Снежная королева
С сердцем черным, как ночь.
Ты станешь моей невестой.
Зря убегаешь,
Ведь когда мы вместе
Ты таешь.
Холодные руки, холодное сердце
Не стоило целовать тебя
Никогда мне не удастся согреться.
Ты превратила меня в лед,
Заморозила до смерти.
И я бросаю тебя,
Разрываю нити.
Из-за текста все внутри меня замирает. Песня заканчивается, и голос Морган уже охрип от громкого крика. А руки покраснели от аплодисментов.
— Святое дерьмо, Эв, они невероятны!
— Да, — тихо говорю я. — Они такие.
D.M.F играют еще три песни, и за все это время я ни разу не поворачиваюсь. Голос Люка посылает мурашки по моему телу, и превращает кровь в лед, интересно, могу ли я считаться Снежной королей в таком случае? Я знаю, в первой песне он пел не обо мне, хотя бы потому, чертовски уверена, он меня не бросал. Нет, это скорее о Кейси, конечно? Женщина, с которой он так долго был в одной постели, но разорвал нити? И стал моим на одну ночь. Все, что мне пришлось для этого сделать — потерять отца и заработать нервный срыв.
В баре яблоку негде упасть, все пытаются пробиться поближе к сцене, чтобы увидеть, как играет D.M.F. Вскоре только мы с Морган остаемся у бара, рядом Старина Джо разговаривает с барменом. Старина выглядит расстроенным. Наверное, из-за того, что ни один из его клубных посетителей не заказывает сейчас напитки, пока играет музыка, и он не заработает на этом.
Морган, наконец, берет свою содовую и подносит к губам, не отрывая взгляд от сцены. Шум позади меня усиливается. Она чуть не выплевывает напиток, когда вдруг начинает громко кричит:
— Мать твою, Эв! Только что он спрыгнул со сцены! И идет сюда!
— Что? — шиплю я. Глупый вопрос. Я точно знаю, о чем она говорит. Мое тело горит все сильнее, я чувствую что Люк уже ближе, еще ближе, еще… И удивлена, что до сих пор не сгорела заживо, когда слышу голос прямо у себя над ухом.
— Простите. Не могли бы вы повернуться на секунду?
О черт. По моей задумке, этого не должно было произойти. В голове лихорадочно крутятся мысли. Как, черт возьми, он рассмотрел меня здесь со сцены? Делаю глубокий вдох и поворачиваюсь.
О. Боже. Пресвятая. Дева. Мария.
Люк Рид собственной персоной стоит рядом, с гитарой, перекинутой через плечо, одетый в рваную майку, которая открывает черные завитушки в виде спиралей обвивающие его бицепсы и плечи. Взъерошенные волосы падают на лицо, с них градом льется пот. По правде говоря, его лицо, и руки, покрытые блестящим потом, напоминают мне только об одной вещи: о нем, лежащем сверху на мне, о нем, находящимся во мне. Мои ноги начинают дрожать, стоит улыбке расцвести на его лице.
— Ооох, я знал, что это моя красавица, — рычит он. То, как он это говорит, настолько манит, что я моментально теряю голову. — Вы знаете, это очень мешает играть, когда кое-кто стоит спиной, мисс Паттерсон…
Сотня или около того девчонок, стоящих за его спиной, таращат глаза и отчаянно стреляют в меня злыми взглядами, пока мужчина их мечты дарит мне свою лучшую улыбочку в стиле «трахни-меня». Не похоже, что он отдает себе в этом отчет. Это не в стиле Люка. Или, по крайней мере, того Люка, которого я знаю. Этот парень — совершенно другой человек. Он пугает меня до чертиков.
— Мне нужно немного вашего внимания, мисс Паттерсон. — Люк делает еще один шаг ко мне. — Я могу на него рассчитывать?
Кислород просто не успевает попадать в мои легкие. Двумя руками я хватаю пустую пластиковую банку, тело напряжено как стрела. Все пространство окутано тишиной. Морган смотрит на нас с открытым ртом, переводя взгляд с одного на другого, как и несколько других девушек в баре. Люк ухмыляется, сокращая остававшееся расстояние между нами. Протягивает руку, забирает у меня банку, наклоняясь достаточно близко, чтобы коснуться, когда ставит ее на стойку справа от меня.
