Френки Роуз - Зима

— Да. Именно. Прости, я… Мы знакомы? — Я не видела татуировки. Его лицо тоже незнакомо — неудивительно, учитывая, что студгородок насчитывает около шести тысяч человек, и я, как правило, держусь особняком.

— Неа, не знакомы. — Татуированный парень протягивает руку. — Я Алекс.

Я пожимаю руку, хотя и терзаюсь смутными сомнениями.

— Но ты мое имя знаешь, так ведь?

Он поджимает губы в тонкую линию, наклоняя голову в бок.

— Да. Но это не моя вина. Твои фото были развешены повсюду в кампусе, вплоть до вчерашнего вечера, кстати.

— О. Понятно. — Я забираю руку и опускаю голову, мечтая провалиться на месте.

Алекс просто пожимает плечами.

— Да не переживай ты. Здесь каждый день — новый скандал. На следующей неделе о тебе и не вспомнят. — Он собирается уходить. — Не позволяй никому заставлять чувствовать себя будто тебе здесь не место. Ты здесь по праву. Как и они.

От этой мысли меня пробирает на смех.

— Легко сказать.

Он пожимает плечами.

— Мне пора. Увидимся. Не расстраивайся из-за всяких ублюдков, ладно?

Я разглядываю свои ботинки, покрытые темными разводами от тающего снега.

— Тоже проще сказать, чем сделать.

— Неправда. Вот. — Он лезет в карман и что-то достает — клочок бумаги, судя по всему.

— Я занимаюсь организацией вечеринок в клубе, в качестве дополнительного заработка. Приходи на любой концерт. Выпьешь пиво. Потанцуешь с подругами. Тебе полегчает, я обещаю. — Алекс протягивает мне флаер — черный с белой окантовкой. Это список предстоящих музыкальных мероприятий. И уходит, закинув сумку на плечо. — И прими совет. Тебе стоит сообщить об этом парне в службу безопасности на кампусе. Он выглядел немного сумасшедшим. — Он улыбается, поворачивается, и уходит. Никаких вопросов о плакатах, правда там написана или нет, похожа ли я на своего отца и тому подобное. Ничего.

Я вижу, как он исчезает в толпе людей, которые направляются на следующее занятие, меня поражает одна мысль: может быть, он прав. Может быть, в этот раз все будет не так плохо. Может быть, в этот раз на следующей неделе обо мне забудут.

Хотя один человек точно не забудет.

Я, конечно, сказала Морган, что заявлю на Ноа в полицию после вчерашнего, но честно говоря, собиралась спустить ему это с рук. Он просто разозлился, и я чувствовала себя виноватой. Но сейчас… Сейчас я взволнована. У Ноа было время остыть и обдумать все, но вместо этого он кажется еще злее и угрюмее. И у меня будто упала пелена с глаз, когда это сказал незнакомец, подтвердив слова Морган. Кроме того, я больше не хочу чувствовать себя уязвимой из-за Ноа Ричардса.

Никогда.

По пути домой я разворачиваю флаер, который дал Алекс, и в глаза моментально бросается название одной группы из списка.

D.M.F.

Группа Люка.

Убираю листовку и направилась к полицейскому участку, хотя должна была сделать это еще утром. Молодая девушка в полиции принимает мое заявление о поведении Ноа, но не кажется и мало-мальски заинтересованной. Похоже, работа в студгородке, где каждые выходные гулянки и пьяные драки, повлияла на ее чувствительность. Но она заверила меня, что «серьезно относится к подобного рода вещам». Я не вмешиваю сюда Люка. Для его работы не очень полезно быть вовлеченным в «романтические» разборки.

И ухожу домой, все еще крепко зажав пальцами в кармане листовку.

Брейквотер

11 лет назад

Люк

Я слышу шипящий звук выпускаемого газа. Щелк, щелк, щелк. Мои глаза закрыты, но я точно улавливаю, когда поворачивается ручка — с таким звуком, вффффф…, затем слышу как вспыхивает огонь. Открываю глаза и надеюсь, что он ушел, но это не так, конечно.

