За окном дождь застучал по отливу в темпе стаккато, ветер швырнул в форточку ледяные капли. Они попали в нахмуренное лицо не выспавшегося Тимура.
«Идиот! Боясь совершить ошибку, я уже совершил её – оттолкнул любимого человека. Разве надуманные препятствия не трусость? Не дал даже шанса себе с Кармель. С чего я взял, что проблемы непреодолимы?»
Тимур стал лихорадочно одеваться. Ему казалось: любое промедление может привести к катастрофе. Внезапно он осознал: не только физическая страсть соединила его с Кармель, а Любовь, та самая с большой буквы, которую он не сразу разглядел и чуть не предал.
В спешке он побросал вещи в сумку, обжигаясь, выпил толком не заваренный чай, не дожидаясь лифта, сбежал по ступенькам во двор в стылое утро. Над городом ещё не успело встать бледное октябрьское солнце, а из города, по мокрой трассе, уже мчалась машина Тимура.
***
С каждым прожитым днём Кармель ожидала: еще немного и станет легче. Желание увидеть Тимура пройдёт, тоска утихнет. Но проходил день за днём, легче не становилось. Она не раз до боли сжимала телефон в руке, разрываясь от желания позвонить и услышать бы его голос. В голову лезли идиотские мысли полететь в Смоленск, найти его и поглядеть хоть издали. Кармель представляла себя, подглядывающую за Тимуром – на время это охлаждало её пыл. Спасибо работе на мебельной фабрике, она стала занимать всё её время. Отец принял на полставки дизайнером мебели и не делал поблажек. Близилось время выпуска первой партии складной мебели. Кармель волновалась, понравится ли потребителям её разработка, найдёт ли своих покупателей или окажется проектом, убыточным для фабрики. Закончив с мебелью для походов и пикников, увлеклась мебелью-трансформером для детских комнат.
В начале октября она съездила в Захарьино, подготовила дом к зиме, закрыла ставни, отключила свет. Втайне Кармель надеялась увидеть Лиску, поэтому осталась переночевать в доме. После полуночи ей показалось, что пушистая проказница скользнула под бок. Она провела рукой по постели – ничего. Всего лишь почудилось.
Утром Кармель собралась проведать деда Ефима и бабу Лизу. Приготовила им подарки: деду новую косу взамен старой, еле отыскала в городе обычную косу, во всех хозяйственных магазинах ей предлагали лишь новомодные газонокосилки, бабе Лизе с не меньшим трудом нашла её любимую карамель «Клубнику со сливками». Добринка стала просто сказочной. Осень расцветила красками деревья и кустарники, приодев заброшенное село в праздничный наряд. Погостив у стариков, Кармель медленно пошла по центральной улице к мосту. В садах, одуряюще остро пахли неубранные с деревьев яблоки и груши. Заметив оранжево-жёлтые шары на раскидистом дереве у поваленного забора, приблизилась к нему – ветви гнулись от тяжёлых налитых соком плодов. Сорвала ароматный шар айвы, вдохнула её свежий нежный запах. В прозрачном осеннем воздухе необыкновенно чисто звучали голоса птиц. Кармель обтёрла мягкий пушок с айвы и с наслаждением вонзила в неё зубы. Чуть терпкий кисловатый вкус плода напомнил ей детство. Осенью она помогала бабушке Маше укладывать айву в ящики, обёртывая каждую в клочок газеты. Упакованные таким образом фрукты хранились до февраля, наполняя кладовую изысканным ароматом. В безоблачном пронзительно-синем небе раздались крики диких гусей, улетающих на юг. Кармель проводила взглядом клин – посмотрела на дорогу. Взор её зацепился за тёмный мужской силуэт, кто-то двигался от моста, перепрыгивая через ямы и выбоины. Она замерла, наблюдая за приближением человека. Душа её безошибочно угадала в незнакомце Тимура, но глаза отказывались верить в его присутствие в этом месте, забытом людьми. Кармель скорее бы поверила в призрак, морок или наваждение измученного думами ума, чем в живого Авилова. Тем не менее, это был он. Тимур заметил её, замершую в полном оцепенении, ускорил шаг и уже через пару минут молча стоял перед ней, пытливо вглядываясь в лицо. Потом вздохнул и глухим голосом, словно каждое слово, давалось ему с болью и мукой, произнёс:
– Если можешь, прости меня. Я больше ни одной минуты не желаю находиться в разлуке.
Кармель перевела взгляд на привядшую охапку полевых цветов. Медленно потянула букет из его руки. Сердце прыгало у неё где-то в горле, кровь отхлынула от головы, превратив смуглую кожу на лице в снежно-белую.
