Мама с лордом Брэдфордом сели в экипаж, принадлежавший супругам Стаки, оставив в нашем распоряжении карету Кембриджей.
— Думаю, было бы неплохо, если бы ты танцевал сегодня не только со мной и мамой, Рив, — сказала я своему псевдожениху, когда мы были на пути к Гросвенор-сквер, где находился дом Ларчмонтов. — Знаешь, таким высокомерным поведением ты только подчеркиваешь свое сходство с Корсаром.
Смотревший в окошко Рив повернул голову в мою сторону. В слабом сумеречном свете его лицо было все еще хорошо видно.
— Мне ни с кем не хочется танцевать, — упрямо возразил он.
— Ну, ты мог бы, например, пригласить миссис Стаки. Или хозяйку дома
— хотя бы из вежливости. Он только мрачно посмотрел на меня.
— Если ты не будешь танцевать, лорд Брэдфорд сочтет тебя грубияном, — пригрозила я. Его взгляд стал еще мрачнее.
— Не строй из себя мученика, — посоветовала я. — Посмотри на меня. Вчера вечером я проговорила о погоде столько, сколько не говорила за всю свою жизнь, и ведь не жалуюсь!
Рив взглянул на меня с удивлением:
— Тебе было скучно, Деб? А мне казалось, будто ты в полном восторге.
— Честно говоря, многие из собеседников не вызвали у меня абсолютно никакого восторга. — Я сделала многозначительную паузу. — Мне кажется, Рив, что если я чем-то жертвую ради нашей фиктивной помолвки, ты тоже должен это делать.
Он сложил руки на груди, глаза его лукаво сверкнули.
— Я не согласен с твоей логикой, Деб Если я буду танцевать с другими женщинами, люди решат, что ты меня не интересуешь. Если же я весь вечер простою у стенки, пожирая тебя жадным взглядом, все подумают, будто я безумно влюблен.
— Стоит ли заставлять кого-то думать, будто ты в меня безумно влюблен? — стараясь придать своему голосу максимум рассудительности, поинтересовалась я. — Не забудь — ведь мы не собираемся жениться всерьез. Так что не перестарайся.
Несколько минут после этого мы ехали молча. Рив смотрел в окно, а я разглядывала его великолепный профиль, давая ему возможность осмыслить сказанное.
— Да, конечно, ты права, — наконец повернувшись ко мне, раздраженно проворчал он. — Но ничто не заставит меня танцевать с этими дурочками, которые, кажется, всегда готовы упасть в обморок, если я к ним подойду.
Я вспомнила Аманду и ее подруг.
— Пожалуй, тебе действительно не стоит с ними танцевать. Я имею в виду парочку матрон, которых ты можешь спокойно ангажировать на танец просто для того, чтобы продемонстрировать свое уважение к обществу.
Он снова мрачно посмотрел на меня:
— И почему только я позволяю себе все это выслушивать?
— Потому что в глубине души знаешь, что я права.
— Нет, потому что я твой должник, и ты бесстыдно этим пользуешься, — возразил он.
— Как ты мог обо мне так подумать? — усмехнулась я.
Фыркнув, он откинулся на коричневые бархатные подушки и закрыл глаза. Всю оставшуюся дорогу никто из нас больше не открывал рта.
Когда объявили о нашем прибытии, это уже не вызвало такого оживления, как вчера. С одной стороны, дом Ларчмонтов располагал танцевальной залой, поэтому здесь было так много народу, что вновь прибывшие не обращали на себя столько внимания, как у Меритонов. С другой стороны, сегодня мы прибыли вшестером, и, несмотря на всю мою неприязнь к лорду Брэдфорду, следовало признать, что благодаря ему я могла чувствовать себя нормальным человеком, а не какой-то тенью возбуждающего нездоровое любопытство Корсара.
Мы встали у боковой стены залы, перед большим зеркалом в позолоченной раме, рядом с которым стояла огромная корзина роз.
— Еще один скучный вечер, — пробормотал мне на ухо Рив.
Если мама с лордом Брэдфордом и слышали слово скучный, то не подали виду.
Я сочувственно улыбнулась.
— С нетерпением жду ужина, — сказала я. — У тебя такой скверный повар, что мой аппетит только разгорелся. Надеюсь, здесь подают лепешки из омаров, как у Меритонов.
— Вчера вечером ты съела просто неприличное количество этих лепешек, Деб, — усмехнулся Рив.
— И собираюсь съесть сегодня такое же неприличное количество, — заверила я.
— Неужели мой повар действительно так плох?
— Вне всяких сомнений.
