Френки Роуз - Зима

Люк качает головой, в его глазах видно напряжение.

— Секс важен для меня, Эвери. Вот почему я перестал спать с Кейси. Я готов любить тебя и заниматься с тобой сексом, но я не могу быть с тобой, пока ты не признаешь, что у тебя есть ко мне чувства.

Моя голова идет кругом от его логики. И крышу сносит окончательно, когда он начинает гладить себя рукой, лежащей поверх моей. Ничего сексуальнее в моей жизни еще не было. Я хочу рассмотреть все получше, но он толкает меня на кровать, разводит ноги и окончательно стаскивает трусики. Я знаю, что будет дальше, но все равно кричу, когда его язык касается меня.

— Черт! Люк, пожалуйста! — умоляю я.

Он не останавливается. Кажется, моя мольба заводит его еще больше; его язык двигается в самом чувствительном местечке, медленнее и медленнее, пока все мое тело не начинает дрожать. Я больше не выдержу этого. Я сажусь, хватаю его за руки и тяну на кровать. Он ложится на меня сверху, все еще предельно сконцентрированный.

— Просто сделай это, Люк. Пожалуйста, сделай это. Ты мне нужен.

Он так близко к тому, чтобы оказаться внутри меня, невыносимо близко, но как бы я ни извивалась под ним, он продолжает отодвигаться. Наконец он пресекает мои попытки, захватывая руки над моей головой и прижав меня к постели.

— Я не один из тех недоносков, что спят с кем попало, Эвери. Ты должна быть откровенной со мной. Скажи это!

Я брыкаюсь под ним, тщетно пытаясь освободиться.

— Ты безумец, — шиплю я.

— А ты врешь мне и себе, — говорит он. — Просто скажи это сейчас. — Он придавливает меня сверху, эрекция прижимается прямо к моему входу, заставляя кожу гореть. Я в огне.

— Я... Я не могу!

— ПРОКЛЯТЬЕ, ЭВЕРИ, СКАЖИ МНЕ ПРАВДУ!

И тут преграды рушатся. Барьеры пали. Стены, которыми я окружила свое сердце, за которыми так долго пряталась, в мгновение ока разрушены, и я оказываюсь полностью безоружна перед ним.

— Хорошо! Я люблю тебя, Люк! Я люблю тебя до смерти! Теперь ты доволен? — Я открываю глаза и смотрю на его лицо, чувствуя неловкость, когда он начинает светиться от счастья.

— Это правда? — шепчет он.

Я не могу ответить. Слезы градом льются по щекам, когда я киваю, подтверждая свои слова, мое сердце разбито, я чувствую себя маленькой испуганной девочкой. Я никогда еще не была настолько обнажена душой. Но ничего не вернешь. Не знаю, что я ожидала увидеть на лице Люка — может, триумф? — но точно не боль. Тем не менее, это так.

— Слава Богу, — говорит он тихо. И толкается внутрь меня. Я резко всасываю в себя в воздух и задерживаю дыхание, не желая издавать ни звука. — Не закрывайся от меня, — говорит он, как будто он точно знает, что происходит у меня внутри: чистая, неконтролируемая паника. Я сказала ему. Я сказала ему! — Посмотри на меня, детка. — Люк спускает меня на землю нежностью в своем голосе, и я делаю то, о чем он просит. Он снова толкается в меня, и тело сотрясает дрожь.

— О боже, — я не в состоянии остановить то, что приближается. Ничто не сможет. Люк двигается еще интенсивнее, толкается все сильнее, его плечи начинают подрагивать.

— Ты моя! Скажи это! — рычит он.

Мне удается сказать это, когда я распадаюсь на осколки в его руках, мое тело слепо повинуется удовольствию.

— Я твоя, Люк! Я твоя. — И это действительно так.

Проклятие.

***

Все еще темно, когда в квартире Люка раздается телефонный звонок. Честно говоря, я не свожу с него глаз, как гребаный сталкер, и он ловит меня на этом, когда открывает свои. Он дарит мне легкую улыбку и встает. Сонно трет глаза, потягивается и, наконец, берет трубку, которая лежит у кровати. Его лицо мерцает голубым от подсветки экрана, когда он отвечает:

— Коул, если это ты, то поплатишься за это. Сейчас гребаных четыре утра, — стонет он в трубку.