Тимур с трудом удерживал себя от желания тотчас обнять и прижать девушку к себе.
– Боролся с собой как мог. Но ни из головы, ни из сердца не смог тебя выкинуть. С каждым днём становилось только хуже. Думал: скоро выть начну от тоски. Прости меня. Ну дурак я был, дурак!
– А как же пороки, которые ты разглядел во мне? – выдавила из себя Кармель
Тимур посмотрел ей в глаза.
– Твои мне дороги. Да у меня и своих хватает. Ведь не смог же сразу понять, что влюбился в тебя по уши. Нам, конечно, будет нелегко вместе. Многое нужно решить и с переездом, и с твоей учёбой. Но ведь вдвоём можно всё преодолеть. Я готов. Лишь бы ты находилась подле меня.
Напряжение, сдерживаемое Кармель больше месяца, вдруг отпустило. Её охватило негодование за мучительное одиночество последних дней, за слёзы, разочарование и боль. Вне себя от гнева она размахнулась и стукнула Тимура букетом по голове. Лепестки цветов осыпали его волосы, он перехватил её руку, отведённую для следующего удара.
– Повинную голову меч не сечёт. Ну идиот я был, идиот. – Тимур с усилием притянул к себе сопротивляющуюся девушку и держал так, пока она не затихла.
– Успокоилась? А теперь пошли домой. – Букет, превратившийся в сломанный веник, выбросил в кусты. Взял Кармель за руку и потащил за собой на дорогу. Она поплелась за ним.
За мостом обнаружился огромный чёрный джип. Спереди машину украшал нарисованный ярко-рыжий тигр, лежащий на пригорке, по дверцам шла стилизация под саванну.
Тимур поймал насмешливый взгляд Кармель.
– Машина друга. У меня, увы, обычный «Опель». Он на ремонте и я где-то с месяц езжу на этом монстре. Прежде чем отправиться за тобой, я позвонил Никите, а он твоим родителям. Так я узнал, что ты в Захарьино. В село я добрался без приключений. Этой машинке не страшно бездорожье. В доме бабушки тебя не оказалось. Тут мне помогла забавная старушонка в мужских сандалиях. Доложила: что ты потопала в Добринку. О-о-о, тут уж я поплутал. Пару раз еле выбрался из кустарников. Хорошо хоть указатель посёлка сохранился. Вот так я и отыскал тебя. Ириска, ну не молчи, пожалуйста.
Кармель вздохнула.
– Дай мне прийти в себя.
Джип по основательно примятой траве ходко добрался до Захарьино.
– Ты рассказывала мне про Добринку, но я даже предположить не мог, что это очень красивое место. Если погибло село среди болот и неудобья его не так жалко, трудно людям жить в таких местах. Но эта Добринка…
Кармель улыбнулась.
– Чудо, правда? В ней хочется жить.
Тимур кивнул.
Возле двора бабушки Маруси их поджидала Ираида Кимовна. Как только Кармель выбралась из джипа, она кинулась к ней.
– Фух, слава Богу жива. Я подвела тебя. Уже пожалела, что сказала этому, – старушка указала на Тимура, – где тебя найти. Он уехал, а я распереживалась. Вдруг ревнивый кавалер на разборки прибыл. Ты же всякий раз появляешься тут с разными мужиками.
– Ну-ка, ну-ка, бабушка, расскажите-ка мне подробнее, с какими мужиками появляется тут Кармель, – грозно сдвинул брови Тимур.
Ираида Кимовна попятилась по направлению к своей калитке и тоненько пискнула:
– Сами разбирайтесь. Нечего старуху вмешивать.
Кармель закусила губу, сдерживая смех. Уж больно ненатурально выглядел испуг у соседки.
–Застращал бедную женщину.
– Бедную? А ты злорадный блеск в глазках этой пронырливой дамы не заметила? Она явно обожает провоцировать конфликты и наблюдать за этим со стороны. Садись в свою машину и поехали, познакомишь с родителями.
После ужина, так внезапно превратившегося в знакомство с зятем, Ася Ивановна протянула ему ключи от гостевого домика.
– Думаю, вам, Тимур, там будет удобнее ночевать.
– Мам, пап, я отведу его в комнату брата, – хмыкнула Кармель, глядя на недовольные лица родителей.– И тихо прошептала Тимуру: – Расскажешь подробнее о своих переживаниях. Может, тогда сменю гнев на милость.
– Думаешь, он будет ночевать в комнате Итана? – сердито поинтересовался у жены Натан Михаэлевич, когда дочь с гостем ушли.
Ася Ивановна улыбнулась.
–У него самые серьёзные намерения. Он попросил руки твоей дочери.