– Лиска, ты позоришь меня. Будто тебе еды не хватает, – посетовала Кармель и, вздохнув, добавила: – Так и прибьют когда-нибудь.
Кошка выглянула из-за колеса и облизнулась. Потом спокойненько запрыгнула в машину.
Никита удивился:
– Она проглотила кусок рыбы целиком? – Он заглянул под автомобиль. – Нету. Сожрала. – Он посмотрел на Кармель. – В Шахты мы приедем вечером. Переночуешь у нас, а утром мы захороним наших влюблённых на кладбище рядом с дедом Максимом. Я сейчас покажу на фото, какой памятник заказал для Ивана и Кати.
Кармель выпила минералки.
– С захоронением придётся чуть повременить. Мне приснилась Катя. Может, это просто сон, но всё же думаю, она пыталась со мной связаться. В общем, придётся ехать в хутор Благодатный и выкопать остальные кости Кати, чтобы на том кладбище ничего от неё не оставалось. Заодно и деда Ефима повидаем, он просил сообщить о результатах поиска.
Никита обрадовался.
– Я только за. Ефима Донатовича давно не видел. Папа ему трубку из древесины вишни обещал, да времени не нашёл чтобы отвезти подарок. Кармель. Я… – он замялся. – В общем, ты такая классная девчонка всегда себе другого найдёшь… А ты пытаешься сон в анестезию превратить.
Кармель усмехнулась.
– А что? Сон помогает. Во сне не так больно и дурные мысли не лезут в голову. Какие такие пороки он увидел во мне, что не посчитал достойной его персоны? И хватит об этом! Я справлюсь.
Никита покачал головой.
– Да уж, иногда мы, мужики, такие идиоты.
***
Переночевав и оставив в Шахтах останки Ивана и корзинку с черепом Кати, путешественники отправились в Ивантеевск. Никита прихватил подарки для деда Ефима и знакомых бабушек из Благодатного, он явно наслаждался отдыхом от тяжёлой работы, поездка приносила ему удовольствие. И если бы не хмурый вид спутницы Никита был бы полностью счастлив. В родной город Кармель они приехали на закате солнца. Ему понравился уютный очень зелёный провинциальный городок. Кармель остановила машину возле продуктового магазина.
– Хочу мороженого и побольше, – сообщила она Никите.
Пока она в магазине выбирала мороженое, он в киоске приобрёл пару букетов душистой фрезии. Кармель он вручил сиреневую фрезию, а для её мамы оставил бардовую.
– Привет. Ты вернулась? Тетя Ася сказала мне, что ты уезжала с подругой в путешествие по стране. – На тротуаре стояла Лена Стриж с любопытством разглядывая спутника бывшей подруги.
Кармель бросила взор на Лену, на Германа Розова, держащего её под руку.
– Значит, вы снова вместе. Я рада за вас. И как видишь, я вернулась.
Лена, осмотрев Никиту, пожала плечами.
– А вы, простите за любопытство, новый друг нашей Конфетки?
Никита перехватил букет удобнее. На его загорелом лице появилась радушная улыбка.
– Самый настоящий.
Лена чуть надула губы и небрежным тоном сказала:
– Мы тоже когда-то с Кармель были настоящими подругами, а теперь как видите, она путешествовала с новой подругой. Так что не обольщайтесь, «друг», – выделила она это слово особо. – Она вас быстро заменит. – Лена повернулась к Кармель и ехидно добавила: – Во всяком случае, раньше твои бойфренды глаз не красили.
Никита засмеялся. Лена фыркнула и потащила Германа прочь. Кармель бросила им вслед.
– И вам всего доброго.
– Ей обидно, что ты уехала с новой подругой. Она не знает о Кате? – поинтересовался Никита.
– Нет. Мы поссорились раньше, чем я нашла Катю.
– Может, стоило объясниться?
– Там будет видно. За лето многое для меня изменилось. Это было такое насыщенное событиями и впечатлениями время, что у меня появилось ощущение, будто я прожила жизнь. Жизнь длиной в лето.
Дома никого не оказалось. Кармель поставила цветы в вазы. Показала Никите гостевую комнату.
– Располагайся. Через час встречаемся внизу. Поможешь мне приготовить ужин? А завтра выгрузим багаж и отправимся в Захарьино.
Никита кинул рюкзак на стул.
– Если хочешь, сварганю пиццу, у меня неплохо получается.
Кармель обрадовалась, ей не хотелось возиться с ужином. Подъезжая к городу, она позвонила родителям. Оказалось, Эйтан в Краснодаре, а папа с мамой на открытии нового мебельного салона. В трубке телефона звучал радостный голос матери.
