Наталья Соловьёва - Жизнь за ангела

 Наконец добрались до К.П. Начальник штаба, подполковник Шмыглев доложил обстановку.

 - Товарищ комдив, полк Оноприенко продолжает успешно обороняться в первом эшелоне.

 - Слава Богу, хоть одна хорошая новость! – вздохнул комдив. - Не зря закапывались в землю. А как же дела у соседей?

 - Положение у нас трудное, полк ведет бой на участке Бобрик-Степь. Нас атакуют до ста танков. Авиация бесперебойно бомбит. Но батальоны держатся, – доложил подполковник Малюга.

 Тут вошли разведчики с пленным.

 - Разрешите товарищ комдив? Куда его?

 - Вот вам еще один… Подарочек!- Джанджгава кивнул на немца. - Пробирались на КП, по пути захватили.- Обратился к Савинову,- Допросите его…

 Немца усадили.

 - Имя, фамилия?  Номер части?! – спросил майор. Немец растерянно моргал глазами.- Говорить будешь?! Язык проглотил?!

 А как же Катюша? – спросите вы. Как же доктор, майор Соколов? Они находились в санчасти и до последнего продолжали оказывать помощь раненным, исполняя свой долг.

 Санитары доставили на носилках тяжело раненного в живот сержанта, Володю Лупандина.

 Больного туже положили на операционный стол, доктор только успевал менять перчатки и снова начал операцию.

 - Катя, тампон! Зажим… - Девушка продолжала ассистировать доктору.

 Снаружи слышался грохот, бомбежка не прекращалась.  Несколько прорвавшихся танков, устремились вперед, бойцы пытали отбить атаку, бросая гранаты.

 Соколов до последнего продолжал операцию, пока жизнь раненного не была спасена.

 - Катя, иглу, - доктор сделал последний стежок, – Все, накладывай повязку. – Он снял маску, халат, перчатки, взял автомат и вышел из санчасти.

 Разведчики сидели в окопах, вдруг снова послышался гул самолетов. Бойцы подняли головы.

 - Наши. Ребята, наши!!!

 - Братцы наши!

 Заликовали все хором.

 - Ура!!!

 Это подоспели на помощь истребители 16-й воздушной армии, они отбили атаку немецких бомбардировщиков. Следом подоспели и советские бомбардировщики, обрушивая лавину бомб на немецкую технику,  в бой вступил советский танковый корпус, солдаты поднялись в атаку.

 Уже на закате дня, нарисовалась картина. На огромном поле, груда горящих немецких танков, куча разбитого металла, трупы немецких и русских солдат. Пока установилось затишье, бойцы собирали тела и укладывали в воронки от снарядов и бомб, стараясь захоронить своих погибших товарищей.

 Вечером же, на окраине поселка разведчики взяли в плен группу немцев из шести человек, которые прятались в сарае. Мы выследили их, разбили окно, метнули гранату, забежали в помещение. Несколько человек были убиты, трое ранены, шесть человек сдались. Доставили их в блиндаж. Вообще пленных и так было много, даже в первый день, часть из них были ранены, их собирали в одном месте, оказывали первую помощь, допрашивали и отправляли в тыл. Чтобы всех допросить задействовали всех переводчиков, которые знали немецкий язык. Лично у офицеров просто не хватало ни сил,  ни времени. Савинов допрашивал только офицеров, причем отдельно. Рядовых, сержантов, сошку рангом поменьше было поручено допрашивать нам. Делали это кратко. Устанавливали личность – Имя? Фамилия? Звание, номер части, подразделения, и записывали в тетрадь.

 - Вот, товарищ капитан, еще 6 человек взяли, прятались в сарае, на окраине поселка. – Сказал Мелешников.

 - Допросите их,- распорядился Колесов.

 Отвели их в землянку.

 - Ну что, знакомиться будем? – спросил я. – Меня зовут Иван. А вас?

 Те смотрели немного набычившись, и сразу никто не решался ответить.

 - Чего молчим?

 Один взглянул на меня немного подозрительно, видимо не ожидав услышать чистую немецкую речь.

 - Ребята, он наверное такой же Иван как я Сикстинская Мадонна! Дерьмо большевистское, – сказал с презрением.