— Так что случилось с семью днями, а? — шепчет он.
— Математика никогда не была моей сильной стороной.
Он усмехается, и у меня внутри все переворачивается.
— Я рад, что ты не умеешь считать. — Он отрывает от меня глаза, устанавливает зрительный контакт с барменом и говорит, — Две, — показывая цифру указательным и средним пальцами. В панике, смешанной со смятением и крайней степенью возбуждения, воюющими между собой, я задерживаю дыхание, в то время как Люк забирает у бармена две стопки и бросает ему двадцатку. Одну из них он протягивает мне. Она до краев наполнена янтарной жидкостью, и я понимаю, что это «Джек».
— Я не буду это пить.
— Почему нет? — его улыбка все шире растягивается на лице. — Я думал, ты любишь «Джек».
— Только когда хочу забыться.
Люк качает головой, все еще ухмыляясь.
— Я не хочу, чтобы вы забывались, мисс Паттерсон. Я хочу, чтобы ты помнила это. — Люк поворачивается и бросает улыбку через плечо, словно, наконец, припоминая, что за ним толпа народа, куча похотливых студенток, с любопытством наблюдающих за нашим шоу. — Ребята, как думаете, ей стоит выпить?
— Да, черт возьми!
— Да!
— Выпей это, сучка!
— Давай я это сделаю!
Ответные выкрики оглушительны. Парни из группы начинают свистеть со сцены. Тот, что с бритой головой и татуировками, — видимо, басист, о котором говорила Морган, — наклоняется и говорит в микрофон, который там оставил Люк:
— Лучше бы тебе это сделать, таинственная незнакомка. Иначе мы будем здесь всю ночь. А я бы и сам не возражал пропустить стаканчик «Джека» после нашего сета.
— Я куплю тебе столько «Джека», сколько ты захочешь, милый, — вызывается Морган. Парень подмигивает ей, и я понимаю, что мы вляпались. Похоже, она оправилась от ситуации с исчезновением Тейта и его последующим появлением в стрип-клубах. Люк поднимает бровь.
— Давай, Эв. Всего одна стопка.
Морган врезает локтем мне по ребрам.
— Выпей эту чертову стопку, девочка. Боже! Тебе не стоит отказываться только потому, что я в завязке.
Я в удивлении перевожу на нее взгляд, затем протягиваю руку и беру у Люка стопку.
— Хорошо. — Я не могу заставить себя посмотреть на Люка. Я слишком взволнована для зрительного контакта с его новым «Я». Вместо этого начинаю подносить стопку к губам. Рука Люка взлетает вверх, останавливая меня.
— Неа, не так, Паттерсон. — Я в смятении. Наконец сдаюсь и смотрю на него.
Передо мной шаловливая, самонадеянная улыбка и полный желания взгляд, от которых у меня пересыхает в горле. Кто, черт возьми, этот парень? Люк медленно ведет мое запястье так, чтобы я поднесла стопку к его губам, и тут я понимаю, чего он ждет от меня. Он хочет, чтобы я вылила Джек прямо ему в рот. Мои пальцы касаются колючей щетины на подбородке, пока он прижимает свою полную нижнюю губу к стопке, глазами предлагая мне закончить работу. Прекрасно. Я могу это сделать. Это не так уж страшно. Я наклоняю стопку, янтарная жидкость стекает прям в рот Люка. Он не сводит с меня глаз. Как только стопка пустеет, я вырываю руку, но Люк не собирается глотать. Он наклоняется вперед и запускает руки в мои волосы, притягивая к себе. Убирает гитару за спину, впечатывая свое тело в меня, и крепко впивается губами в мои.
Толпа начинает реветь в восхищении, и я застываю. Еще секунду я просто стою в попытке понять, что, черт возьми, происходит. Пальцы Люка еще сильнее зарываются в мои волосы, в то время как он углубляет поцелуй. Сначала я реагирую неохотно, неуверенная в том, что целовать его в помещении, где на нас смотрит куча людей, для меня норма, но тут Люк языком раздвигает мои губы, его тело изгибается под моим, и все меняется. Моему рту Люк необходим больше, чем моей голове — уединение. Языком он дразнит мои губы, между нами разливается огонь, обжигающий, горячий и становится чертовски жарко. Он делится со мной «Джеком», которым я только что его напоила.