Он берет эту серебристую штуковину — мамочка использует ее для жарки яиц, не могу вспомнить, как она называется, — и поднимает ее так, чтобы я видел. Он выглядит вялым и бледным, как те наркоманы на картинках, которые нам показывали в школе. Но он не под кайфом. Нет, все еще хуже, он пьяный. По крайней мере, если бы он был под кайфом, то не злился бы так. Он почти роняет ее — маленькую девочку, которую держит свободной рукой.

— Я не шучу. Ты меня слышишь, Лукас?

Я пячусь назад и прячу руки за спиной, что отражает, насколько я не хочу делать то, что он мне велит делать.

— Хочешь, чтобы я сделал ей больно? — невнятно произносит он.

— Я не… Я не могу… — говорю я ему.

— Чертова размазня! Чертов педик-размазня! Делай, как я тебе сказал, мать твою!

Я тут же отскакиваю и ныряю за стол, немного успокоившись, когда между нами возникает хоть какое-то препятствие. Сердце вырывается из грудной клетки. Что он сделает? Что он теперь сделает? Он хмурится, пытаясь собраться с разбегающимися мыслями.

— Хорошо, — ворчит он. — Ты знаешь, что будет. — Он снова наклоняется к плите и засовывает серебряную штуковину в огонь.

И держит ее там до тех пор, пока металл не становится красным.       

Хитрая лиса

— Самое ужасное во всем этом, Глен, что этот парень был частью общества. Он работал с трудными подростками, которые попадали в неприятности. Кто знает, чем он с ними занимался.

Женщина со слишком высоким начесом на голове, ведущая вечерних новостей, привычным жестом проводит языком по зубам — видимо, проверяет, нет ли остатков помады. Ее напарник в течение секунды заворожено следит за этим действием, и я рассеянно задаюсь вопросом, не спят ли они вместе. Парень делает глоток воды из стакана и кивает.

— Думаю, жители Вайоминга задаются тем же вопросом, Кейти. Мы только теперь можем оценить степень болезни этого человека, спустя годы после событий, которые имели место быть. Макс Бреслин был не только харизматичной личностью, он также был невероятно умен. И прекрасно скрывал свою темную сущность. Кто знает, что еще тогда происходило…

Я выключаю телек и глазею на черный экран. Серьезно? Серьезно? Темная сущность? Мой отец иногда выходил из себя, особенно из-за миссис Харлоу, когда ее карликовая собачка породы гадила на наш газон, но блин. Высшей степенью его членовредительства было — написать грубое слово на ее потовом ящике. Я откидываю голову назад и тяжело вздыхаю. Не стоит даже пытаться прятать голову в песок, пытаясь выбросить эту хрень из моей головы. Это отвратительно, но, что примечательно, я и в половину не чувствую себя так хреново, как думала. Скорее всего, из-за того, что это ложь — при том нелепая.

Лесли смоталась куда-то из дому на вечер, Морган забрали родители на ее первый «после инцидента» сеанс терапии в «Сибрук». Сразу после этого они возвращаются в Чарлстон, что, несомненно, будет способствовать улучшению настроения Морган в ближайшие дни.

Когда я возвращаюсь с занятий, под моей дверью виднеется постер с фильмом про Вайомингского Потрошителя, кто-то прилепил лицо моего отца на лицо убийцы в капюшоне. Я делаю то, что первым приходит в голову, и оставляю его там. Возможно, совет Аманды Сент-Френч сработает: если не реагировать на чужие выходки, скоро им это надоест. А если людям надоест, они скоро забудут обо мне и моих скелетах.

Знание того, что постер все еще на том месте меня дико бесит, но я тренирую силу воли. Я хочу, чтобы меня снова игнорировали. Если мне придется мириться с этим пару недель, я хочу чтобы кто-то меня научил как.

Я гипнотизирую телефон, затаив дыхание, как будто в любую минуту он может зазвонить. Хотя он не звонит. Неделя. Я сказала Люку, что мне нужна неделя, чтобы разобраться во всем, а прошло только три дня. Он, без сомнения, даст мне ее. И я должна быть той, кто соблюдает уговор. В конце концов, я решаю позвонить Брэндону вместо Люка. Он еле переводил дыхание, когда берет трубку.