 - Хлопцы, он меня дерьмом обозвал, - сказал я. – Дать ему в морду? - Послушай, если ты такой умный, что ты здесь делаешь? Ты и дальше своему Гитлеру, задницу лизать собираешься? Прошли вы? И не пройдете. Там ваши танки горят! Не помогут, дерьмо ваши «тигры». Если честно, и так было тяжко. Что творилось в этот момент в моей душе! Горечь оттого, что мне приходится убивать своих соотечественников и измены, мешалась с ужасным стыдом за свою страну и виной перед русским народом. Как мне было быть? Еще с моим обостренным чувством справедливости!

 - Что ты ему сказал? – спросил Алексей. – Я не все понял, хотя общий смысл уловил.

 - Это не важно. Зато он хорошо понял. Я сказал ему, что они не пройдут. Не помогут им «тигры», потому что смелости Красной Армии не занимать

 - Это верно. Правильно ты сказал, – ответил Мелешников. - Не переживай, ты же с нами и можешь рассчитывать на нашу поддержку.

 - Спасибо.- Я ответил горькой улыбкой. Ваня, который все понимал, не мог не видеть боли в моих глазах.

 Так закончился первый день битвы.

 Ночью нас отвели на второй эшелон, где мы вновь заняли оборону на укрепленном рубеже Степь - Подсоборовка.  Мы немного вздремнули, хотя вздремнули ли? Не смотря на то, что задень я очень устал, нервы были на пределе. Сон был не глубоким и поверхностным, слышно было каждое движение, каждый шорох. После такого сумасшедшего дня, наступившее затишье казалось неестественным.  Едва рассвело, утром все началось снова. К восьми часам, после предварительной бомбардировки авиацией немцы снова перешли в наступление. По танкам открыла огонь батарея «катюш», не далеко от нас стояла пушка и боевой расчет. Лупили они, так здорово, что аж дрожь брала! Грохот стоял такой, что лопались перепонки.

 - Это что, «катюши»? – спросил я товарищей.

 - «Катюши», «катюши»! – улыбнулись бойцы.- Они самые!

 - Да ну? Правда?

 - Ты что сомневаешься?! – они засмеялись.

 Так вот они какие, эти «катюши»! Сила у них убойная, не зря их немцы боялись как смерти, легенды о них ходили! После обстрела на месте людей, только угли обгоревшие  оставались, изуродованные страшно. Картина была просто жуткой, особенно когда первый раз пришлось с этим столкнуться и побывать на месте обстрела.

 После того как отбомбила немецкая авиация, снова налетели советские истребители и бомбардировщики, обрушиваясь на немецкие танки. Советские танки выдвинулись вперед, вслед за ними поднималась пехота, устремляясь в атаку.

 Колесов поднял подразделение.

 - Ребята, за Родину, в атаку, вперед!

 Бойцы поднимались с окопов с криком «Ура!» Я тоже устремился следом за ними. Дорвались до немецких окопов, кинулись в траншеи, завязалась схватка, перешедшая в штыковой и рукопашный бой. На меня накинулись со всей яростью, с перекошенным от злости лицом, сзади перекинули автомат через шею, пытаясь задушить, так что каска с моей головы слетела. Выручили товарищи, ударили прикладом по голове!  Несколько были из них ранены, но не погиб никто! В итоге траншея была занята.

 К вечеру русскими, вновь была отбита Соборовка. И снова огромное количество погибших, куча разбитой техники и груды искореженного металла.

 Бойцы Красной Армии сражались самоотверженно. На второй день боев немцы потеряли  убитыми и раненными еще больше, до 25 тысяч солдат и офицеров, около 200 танков, 200 самолетов… Картина была впечатляющей, мне оставалось только удивляться мужеству и героизму советских солдат. Путь к Курску через Ольховатку для немецкого вермахта оказался непреодолим.

 7 июля Гитлеровское командование сменило направление главного удара, обрушив все свои силы на Поныри. Атаки на Ольховатском направлении хотя и продолжались, но постепенно слабели. Мы наконец получили небольшую передышку.

 Устали мы страшно, подкашивались ноги. За все это время, нам толком не удавалось даже как следует перекусить. Есть хотелось как волку!

 К обеду подвезли походную кухню, нас впервые как следует накормили, за эти два дня. Даже пшенная каша, казалась особенно вкусной. Прислонившись к плечу одного из товарищей, я задремал. В этот день мы в бой не вступали, это сделали свежие силы, подоспевшие на подкрепление. А вот бомбежки не прекращались, услышав, гул самолетов я снова проснулся, едва прикорнув.