезопасить Отавиу.
— Теперь ты должна с этим покончить, - потребовал Фреду. — Я поселю Отавиу а в надежном месте, но у нас есть не больше недели, чтобы во всеуслышание объявить о преступлениях Новаэса.
— Тогда ему тоже придется сесть в тюрьму, — испугалась Дора.
- Но нельзя же всю жизнь прятаться — рассердил Фреду, — Надеюсь, вы оба это поняли? Не исключено, что явка с повинной поможет Отавиу вообще избежать наказания, мы найдем хорошего адвоката, и все устроится.
На следующий день Дора уволилась из компании «Индустриас Медейрус», а Отавиу тайком перебрался в особняк Жордан, в котором теперь жили Фреду и Горети.
Однако идти с повинной в полицию он наотрез отказался.
— Руй убьет меня, даже если я буду сидеть за тюремной решеткой. Он не сможет простить мне того, что однажды взял свою долю денег, но не вложил их в преступный бизнес, как бывало всегда.
— А где, кстати, те деньги? — спросил Фреду.
— Я истратил их на картины, о которых мечтал всю жизнь. Дега, Пикассо…
— А где же в таком случае картины?
— Этого я тебе не скажу — заявил Отавиу.
— Ладно, не говори, — согласился Фреду. — Но обличить Новаэса тебе придется. Иначе я сам пойду в полицию.
— Дай мне еще немного времени на раздумье, - попросил Отавиу.
Спустя несколько дней он согласился побеседовать с Кайо, но от публичного обличения Новаэса категорически отказался.
Руй Новаэс должен был хоть как-то ответить на обвинения, высказанные в телеинтервью сенатором. Для этой цели он и назначил у себя в офисе пресс-конференцию.
Суть его оправданий сводилась к тому, что он якобы вообще ничего не знает о взятках, поскольку владелицей тех компаний, о которых упоминали сенатор и Конраду Медейрус, является Тереза.
— Возможно, она давала кому-то взятки и сама брала их, на мне про про это ничего не известно, — закончил он.
— А как быть с доверенностью на управление компаниями? – подал голос один из репортеров.
Новаэса этот вопрос не поставил в тупик.
- Моя жена действительно поручила мне временное управление компаниями, пока находилась в больнице. Но срок этой доверенности на днях истек, а новая не была оформлена.
— Означает ли это, что вы и ваша жена расходитесь во взглядах на управление собственностью? — задал вроде бы невинный вопрос тот же репортер, и Новаэс, не почуявший подвоха, ответил положительно. — Так, может, поэтому вы и стреляли в нее? — продолжал гнуть свое репортер.
Новаэс разозлился.
— Это был несчастный случай! С меня сняты все обвинения, и даже ваша газета подробно о том написала!