— Странно. Я никогда этого не замечал.
— Потому что твой желудок потерял чувствительность из-за того вина, джина и бренди, которые ты выпиваешь, — строго заметила я.
— Жаль, что ты сейчас не с косой, а то бы я тебя за нее дернул. — с тоской посмотрел на мою прическу Рив.
— Только дотронься до моих волос — сразу умрешь, — предупредила я.
— Ладно-ладно! — засмеялся Рив. Его лицо прояснилось. — В соответствии с предельно строгими правилами, леди Джерси и ее помощниц из комитета мне разрешается пригласить тебя только на два танца. Один будет после ужина-а вот как насчет ближайшей кадрили?
— Ну конечно, милорд, — не стала спорить я. — Это оставит тебе кучу времени на то, чтобы потанцевать с мамой, миссис Стаки и леди Ларчмонт.
Тут музыка кончилась, и Рив взял меня за руку и повел в круг.
Бал у Ларчмонтов ничем особо не отличался от бала у Меритонов. Рив, как и обещал, танцевал больше, чем вчера, но все равно в основном подпирал стену. Он, правда, уже не так скучал, поскольку сегодня на бал приехали некоторые его приятели и ему было с кем поговорить. Под эти разговоры они то и дело прикладывались к чаше с пуншем, и к тому времени, как мы снова встретились, глаза Рива изрядно остекленели.
— Тебе нужен свежий воздух, а не танец, — увидев его, заявила я и, взяв за руку, повела в глубь залы, к выходившим на террасу двустворчатым дверям. Ночь была теплой, воздух благоухал цветами и травами, почти заставляя поверить, что ты в деревне.
— Я не пьян, — оскарбленно заявил Рив.
— Я и не говорила, что ты пьян, — ответила я.
— Ну, подразумевала.
— У тебя глаза совсем стеклянные.
— Это потому, что мне скучно, — сказал он еще более оскорбленно.
Я знала, что он пьян, и знала, что ему скучно. Очевидно, Рив не любил большие сборища. Не удовлетворяли его и редкие вылазки в парк, которые мы иногда предпринимали в Лондоне. Раздражала его и медленно движущаяся, величественная послеполуденная процессия прогулочных экипажей, которая составляла неотъемлемую часть светских ритуалов.
— Мне кажется, ты не очень-то любишь Лондон, Рив, — подчеркнуто небрежным тоном заметила я. — Все-то тебе здесь скучно.
Он пожал плечами:
— Кое-что мне здесь нравится. Хорошо сходить в боксерский салон Джентльмен Джексон, неплохо попрактиковаться в стрельбе у Мэнтона и в фехтовании у Анджело. Что же касается остального… клубов, танцев, дамских комитетов… — Он содрогнулся. — Черт побери, Деб, а почему, как ты думаешь, я купил скаковую лошадь? — повысив голос, сказал он. — Мне же нужно хоть как-то встряхнуться!
Ему вовсе не нужно встряхиваться, — подумала я. — Ему просто нужно стать полновластным хозяином Эмберсли. Иметь возможность распоряжаться своей землей, своими людьми, своим наследством. Скаковая лошадь тут не поможет.
Мне уже давно было ясно, что одна из причин всех проблем Рива в том, что он не может заняться ничем серьезным. Почему лорд Брэдфорд этого не понимает? Ведь совершенно ясно, что Рив избегает Эмберсли именно потому, что не имеет там права решающего голоса. А чем дольше он находился в Лондоне, тем более опасными становились его занятия. Пьянство, карточная игра, дикие кутежи, певички — все, что так презирает лорд Брэдфорд, вероятно, кончится, как только Рив сможет сам распоряжаться своей жизнью.
Я очень в это верила. По правде говоря, это и была главная причина, из-за которой я согласилась на подобную авантюру, а его угроза продать лошадей лишь предала мне решимости. Мы с Ривом очень давние друзья, и я чувствовала себя обязанной ему помочь.
На террасе дома Ларчмонтов царил полумрак.
— Рив, не поступай опрометчиво, а то лорд Брэдфорд решит, что он зря собирается отдать тебе деньги, — настойчиво сказала я.
Он удивленно поднял брови:
— Я вовсе не собираюсь злить Бернарда.
— Тогда не напивайся у него на глазах! — отрезала я. — Ты половину вечера только и делал, что пил. Думаешь, лорд Брэдфорд этого не заметил?
Он попытался небрежно взмахнуть рукой, но только беспомощно уронил ее. Аманда и ее подруги упали бы в обморок, если бы это увидели.
— Я всего лишь пропустил несколько чашек пунша со своими приятелями.