– Кармель, мы так рады, что ты вернулась. Но сегодня будем поздно, после открытия у нас банкет. Если хочешь, подъезжай к «Розовой устрице» к десяти часам.
Кармель усмехнулась. Они устраивали банкет в «Розовой устрице» самом дорогом ресторане города. Папа плюнул на свою привычку к экономии, значит, будет принимать важных гостей. Представила суматоху, шум, музыку и содрогнулась. Нет, сейчас она этого не вынесет.
– Мам, я не одна и очень устала. Увидимся завтра.
– Ты с подругой. Ну наконец познакомишь нас.
Кармель не стала её разуверять и, пожелав родителям хорошо провести время, отключилась. Она больше получаса нежилась в джакузи, потом приводила себя в порядок.
«Смыть бы с души всю боль и горечь, так как смывается водой дорожная пыль, было б здорово, – размышляла она, расчёсывая волосы, выгоревшие на солнце. Светло-русая шевелюра стала соломенного цвета. – Я не знаю, как мне теперь жить без него. День за днём. Час за часом. Без Тимура всё стало пустым и ненужным».
Когда Кармель наконец появилась на кухне, там вовсю орудовал Никита.
– Я взял на себя смелость и заглянул в шкафы, в холодильник. Не пришлось даже тесто замешивать, отыскал замороженное. – Он посмотрел на часы. – Через двадцать пять минут пицца будет готова. На такой кухне готовить одно удовольствие. – Никита сел за стол и пододвинул Кармель высокий запотевший стакан с апельсиновым соком.
– Лиска не появлялась? – Кармель отпила холодный сок, поморщилась. Кошка выпрыгнула из «Нивы», как только машину поставили на стоянку во дворе дома, и помчалась в сад.
– Появлялась. Принесла тебе угощение. Там на ступеньках лежит.
Кармель открыла входную дверь. На серой глянцевой плитке валялась крохотная мышка.
– Это мне на одни зуб, – улыбнулась Кармель. – Лиска теряет хватку.
Потом они ели пиццу, беседовали. Около десяти вечера Кармель сослалась на усталость и отправилась к себе.
На следующее утро, спустившись на кухню, она обнаружила родителей и Никиту, беседовавших довольно бурно. Бедный парень как мог отбивался от настойчивых расспросов матери.
– Наконец-то. – Мать обняла Кармель, чмокнула в щёку. – Мы тут пытаем молодого человека и ничего путного не можем добиться.
Натан Михаэлевич прижал дочь к груди.
– Да уж Никита отвечает уловками, словно партизан на допросе. Мы только и смогли узнать, что лето ты провела в Смоленской области. Он сказал: сама всё объяснит. Так что, дочь, слушаем.
Кармель уселась за стол.
– А у вас есть время? Быстро рассказать не удастся.
Ася Ивановна занервничала:
– Что ты натворила. Да, совсем забыла, милиция трижды запрашивала сведения о тебе в институте. Секретарь звонила.
Кармель решила поведать родителям всю историю с самого начала: с приезда в Захарьино. Когда она закончила рассказ, родители с потрясённым видом молчали минуты две.
– Это правда? – только и смогла вымолвить Ася Ивановна. – Почему сразу не рассказала нам?
Кармель допила чай и вытерла губы салфеткой.
– А вы бы отпустили меня? Просто поверив на слово. Катю и Эйтан не видел, только слышал.
Натан Михаэлевич согласился. С доводами дочери.
– Не поверили бы. Уговорили бы лечь в клинику, полечиться. Значит, сейчас вы хотите выкопать остальные кости Кати и захоронить в могиле вместе с останками Ивана?
Никита кивнул.
– Вы всё правильно поняли. Я сейчас помогу Кармель разгрузить машину, и мы отправимся в Захарьино, потом в Благодатный. Оттуда сразу в Шахты. Кармель хочет завершить дело.
– Благодатный. Красивые места. В детстве я там часто гостила у бабушки, – вспомнила Ася Ивановна. – Там кто-то остался?
– Две бабульки и всё. Хутор вымер.
– Я знала, что так будет. Да места красивые, но кому охота жить у чёрта на куличках, топить печь, таскать воду с колонки во дворе и зимой морозить попу в дощатом туалете на улице. Я как вспомню деревенскую жизнь, так ностальгия и пропадает. Нет, не скучаю по деревенской идиллии, я от неё бежала со всех ног.
Кармель усмехнулась.
– Не все уехали из Добринки и Благодатного за городскими удобствами. Мам, ты извини, но не стоит судить по себе. Люди уехали потому, что не стало работы, закрыли школы, детские садики и медпункты.