Четыре утра, я голая в постели Люка Рида, и при этом не планирую побег. Такое впервые. А еще никогда до этого я никому не признавалась в любви, так что это не единственный первый раз за эту ночь.

Люк напряженно застывает, пока слушает приглушенный голос на том конце провода; он, кажется, даже затаил дыхание. Голос в трубке замолкает. Люк тупо смотрит в потолок пару секунд, прежде чем закрывает глаза и щиплет себя за кончик носа.

— Подожди, что? Повтори.

В течение нескольких секунд он молчит, уставившись вперед немигающим взором. Я с ужасом и паникой изучаю его лицо, пытаясь понять, что заставило его окаменеть.

— И какого черта они так решили? — спрашивает он, медленно садясь на кровать. Свободную руку он кладет на затылок и в нетерпении потирает его. Тон его голоса слишком напряжен — недобрый знак. — Да, она здесь. Ее телефон, наверное... Он должен быть в другой комнате. — Мой желудок переворачивается. Я сажусь прямее, сжимаю руки и прикрываю ими рот. Люк моргает с совершенно ошалевшим видом. — Да. Да, я буду там. — Кладет трубку и наклоняется вперед, прижимая телефон ко лбу.

— Что такое, Люк?

— Полиция Брейквотера, — шепчет он.

О. Господи. Сердце вырывается из груди.

Как бы то ни было, они просто позвонили Люку в четыре утра. И судя по разговору, мне тоже пытались. Я стремглав поднимаюсь с постели, прижимая одеяло груди, пытаясь сообразить, как сбежать от всего, что бы это ни было, раньше, чем оно меня догонит.

— Просто скажи мне, — слова вылетают шепотом, прежде чем я успеваю подумать. Я хочу забрать их в тот же момент, как они были произнесены, и спрятать обратно в рот.

— Это был дежурный из моего старого участка. Он сказал... — Он замолкает, безучастно качая головой.

— Что он сказал?

Глаза Люка как темные омуты горят в полумраке.

— Он сказал, они только что увели твоего дядю на допрос.

Брейквотер

— Мне нужны ключи, мобильный телефон, ювелирные украшения, мелочь, в общем, все, что у вас может быть в карманах. Поместите все предметы на поднос и ждите, когда вас позовут. — Я не знакома с этой молодой женщиной-офицером из полицейского участка Брейквотера, она тоже меня не знает, но мы приходим к мгновенному взаимному соглашению: ни одна из нас не нравится другой. Хотя к Люку у нее нормальное отношение. — Ты тоже можешь пройти, если хочешь, дорогой. Хлоя ждет тебя.

— Все в порядке. Я подожду здесь, — говорит он ей, скользя своей рукой по моей. Мы уже час сидим в участке, когда Хлоя Мэтерс, бывший напарник Люка, находит нас. Я узнаю ее, стоит ей появиться в дверях. Она была с Люком в тот день, когда они приходили рассказать нам об отце. Она заварила маме чашку чая, будто это могло все исправить.

— Айрис, — говорит она, кивая в мою сторону. — Рада снова тебя видеть. Как дела, Люк? — Она не обращает внимания на его протянутую руку и притягивает к себе, чтобы обнять. — Не самые лучшие обстоятельства для новой встречи, но я все равно рада. — Люк неловко обнимает ее за плечи.

— Да, приятно снова увидеть тебя, Хлоя.

Она кивает головой в сторону двери, ведущей вглубь участка.

— Пойдем. Его уже допросили, я не должна этого позволять, но черт. У вас есть пять минут, чтобы увидеться.

Мое сердце выскакивает из груди. Я до сих пор понятия не имею, почему они задержали дядю, что они могли выяснить такого, что доказывало бы его причастность. Они ошибаются. Мы следуем за Хлоей по участку и проходим к изолятору. Место напоминает мне больницу: белые стены, непроницаемые лица и мерцание ламп дневного света. Хлоя останавливается перед дверью, открывает ее и жестами приглашает нас внутрь. За дверью посреди помещения одиноко стоит стол, три стула, и сидит мой дядя Брэндон. Он выглядит испуганным, когда поднимает голову вверх и встречается со мной взглядом.

— Что ты здесь делаешь, ребенок? Не нужно было приходить. — Он выглядит так, как будто побывал в аду. Он всегда кажется немного потрепанным, но небритость и мешки под глазами ухудшают дело.